Светлана Гамаюнова - Сказки птицы Гамаюн

— Невмоготу мне, — и опять заревела.

— Хорошо, поговорю завтра вечером с Ветром. Только не плачь, вон нос красный, посиди у меня, а то такая зарёванная людей испугаешь. Я сейчас к Клевенс схожу, посоветуюсь.

Быстро сбегала к Клевенс, попросила её посидеть со Стешей, а сама решила, не откладывая, попробовать поговорить с Бориславом. Пусть меня ругают, что вмешиваюсь, но эту глупую ситуацию надо как-то разрешать.

Зла на него была ужасно. Не заслужила Стеша второй раз таких страданий — красивая, добрая, теперь ещё и образованная. Чеслав говорит, что из неё отличная бизнес-барышня получится. Все при ней, что еще человеку надо? Была бы мужиком, сама бы в неё влюбилась.

Дыша праведным гневом, я направилась искать Борислава.

— Нет, ты мне скажи, что тебе от девушки надо, довёл её до того, что уезжать сегодня собралась.

— Как уезжать, куда?

— В Древлянию. Буду Ветра просить, хоть и неудобно это, её туда доставить. Потом она там с Чеславом работать будет, нужно же ей себе на пропитание зарабатывать.

— Таки с Чеславом, а я ей, значит, не подхожу? — да как шарахнет кулаком о стенку, только что не проломил.

Тут я захлопала ресницами. Даже гневаться перестала. В себя пришла. Вспомнила сразу уроки Хи, как вести переговоры, но сразу не получилось, по-простому продолжила.

— Ты что бесишься-то? Сам не гам и другому не дам. Чеслав к ней нежных чувств не питает, у него к Стеше другой интерес, работать они вместе будут. Ты меня вообще слышишь? Уехать она может завтра.

— Почему уехать, а я как же?

— А ты весны будешь ждать, потом в свою Смолянию отправишься, ваши государства недалеко, через годик, глядишь, к ней в гости заедешь.

Тут парень опять как стукнет кулаком стену.

— Ты дом-то не рушь, не ты строил. Чего бесишься? Головой думай, что делать. Отпустишь её вот так?

Смотрю, на него отчаяние накатило. Много мужик в жизни видел, воевал, по морям скитался, а теперь чуть не плачет. Сама же недавно его во всем виноватым считала, а теперь жалею.

— Лотта, я как утром душу свою в сердце получил, свет во мне перевернулся. Одно дело чувствовать, что жизнь есть, другое — жить. Ты понимаешь меня? Вот только как теперь без Стеши буду? Не простит она меня. Как такую свинью простить можно? Одно слово — бездушный. Не понял я сразу, ни что она за человек, ни как вести себя с ней. Лотта, не хочу оправдываться, только что я в жизни видел? Девушка, которую придумал и так усердно добивался, не такой, как виделась, оказалась. Служба моя военная — грязь, кровь, мат. На корабле жизнь — море, месяцами море, суши не видать и одни мужики с разговорами не для девичьих ушей. В королевстве больше политикой интересовался, да и как к королю по-другому приблизиться? Не суди меня строго, сам себя осудил. Лучше скажи, что делать. Если она уедет — не прощу себе.

— А поговорить с ней и сказать, что чувствуешь, нельзя? Или великий «достигатор» боится смешным оказаться?

— Да мне легче с толпой кочевников одному в поле встретиться, чем услышать, что не люб.

— А с чего ты решил, что не люб?

— Так она сама сказала, повторю слово в слово: «Свободен ты и отныне и без меня рядом спокойно жить будешь» и ещё разное. А потом с Чеславом заниматься пошла, и явно ей это в удовольствие было. А я теперь на дворе голову остужаю, чтобы ему морду не набить.

— Ой, как запутано. Ты что, ревнуешь?

— И ревную, и себя ругаю, и что делать — не знаю.

— А просто, по-человечески, сказать, что нравится она тебе, пробовал? Что не только потому, что у неё твоя душа была, ты рядом крутился? Что она сама тебе нужна, говорил? Словами играл, а за ними леса не видать, то бишь чувств. Так мой тебе совет, она сейчас у меня в комнате сидит, плачет, пойди и поговори, мужик ты или кто?

— Пойду. Цветов, жаль, нет.

— Так ты ей Лелин цветок подари. Она оценит.

Борислав прочувствовал-таки момент, побежал со Стефанией разговаривать. Должно у них сладиться, должно. Когда только результат известен будет? Занятия сегодня пошли кувырком. Не до занятий сейчас. Интересно, до чего договорятся, вариантов много. Побежала к Клевенс узнать, что она думает. Клевенс обсуждала со Святославом сказку про то, что такое хорошо и что такое плохо. «Мальчик» уже начал высказывать вполне здравые мысли. Как ей только терпения хватает с ним возиться, он такой эмоциональный, ум-то и чувства слабо контролирует: то хохочет, то плакать начинает. Перекинулись несколькими словами о том, что ждать от разговора милых. Сошлись на мысли, что, во-первых, всё будет хорошо, и на второй мысли, что всё будет даже лучше, чем хорошо. Хочется нам так.

Зареванная, но улыбающаяся Стеша с приобнимающим её за талию Бориславом прошествовала во двор. Долго их не было. За ужином мы наконец услышали долгожданную новость.

 — Стефания дала согласие на брак, — очень торжественно произнес Борислав. — Мы сегодня осуществим помолвку, а вы будете свидетелями серьезности наших намерений. Мы решили, что поживём сейчас вместе, а свадьбу сыграем дома. Я представлю Стефанию ко двору как графиню Полянскую, свою невесту.

Наше небольшое общество восприняло сообщение с неописуемым восторгом. Ещё одни постояльцы этого удивительного приюта нашли своё счастье. Хорошо-то как.

Отъезд

Пришла весна и, хотя иногда подмораживало, но все понимали, что надо собираться в путь. Было радостно и грустно. Дорога манила непредсказуемостью, засиделись мы малость в четырех стенах. Грустно расставаться, столько хорошего произошло в этом заметённом снегами приюте, а впереди — у кого свадьба, а у кого неизвестность. Себастьян и Есения вернулись загорелые и светящиеся от счастья. Ветер сказал, что доставит их до ближайшего городка, где они возьмут лошадей и двинутся в странствия. Чеслав предложил Стефании и Бориславу воспользоваться его каретой, а ещё они, кажется, договорились, что он будет работать вместе со Стешей, и они начнут совместный бизнес. Борислав обещал всевозможное содействие этому делу. Ревновал он Стешу к Чеславу постоянно, но девушка стояла на своём и советовала научиться доверять ей. У нас с принцами лошади были, собираться было недолго — сели и поехали. Сказитель отправлялся в дорогу пешком, как привык за долгие годы странствий. На Клевенс смотрели и часто отводили глаза, как будто извинялись, что покидаем её приют. Она понимающе улыбалась: мол, не волнуйтесь, не пропаду. Спасибо тебе, приют, прощай. Здравствуй, дорога. Интересно, какая ты будешь — сказочная ли, человеческая ли, если разная — все равно, здравствуй.

Часть третья. Превратности любви