Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!
— А то я не знал…
— А зачем тогда ты мне показываешь двусмысленные серединки?
— Чтобы ты летела ко мне…
— Ага, а сам сейчас уйдешь… И какую орхидею мне опылять?
— Забирай свой цветок — поднимаемся к тебе. Час у нас железно есть — займемся опылением…
Уходя от меня через час, Гр-р сказал:
— Из квартиры — ни ногой…
— Это почему?
— Сегодня ночью Соню нашли на улице без сознания — ее пытались задушить. Она в больнице. Вовка у нее. Мне надо побывать там…
— Конечно, надо… Прямо сейчас… А потом мне расскажешь, ладно?
Сколько раз целовал меня Гр-р на прощанье — и ни разу не делал этого второпях… Вот и сейчас…
2. Я экспериментирую с зеркалом Аделины и разговариваю по телефону — в виде девушки с веслом.
Девчонки — Тюня с Морковкой — ходили за мной по пятам. Морковке я налила молока.
— Тюнечка, чем тебя угостить?
Желтенькая рукавичка подкатилась ко мне совсем близко. Я присела перед ней и протянула руку. Никаких тактильных ощущений — Тюня осталась тенью. Но с ней явно происходили изменения: кроме малюсеньких ручек уже видны были и ножки.
— Тюнечка, ты скоро говорить будешь — вот отрастишь себе язычок…
Язычок уже был — узенький такой, розовый, как у кошки… И длинный — домовой мне его старательно показывал. Или показывала?
— Тюня, так чего тебе хочется?
Рукавичка скакнула от меня — точно так же, как Морковка, когда хотела, чтобы я шла за ней. Тень отбегала от меня, а я не должна была отставать. Так мы и дошли до желтого чемодана. Выяснилось, что Тюне хочется посмотреть в зеркало — в то, которое в чемодане.
Я поставила зеркало на журнальный столик. Тюня уселась перед ним — говорю "уселась", потому что ее тельце сложилось, а ножки вытянулись вперед — поза сидящего человека. Из кухни скачками принеслась Морковка — как же без нее!
В зеркале начали возникать диковинные отражения — Морковки и домового, потом двух Морковок. Два домовых — ни одной Морковки. Тюня в плюшевом жакете. Тюня с длинной светлой косой, такой я видела ее в 1909 году…
Тюня отодвинула кошку, явно освобождая место для меня. Как там говорила Аделина? Спроси… Спрашиваю: как поживает Арсений Венедиктович? Тюня с косой исчезла из зеркала, но никакого другого изображения не появилось — туман… Наверное, надо конкретизировать… Узнал ли Сурмин, что убийца — Шпиндель? Что было с ними со всеми дальше? Клочки тумана будто кто-то сдувал с зеркала… Похоже на вид из иллюминатора самолета, летящего над облаками — в просветы видно землю… Скоро стекло очистилась: Сурмин и Шпиндель… В комнате Анны? Не разобрать… Зеркало выдавало одну картинку за другой — как в комиксах, только без текста, облачком вылетающего изо рта говорящих. У Сурмина нахмурены брови — точно как у Гр-р. А вот Шпиндель закрыл лицо руками — этот жест я уже видела… Но о чем они говорят? Знает Сурмин, что стилет Антона, — или не знает?
Еще картинки. Еще… Кладбище. Цветет черемуха. Вся компания у свежей могилы — Анна, Шпинедль, Закревский, Сурмин, Марья Петровна, даже Аделина в своем чепце. Только Полины нет. Похоже, картинки мне демонстрируют в хронологическом порядке. Вот Анна, с ней рядом Устя, они держат на руках детишек. У Тюни — малыш лет двух, у Анны — вообще сверток, грудной ребенок. Вот Шпиндель в военной форме, на руках у него такая же пеленашка, как у Анны. Вот Анна и Закревский с тремя детьми — мальчику и девочке лет по шесть, еще одна девочка чуть старше — лет восемь. Раскрытый медальон — в нем фотографии Закревского и Сурмина. Все. Конец. Зеркало снова подернулось туманом.
Интересно, а настоящее оно показывает? Как спрашивать-то? Покажи Громова? Нет!!! Не показывай Громова… Покажи убийцу Гали Беловой… В зеркале появился автомобиль — старый зеленый "запорожец", еще ушастый. Номер не вижу. В машине кто-то сидит. Кто-то в куртке с капюшоном, закрывающим лицо.
Зазвонил телефон. От неожиданности я подскочила, а девчонки бросились врассыпную: рыжая направо, желтая — налево. Я взяла трубку:
— Алло… слушаю вас…
Сначала тишина, потом шепот:
— Ты последняя…
Я превратилась в девушку с веслом. Не в силах сделать хотя бы шаг, я стояла, вцепившись в трубку.
— Слышишь меня? Ты — последняя…
Наверное, Громову не понравится иметь в женах девушку с веслом… Я приказала себе немедленно выйти из ступора. И мысленно нажала на свою синюю кнопку, чтобы УВИДЕТЬ. Из дома звонит… Своего, чужого — не знаю, но антураж обычной квартиры. Инвалидная коляска… Как такое может быть? В кресле-каталке — и душитель? Я вернулась в реальность. На другом конце провода мерзким шепотом повторяли одно и то же:
— Ты — последняя… Ты — последняя… Ты — последняя…
Я включила громкую связь, достала из сумки свой мобильник и нашла в нем диктофон. Ну, поговорим…
— Я вас не понимаю…
— А чего тут понимать, громовская подстилка… Все вы, суки, только ноги раздвигать и умеете… Попробовали бы в моей шкуре… Ну, я вам покажу… Галька с Сонькой на том свете… И ты будешь… Ненавижу тебя…
— Соня в больнице…
— А ты откуда знаешь?
— От Громова… Я его жена…
— У него нет жены — только потаскухи… Все равно до Соньки доберусь и придушу…
— А как вы Галю убили?
— Интересуешься? Подкараулила — это было просто. И Соньку выловила… Не сдохнет — добавлю. И тебя выслежу… Сука…
Короткие гудки.
Я прослушала запись — понять можно, даже, наверное, провести какую-нибудь идентификацию по голосу…
По городскому телефону я позвонила в "Гром". Клава ответила, что босс еще не вернулся. Ну, подождем… Тем более что есть чем заняться, я теперь замужняя дама. Надо, чтобы мужику дома хотелось оставаться, а не только секс — и привет. Я навела порядок в спальне — постель со следами любовных утех хороша, только когда ты в ней. Остывшая и скомканная — смотреть противно.
Зеркало я по-прежнему продолжала задвигать ширмой — у меня руки до Луизиной двери в девятьсот девятый год так и не дошли. Как меня Аделина учила? Дверь закрой? Попробуем это сделать мысленно, как положено магу… Я представила, КАК я закрываю дверь в прошлое. Плотно. Никаких щелей. На ключ. И ключ выбрасываю в реку — с моста, на котором мы с Гр-р целовались… Предположим, получилось… А как я проверю, закрыта эта дверь или нет?
— Тюнечка, иди, сослужи мне службу…
Наверное, да, на кошке добираться быстрее, чем пешком — на таких маленьких ножках… Рукавичка-Тюня проехалась по зеркалу. Морковка тоже потыкалась в стекло носом.
— Ну, что, удалось?
Желтая и мохнатая Тюня утвердительно кивала — будто кланялась… Ну и чудненько…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});