Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – князь

Некоторое время они деловито обсуждали, как это лучше сделать, я хотел было посоветовать обратиться к специалистам, но вовремя вспомнил, что по части искусства изящного выше эльфов нет никого.

Вообще-то часто влипаю во всякое, бешено импровизирую, пытаясь спасти шкуру. Так было и с этим аменгерством, когда соврал насчет тайного союза с Асгральмэлем, но вылилось это в достаточно полезное сотрудничество с королевой Синтифаэль, а теперь вот неожиданно сработало и с этим потерявшимся племенем.

Когда я напропалую врал о тесном сотрудничестве людей и эльфов, это вообще-то белая ложь, в конце концов под моей загребущей действительно могут сосуществовать все расы, точнее виды. А может быть, все-таки расы, если уж получается скрещивание. Хотя оно бывает, как я слышал, и межвидовым…

Возможно, в будущем люди и эльфы сольются в одно человечество, не знаю, но политика у меня именно такая.

Одно только огорчает, и здесь ничего не узнал о связях Морданта с Карлом и его замыслами на будущее. Хотя, возможно, никаких связей нет, но я заяц уже битый, трусливый, настороженный, на все дую и любую неизвестность подозреваю в том, что вот сейчас меня по голове палкой…

— Да, — сказал я растроганно, — здесь мой мир, мое племя, мое родство с миром! Я покидаю вас, но мое сердце отныне и навсегда с вами.

Они вышли проводить меня всем Советом, что тоже честь, как я понял, я же не просто понятливый эльф, а теперь еще и член Совета, что понятливый из понятливых.

По-моему, эльфы тоже провернули довольно выгодную сделку, заполучив в свои ряды такого деятельного лося, уже начинаю приносить им пользу, я же тоже что-то выиграл… еще не понял что, но так, стратегически, как бы получаю некий доступ к древним тайнам, к эльфийскости, к их возможностям. Ну в какой-то мере, насколько человеческая грубость и неотесанность позволит…

Коня я отпустил, едва выехал на проезжую дорогу, где следы от копыт и тележных колес, а сам прошел вроде бы по нужному делу за придорожные кусты, выждал, чтобы никого в поле зрения, а оттуда уже взметнулся тощим и непривлекательным на вид и на вкус птеродактилем.

Снова подо мной поплыл красно-желтый ковер осеннего леса, самая красивая пора, когда деревья меняют цвет с юношески зеленого на яркий наряд лордов, но я напряженно всматривался вниз, словно вот так можно понять, что же сталось с мощной империей Карла, почему вдруг о ней перестали говорить как с ужасом, так и… вообще!

Возможно, все дело в том, что Карл — завоеватель, всего лишь завоеватель? Он сумел сплотить племена и народы, повел их в великий поход, пообещав небывалые сокровища, тысячи рабов и рабынь, земли и богатства… теперь я понимаю, как это работает и как это действует!., однако захваченные земли просто грабил и шел дальше, как лесной пожар, а после его ухода люди вылезали из всех нор, спешно отстраивались…

Меня тоже все чаще называют Завоевателем, но я, в отличие от Карла, несу и высокую миссию, ну, надеюсь, что несу, даже уверен!.. У нас это крестовый поход за высокие моральные ценности, за святость, за милосердие. А кто против гуманизма — того на костер или просто голову с плеч, мы восстанавливаем церкви и строим монастыри — рассадники учености.

Потому, даже если бы мы ушли, осталось бы наше наследие, против которого долго бы пришлось бороться. Но после ухода Карла ничего не осталось, кроме руин и пепелища…

Но где он сам? Где ядро его неисчислимой армии?

Карл, если честно, великий полководец и политик, сумел из наследника трона крохотного королевства вырасти до императора, умело подчиняя соседей, занятых грызней друг с другом, всех умело заставил включиться в общую работу по захвату других земель, после чего повел войско настолько победно, что уже при одном его имени армии многих королевств предпочитали просто сдаться, зная, что в таких случаях Карл никого не карает, а просто включает в свое войско.

Армия Карла нигде не потерпела поражения, как, скажем, Аттила на Каталаундских полях. Единственные досадные неудачи были с отдельными мелкими королевствами, такими, как Кернель, который оказался защищен природой лучше, чем искусными строителями, или Зорр, куда собрались лучшие герои и паладины, что защищали так долго и умело, что рассерженный Карл просто велел исполинской армии двигаться дальше, оставив Зорр в тылу.

Нет, конечно, он не Аттила, что был просто зверем, а этот жег и разорял только те земли, где оказывали сопротивление, однако признавших его власть не жег, не уводил в плен, а как бы улучшал качество жизни: так как все королевства отныне входят в его империю, то упразднялись все границы и таможенные сборы, а разбойников вешали моментально, что отличает тоталитарную власть от демократов с их бесконечными судебными процессами и выяснением степени вины.

Карл явно превосходит всех противников, он это уже доказал, когда прошел как железный смерч, одерживая одни победы, но сейчас то ли так долго готовится к новым завоеваниям, то ли усиленно ищет единственного сына…

Как помню, у него несколько резиденций, как у любого правителя, но самые любимые, где появляется чаще всего, это Бурте, Бресс и Магюо.

Потому мне стоит начать поиски именно отсюда…

Слишком близко подходить к резиденции нельзя, могут узнать того, кто убил старшего сына императора и похитил младшего, единственного наследника. Жаль, не умею менять обличье, это пригодилось бы… хотя вряд ли, резиденция Карла окружена стражами, а они легко увидят истинное лицо.

По этой причине не стоит соваться также исчезником. И хотя амулеты по их распознаванию дорогие, но имперские стражи наверняка ими обвешаны…

Я опустился на рассвете в роще возле небольшого города, притопал пешком и купил коня, довольно простого, чуть ли не крестьянского, там же мне в ответ на расспросы указали расположение ближайшего лагеря имперского войска.

Еще издали мне показалось нечто знакомое в очертаниях частокола, поставленного строго по квадрату, а когда подъехал ближе, рассмотрел и глубокий ров, окружающий лагерь со всех сторон. Карл то ли сам додумался, то ли разыскал старые трактаты об устройстве римской армии, но не удивлюсь, что перенял не только, как разбивать лагерь…

Меня заметили с лагерных ворот издали, но одинокий воин не представляет угрозы для десятка тысяч вооруженных мужчин, хорошо знающих свое дело, меня даже не спросили, кто и зачем.

Я проехал в середину, но там дорогу заступил рослый воин, суроволицый и хмурый.

— Кто таков? — спросил он строго, но без нажима, просто здесь все суровое и подчеркнуто мужское. — По какому делу?