Татьяна Нартова - Зимнее солнце

— Присаживайтесь, — на правах главного пригласил меня присоединиться усатый леквер. Я только тупо угукнула, с удовольствием усаживаясь на поваленный ствол с ободранной корой, — Ленст, принеси девушке какую-нибудь одежду да еще одну кружку!

— Не стоит так беспокоиться, — начала я привычно, но была прервана Шерненсом:

— Стоит. Еще немного и ты совсем сляжешь.

— А тебе разве не все равно? — искренне поразилась я, принимая из рук кряжистого Ленста свою порцию травяного настоя, — Или это не ты хотел меня сегодня зарезать?

— Я не хотел тебя резать, — накидывая на мои плечи шерстяной плащ и подтыкая его полы мне под колени, угрюмо ответил эльф. Я лишь передернулась от его прикосновений. Сил более существенно воспрепятствовать им просто не было, — Но иначе тебя просто невозможно было остановить. Ты разве не понимаешь, что именно этого она и добивалась?

— Это точно. Та брюнеточка не была столь глупой, чтобы отпустить Виканта после того, как ты сама приплыла бы к ней в руки, — поддакнула Мэрке.

— Кстати, как он? — влез в нашу беседу советник.

— Плохо, — честно призналась я, — У него все кости раздроблены. И еще эти кошмарные раны…

— Он говорил с вами?

— Да.

— И что он сказал? Он рассказал, как попал в плен к узнающей?

— Нет.

— Лида, ну не тяни. Давай, рассказывай, что такого наговорил тебе этот несчастный такого, что на тебе лица нет?! — не выдержала девушка.

— Я не знаю, как он оказался у той брюнетки в заложниках. Он почти ничего не успел сказать… — пытаясь не смотреть в сторону приятелей, пробормотала я. Но, судя по едва сдерживаемому нетерпеливому пыхтению капитана, долго откладывать признание мне не удавалось.

— Лида, — тонкие пальцы эльфа резко поймали мою правую ладонь, бережно сжимая пальцы так, что никакой возможности незаметно вырвать ее у меня не осталось. Я подняла на Шерненса взгляд. Узкое лицо парня с растрепавшимися косичками и разводами грязи было настолько серьезным, а выражение серебристых глаз мягким, что я сдалась. Слова потекли из меня давно сдерживаемым потоком, почти не контролируемым мной. Словно выпорхнувшие из клеток птицы.

— Он сказал, что умрет… Но чтобы я знала, чтобы я могла знать… Что он любит меня. Черт бы вас всех побрал, он меня любит! И почему вы меня остановили, почему ты меня остановил? Какая разница, почему я сдохну в этом мире? По крайней мере я бы до последнего вздоха думала, что умираю ради него. Лучше так, чем бездарно прожить и умереть так же… Он любил меня… Любил… Единственный из всех вас. И его больше не будет, он не уйдет, он умрет! — слезы покатились частым дождем, так что я едва успевала их смахивать второй ладонью, почти до костяшек обмотанной бинтом. Эльф осторожно привлек меня к себе, и я зарылась лицом в складки его плаща.

— Я тоже тебя люблю, — поглаживая меня по голове, произнес он, — Лид, успокойся. Ты бы ничем ему не помогла.

— Не надо говорить мне, что все будет хорошо, что он поправится! — придушенно хлюпнула я.

— Не буду, — слишком спокойно и даже отстраненно произнес Шерненс, — Он хороший парень. Словно цветок, расцветший посреди запустелого сада, наполненного сорняками. И мне очень жаль его. Но моя память, словно дуновение ветра будет хранить в себе его тонкий аромат, возможно последний аромат, пока ее не развеет время и смерть…

— Да… — кашлянув, протянул капитан, — Викант был отличным бойцом. Если бы не эта гадина, жить бы ему еще да жить. Надо послать письмо его родителям.

— Но он ведь еще жив, разве не так? — воскликнула Мэрке, — Что вы его раньше времени хороните? Если хотите знать мое мнение, у него есть еще все шансы выжить.

Мы одновременно повернули к девушке головы. Элема сидела, закинув изящную ногу за ногу, в одном платье. Тонкие крылья, расправленные, чтобы не мешали с комфортом расположиться на свернутом плаще, сверкали, словно были зеркальными и отражали пламя костра. Я было попыталась улыбнуться, но Шернес покачал головой:

— Мэрке, с такими повреждениями редко выживают даже лекверы. Конечно, Викант сильный и крепкий физически, но мы должны быть готовы ко всему.

— Но Шерненс… ведь всегда надо надеяться на чудо. Ведь все может быть. А вдруг он поправится? Конечно, на это нужно много времени, но ведь это не главное, — попыталась возразить я, чувствуя, как с каждым словом ко мне возвращается надежда.

— Чудо, Лида, творят сами разумные существа. Своей волей, своим разумом. Но ты же сама сказала, что Викант уверен, что умрет. А значит, он уже готов принять это как непреложный факт. Я понимаю, что это больно… Но верить в чудо можно лишь тогда, когда есть хоть какие-то шансы. А у него их почти нет.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь, — нервно выдыхая, зло рявкнула я, — Того парня с фотографии. Он тоже говорил, что все лишь в наших руках, что, главное — не сломаться. А ты не думал, сколько раз я ломалась? И он тоже не знал, сколько раз я едва не сходила с ума от потерь! Ему, также как и тебе, было легко рассуждать о чудесах, в то время, пока я в очередной раз умирала от боли! Мне нужна надежда! Любая, пусть даже ни на чем не основанная.

— Чтобы потом проклинать судьбу за то, что твои ожидания не сбылись? — не обращая внимания на зарождающуюся истерику, спросил эльф, — Лида, ну, прекрати!

Я снова уткнулась носом в плечо парня. Тот только вздохнул, и из голоса его пропали все металлические нотки:

— Надежда нужна не тебе, а ему. Надежда для того, чтобы выжить. От нас сейчас требуется дать ее ему. Хотя это будет очень сложно… Я же не говорю, что он обязательно покинет этот мир. Я не говорю, что у Виканта совсем нет шансов. Но они весьма ничтожны. Лида, перестань плакать. Сейчас тебе нужно быть рядом с ним и стараться не реветь, а улыбаться.

— Интересно, каким это образом? — скептически поинтересовалась Мэрке, — Разве ты не видишь, в каком она состоянии? Да если она попробует улыбнуться, то боюсь, что выйдет только какая-нибудь перекошенная гримаса.

— Я буду рядом… — улыбнулся Шерненс, — Очень хочется верить, что Викант хоть и сорванный цветок, но такой, что может снова дать корни.

— И то, правда, — немногословно подвел итог капитан, — А теперь скажите-ка мне, голубушка, как вы к нам попали? И, действительно, хватит слезы-то лить. А то ведь так и костер недолго затушить, как же мы тогда греться будем?

Мы слаженно засмеялись. Советник только крякнул, да напустил на лицо серьезную мину, старательно морща лоб и сводя брови. Первое впечатление снова оказалось весьма обманчивым. Когда этот упитанный леквер, утром больше напоминавший большой бочонок для пива, горой навис надо мной, мне показалось, что добра от него уж точно ждать не следует. Однако сейчас грозный командир отряда более всего походил на циркового медведя, которого и погладить можно, и с рук покормить. Да только, судя по всему, этот "мишка", так же как и настоящий, мог весьма серьезно разозлиться. И последствия такой злобы мне тоже были известны. Я шмыгнула носом, пытаясь хоть как-то сделать вдох. Но нос заложило так, что ничего хорошего из моих усердий не вышло. Только уши заложило. Эльф несколько секунд с неодобрением смотрел на мое распухшее от слез лицо, но вытянул-таки из кармана чистый носовой платок с вышивкой.