Дмитрий Емец - Светлые крылья для темного стража

Спрятав клинок в наспинные ножны, Мефодий оглянулся на Дафну:

— Оставайся в купе! Я посмотрю, что там и как — и вернусь!

Не дожидаясь, пока Дафна начнет его отговаривать, Меф по пояс высунулся из вагона. Руки стали шарить по металлу в поисках, за что зацепиться. Ага, что-то нашлось!

С силой оттолкнувшись ногой от окна, Меф животом упал на закругленную часть вагона и, помогая себе коленями, стал карабкаться. В какой-то момент он едва не сорвался, но пальцы счастливо нашли очередную опору. Как все-таки удачно, что Дарвин произошел от обезьян и научил некоторых людей лазить!

Поняв, что он больше не скатывается, Меф вскочил, оглядываясь. Он уже почти расслабился, когда внезапно услышал смех. Буслаев резко повернулся и не сразу осознал, что этот темный, малозаметный на крыше вагона силуэт — человек.

Кто-то сидел, по-турецки скрестив ноги, и с любопытством разглядывал Мефа.

— Не узнал? — услышал Буслаев глуховатый голос.

— Нет.

— Плохо. Это ведь уже третья наша встреча, хотя не узнать меня во время второй было простительно. А если так?

Он поднял руку, и брызнувший с его ладони свет озарил морщинистое лицо. Одновременно Меф увидел, что на коленях у человека лежит узкая, сильно загнутая сабля. Саблю он не забыл. Так уж была устроена память Буслаева, что оружие она сохраняла дольше, чем людей. Хотя этот человек был особенный. Человек-одуванчик с кроличьими зубами.

— Азеф! — воскликнул Меф.

— А вот теперь вижу, что узнал! — удовлетворенно произнес человек-одуванчик. — Хотя теперь ты можешь звать меня иначе. Рано или поздно ты все равно догадаешься, что старик, оказавшийся на крыше вагона в окрестностях Мелитополя, пришел сюда не затем, чтобы принимать солнечные ванны.

— Спуриус!

Меф незаметно прикинул расстояние. Прыжка в два успеть можно. Меч, правда, придется выхватывать на бегу.

— Я думал: Спуриус — молодой, красивый страж, — сказал Меф, постепенно набираясь внутренней решимости для атаки.

По сморщенному лицу прошла судорога.

— Я и был таким до того, как Лигул наложил на меня проклятие мрака! Ты не представляешь, что такое быть проклятым! Тебе известно, что это Лигул предал меня? Шепнул златокрылым, где меня ждать!

Меф промолчал.

— Так вот. Ты будешь смеяться, но я благодарен ему. Без Лигула я многое бы не понял и не узнал. Он поставил меня в условия, когда я должен был либо спешно поумнеть и познать природу истинного зла, либо погибнуть. Как видишь, я выбрал первый путь и преуспел. Я — жалкий страж без эйдоса, сумел не только не исчезнуть, но сохранить и преумножить свои силы!

— Это вы отцепили вагон и отправили к нам типа с ножом?

— С ножом? — не понял Спуриус. — А, это была приманка! Я думал, ты сам догадаешься вылезти на крышу — это же так очевидно, но ты оказался малость туповат. Пришлось послать к тебе живую подсказку. Надеюсь, она все еще жива? Хотя не имеет значения. Сколько их было у меня, этих тел, отрекшихся от своего эйдоса. Но, увы, все тела быстро умирают. Они слишком слабы и ветхи, чтобы долго вмещать мой дух.

Меф незаметно вынес вперед левую ногу. Так удобнее будет стартовать.

— Вы их сжигаете! — сказал он, вспоминая, как мучительно темнело лицо молодого мужчины — там, у окна общежития. Как он ломко шел и упал лицом вниз. Чем дольше Меф об этом думал, тем больше решимости накапливалось в нем для прыжка.

— Ну примерно так. Хотя я все же предпочитаю думать, что они умирают сами. Выбор-то сделали они! — небрежно произнес Спуриус.

«Раз…» — мысленно стал считать Меф. Сказать «два» и тем более «три» он не успел.

Спуриус неторопливо поднял руку. В ладони у него блеснули маленькие песочные часы. Разжав пальцы, он лениво уронил их на крышу. Высота была небольшая, но часы лопнули сразу. Песок стал вытекать. Его оказалось неожиданно много для таких маленьких часов. Он растекался во все стороны, бело-желтой изморозью охватывая вагон.

Когда изморозь приблизилась к его ногам, Меф подпрыгнул и, швырнув себе под ноги свитер, до того обмотанный вокруг пояса, опустился уже на него. Он услышал негромкий хруст, точно там, внизу, под свитером, было мелкое стекло.

— Идея со свитером была недурной. Хотя тебе ничего не грозило. А вот тем, что внутри вагона, да… — одобрил Спуриус.

Доказывая это, он ковырнул изморозь желтоватым ногтем и облизал ноготь с преувеличенным наслаждением.

— Ты, конечно, хочешь знать, что это. Магия замороженного времени, — охотно пояснил Спуриус. — У тех, что внутри, мы уворовали примерно час жизни. Валькирии, стражи мрака… Теперь они стоят там и ждут, пока кто-нибудь преодолеет свою лень настолько, чтобы ткнуть их клинком. Так и быть, я это сделаю, но позднее. Вначале надо разобраться с тобой.

— Да, но почему… — недоумевая, начал Меф.

— Не лопнул эти часики, пока ты был внутри, а потом спокойно не забрал пергамент? — перебил его Спуриус. — Ответ прост: пергамент чей? Кводнона. Плюс его силы, которые все еще в тебе. Итого, Кводнон плюс Кводнон. Слишком много для бедных часиков… Ну, приступим!

Спуриус встал, вытянув правую руку в сторону Мефа. Буслаев увидел, что в ладони у него пистолет. Небольшой, внешне нестрашный. Скорее всего, «глок» или «вальтер». В отличие от Чимоданова, Меф никогда не был знатоком этих автоматических аккуратных игрушек, плюющихся смертью. Спуриус держал его по-спецназовски, боком, чуть согнув руку в кисти. Не верилось, что там, внутри, упакована смерть.

Меф сосредоточился на пистолете. Он не был уверен, что сумеет остановить пулю в полете. А вот заставить затвор заклинить — дело другое. Подчиняясь воле Мефа, предохранитель пополз было вверх, но вдруг остановился и вернулся на прежнее место. Меф ощутил, что сила Спуриуса ничуть не меньше его собственной, а практического опыта применения дара куда как больше.

«Ничего. Можно выставить завесу непроницаемости. Другое дело, что долго я ее не продержу», — прикинул Меф.

— Не бойся! — сказал Спуриус с внезапным участием. — Этот пистолет не для тебя. И пуля не для тебя. Если бы все можно было решить стрелой или пулей, тебя убрали бы еще в Москве, как ту валькирию. Надеюсь, ты слышал об этом, или тебя, как обычно, не поставили в известность?

— Но тогда зачем… — начал Меф.

Его опять не дослушали.

— Ты до сих пор не понял? Тебя защищает эйдос. Я могу убить тебя в схватке и никак иначе. Не будь у вас этой защиты, мрак давно бы прикончил всех лопухоидов. Теперь же ему достаются лишь те, что ослабели и пали. С головы же других не может упасть даже волоса.

— Если так — почему погибла валькирия?

— Она сама сделалась уязвимой, запятнав себя кровью.

— Но она убивала слуг мрака!