Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече
В комнату заглянул Елисей — он готовил ужин — и поманил Лехина.
— А Никодим где? — садясь за стол, спросил Лехин.
— Домой побежал. Негоже жилье-то свое без присмотра оставлять. И так-то день и ночь — у нас и у нас. Свое хозяйство совсем без глазу… Ты, Лексей Григорьич, ешь, ешь. А то вишь, как отощал… А и все ж таки, Лексей Григорьич, пошто ты стукнул сыщика того? Али сердце подсказало, что не за добрым делом он к нам пришел?
— Не может быть у него дела доброго-недоброго, Елисей. Работа у него такая. А что ему клиентка попалась глупая да жадная… В общем, не виноват он. А насчет "стукнул"…
Вкуснейшее картофельное пюре, на молоке и сливочном масле, с приправой из тушеных грибов, показалось вдруг пресным. Лехин хмуро отложил ложку. Мелькало что-то в памяти, мелькало призрачно и неуловимо. Попробовать закрыть глаза, как в попытке вспомнить ускользающий сон?.. Лестница. Он спускался по лестнице и видел внизу только часть площадки, и от неизвестности, что впереди, сердце стучало взволнованно и азартно. Тишина — и в ней его дыхание и легкие шаги, хоть и старался идти бесшумно. Запахи сырого кирпича и штукатурки. И еще почему-то — грибной сырости… В два уже машинальных шага Лехин пробежал очередную площадку и чуть не свалился. Его окружил сумрак, от которого хотелось проморгаться — и тогда все будет видно. Настроенный на бесконечный бег, в этом сумраке Лехин вытянул ногу на ступеньку ниже, а нога ударилась о тот же пол, с которого он хотел спуститься. Лехин от боли охнул. И в этот миг перед ним контуром нарисовалась человеческая фигура. С перепугу, что застали врасплох, Лехин двинул фигуру на высоте предполагаемой челюсти противника. А достав, мгновенно бросился назад, на площадку, — здесь пусто, со спины никто не нападет! Свет, яркий после подвального сумрака, ударил по глазам — и Лехин снова охнул, когда диван сзади двинул его под колени, но милосердно свалил на себя, мягкого.
А посреди комнаты лежал стукнутый Лехиным человек — не зверюга в новом обличье, не Проводник. Совершенно незнакомый человек.
— Перепутал я, — признался Лехин. — Думал, я еще там, в подвале. А там как раз кто-то на расстоянии вытянутого кулака появился. С моей нынешней драчливостью грех было не стукнуть. Ну и стукнул. Ан, оказывается, я уже дома и луплю кого не надо.
Елисей закончил натирать чесноком корочку черного хлеба, предложил хозяину. Лехин надкусил со сладострастным стоном и вновь накинулся на пюре.
— Что ж теперь с гостем нашим делать будем, Алексей Григорьич?
— Понятия не имею. В обычной ситуации сообразил бы, а здесь? Одни эти яблоки как ему объяснить? А то, что лежал на полу? Привычка, что ли, у меня такая — дрыхнуть на полу, да еще среди бела дня.
— У людей привычки бывают ой какие странные! Можа, ты это, как ее, йогой занимаешься? Ритуал какой-никакой соблюдаешь?
— Ага, алхимик или в колдовство вдарился… О! Колдун! Неплохо звучит. И убедительно. А жене расскажет — и польза огромная: она всяких таких штучек не любит. А вообще… Елисей, стоит ли ему вообще что-то объяснять? Пусть привидения выведут его — и дело с концом. Еще придумывать что-то — зачем?
— Затем, Алексей Григорьич, что прилипнет к тебе сей сыскарь как банный лист и не отлипнет, пока не дознается правды-матки, — солидно высказался Дормидонт Силыч, солидно "усаживая" свой зад на табурет и скосясь, не проехал ли мимо. — А колдун, по нынешним временам, фигура значительная, хоть и вредная. Да и дом твой объяснит сыскарю.
— Последнего не понял.
— Колдуны ж страшенные деньжища берут за насылание порчи или приворота. Так всегда было. Аль сейчас не так? Вот и накопил на дом-то, на хоромы.
— Это мысль. Елисей, что скажешь?
— Правду говорит Дормидонт Силыч. Колдовством сейчас много чего объяснить можно.
— Сыскарь поверит, Алексей Григорьич. Своими ж глазами тебя на полу среди яблок лицезрел. А что видел тебя бледного? Заверни чуть о странствиях души по миру. А кровь? Чем же ее еще можно объяснить? Только колдовством. Мол, дрался с какой другой душой… Ну и присочини — почто. Поверит, Алексей Григорьич, ей-богу поверит!
— Да зачем сочинять что-то, придумывая доказательства своей причастности к черной магии! — с досадой сказал призрак безымянного агента. Он не старался, как Дормидонт Силыч, вести себя по-человечески, и висел в дверном проеме. Счастливый Линь Тай, хихикая, носился вокруг него, изображая пловца. — Глядя этому новоявленному сыщику в глаза, вы, Алексей Григорьич, перечислите все его анкетные данные, расскажете о семейном положении и обо всех увлечениях, вплоть до увлечений на стороне, каковые у нашего сегодняшнего гостя имеются в количестве двух штук. Разоблачение гарантированно заткнет ему рот и отвадит от вашей персоны раз и навсегда.
— Тоже дело! — согласился Дормидонт Силыч. — Так как, Алексей Григорьич, займешься разоблачением?
— Расскажем, расскажем вам все, что узнали, — мрачно пообещал призрак безымянного агента. — А что забудете — подскажем. Он-то нас не услышит.
— Посмотрим по ситуации, — пообещал Лехин, думая, что призраки не учли одной малюсенькой подробности обсуждаемого: он, Лехин, и правда может считать себя колдуном, хотя бы потому, что активно общаться с призраками и духами может лишь настоящий специалист по паранормальным контактам. Кем колдун и является… Хотя ладно. Мелочь — она и есть мелочь.
Картошку запил Лехин топленым молоком. Теперь, когда хозяин знал о присутствии домового да когда самому заниматься готовкой было некогда, Елисей вовсю кухарничал на деревенский манер. Печки, конечно, в его владениях не было, но домовой, ничтоже сумняшеся, освоил духовку. Молоко выезжало с решетки коричневато-румяное — не с пленкой, а почти с корочкой, влажной и ароматной. Как выяснилось, Елисею только дай волю — он на верхних конфорках только кипяток к чаю будет ставить.
— Очухался! — прокомментировал домовой негромкий голос детектива: "Есть кто дома?"
— Павел Иванович, идите сюда! — позвал Лехин и спросил Елисея: — У нас чаю для него найдется?
— Неужто супостата чаем поить будем?
— А давай попробуем! — задорно предложил Лехин. — Хорошим чаем! Какой только у колдуна и бывает!
Домовой насупился, будто стараясь угадать задумку хозяина. Судя по тому, как он вдруг ухмыльнулся в пушистую бородищу, — все-таки сообразил.
Сыщик появился в сопровождении свиты привидений, и Лехин невольно улыбнулся, в очередной раз посетовав про себя, что постороннему нельзя увидеть и призрачную толпу.
— Садитесь. Чаю будете? Или кофе?
— Чаю, пожалуй, — осторожно ответил Павел Иванович, присаживаясь за стол. Кажется, то, что хозяин назвал его по имени, его очень смутило, и он старался вспомнить, представлялся ли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});