Томас Барнс - Хозяин тумана

Удушье охватило иннейца. Казалось, со всех сторон его рассудок сдавили могучие тиски, старающиеся по каплям выжать жизненную энергию из мозга и тела.

Одновременно с этим, к своему изумлению, Шестипалый почувствовал странный покой, своеобразное блаженство! Некое странное удовольствие затопляло разум волнами, как будто телепатический вампир сначала убаюкивал его, чтобы побыстрее сломить волю к сопротивлению.

Сначала в голову словно ударила густая, маслянистая струя наслаждения, — наслаждения фальшивого, но заставившего даже бывалого дождевого охотника, помимо его воли, на мгновение растянуть губы в улыбке удовольствия. Потом появилось и быстро прошло чувство легкой тошноты, сменившееся теплыми потоками убаюкивавшей эйфории, до предела затоплявшей каждый уголок сознания.

Желтоватое пятно мертвенного лунного света колыхалось на маслянистом блеске воды. Отблеск луны точно двигался к иннейцам по волнам вместе с загадочным судном.

В первое мгновение шестипалый старый вождь подумал, что сошел с ума. У него возникло такое ощущение, что каждый из стоящих рядом с ним получает невероятное удовольствие только от того, что к лагерю приближается это черное судно, распространяющее вокруг себя облако невыносимого зловония.

Можно было поклясться, что их захлестнуло мощное чувство влечения к болотному повелителю! Внутри каждого полыхало ощущение безумной влюбленности в безобразного урода…

Маар Шестипалый видел, что его соплеменники как бы внутренне расплавились. Их души растворились, превратились в жидкую, вязкую стихию и все они тянулись к властителю Пайлуда, стремились к нему каждой клеточкой своего организма.

Нос длинной лодки уткнулся в топкий берег. Смрад только усилился, а спящая толпа нетерпеливо подалась навстречу зловещему пришельцу.

Глаза всех, кроме Шестипалого Маара и Медноволосого Хорра, были по-прежнему крепко сомкнуты. Но, тем не менее, все спящие иннейцы словно прекрасно видели Обитающего-в-Тумане. Каждый дождевой охотник дрожал и раскачивался, каждый точно рвался к нему навстречу, и только воля самого властителя болот удерживала их от этого.

Впереди всех стоял, конечно, Медноволосый Хорр. Даже в это мгновение этот выскочка стремился быть первым, раньше других он хотел приблизиться к черной воде.

«Идите ко мне… ко мне… ко мне… ко мне…» — звучал, как заклинание, в сознании вождя какой-то хриплый, монотонный голос.

Он мог бы поклясться, что эти слова не были произнесены вслух, что их никто не слышал, кроме него. Однако на лицах его соплеменников снова отразилась неподдельная бессмысленная радость.

Жаркой волной и на него снизошла великая благодать.

Это чувство еще никогда не посещало его. На него снизошла не та сытая, расслабленная удовлетворенность, которую каждый дождевой охотник испытывал обычно после удачной охоты, обильной жратвы и обладания женщиной в шатре, а неописуемое чувство исключительной полноты жизни.

Маар был готов в любой момент ринуться к судну. Он почему-то наверняка знал, что именно рядом со зловонной лодкой его, наконец, ожидает подлинное счастье.

Но все неподвижно застыли на месте. Внезапно от толпы, стоящей на берегу, отделилось несколько девушек…

Пять самых красивых молодиц из племени дождевых охотников не только вышли с плотно прикрытыми веками по приказу Обитающего-в-Тумане, но и направились к гниловатой воде. Спящие иннеанки уверенно приблизились к лодке, ловко перемахнули через борт и оказались внутри.

Через мгновение опьянение, туманившее сознание Шестипалого Маара, исчезло, как от порыва холодного ветра. Плечи его вздрогнули, он точно протрезвел и ясно осознал, что стоит по колено в воде, да только вот не может сделать даже простого шага вперед.

Судно тут же отошло от берега. Оно стало исчезать в темных клубах, плавно разрезая маслянистую гладь вонючей болотной воды.

Все остальные охотники, оставшиеся на суше, на мгновение замерли, а потом вдруг рухнули с закрытыми глазами на землю, как подкошенные. Они безвольно упали там, где стояли около своих шатров, и их расслабленные тела со всего размаха звучно шлепнулись в жидкую грязь.

Молодой Хорр дольше всех оставался на ногах. Он внутренне сопротивлялся, хотел, видимо, что-то крикнуть, но веки его захлопнулись, как по приказу, и он расслабленно грохнулся, как и все остальные.

Глотку старого вождя словно свела судорога. Отчаяние переполняло его, он хотел закричать во весь голос, не мог издать ни звука. Он хотел броситься вслед за лодкой, но не мог двинуться с места и по-прежнему торчал у берега по колено в воде.

Черная лодка увозила в ужасные, зловонные туманы пятерых самых прекрасных девушек его племени. А он, мудрый вождь, столько времени правивший доблестным племенем, ничего не мог сделать для их спасения.

Но даже не это было не самым главным.

На самой корме застыла его любимая Зеленоглазая Ратта. В бездонные топи уплывала его приемная дочь! От него отдалялся самый дорогой человек на всем свете!

Единственная из всех, она стояла в лодке с открытыми глазами. Все остальные, казалось, сладко спали, стоя на ногах, но лишь его дочь не только бодрствовала, но и устремляла пылкий, исступленный взор на своего отца, отчаянно умоляя взглядом помочь…

Его приемная дочь была еще так молода, она находилась лишь в поре женского созревания! Только недавно прошло десять и четыре разливов лесных рек с той поры, как вождь нашел крохотного младенца на песчаной полоске узкого берега лесного безымянного ручья.

Девочка лежала в плетеной корзине. Она не спала, но и не плакала, обводя все вокруг взглядом своих больших зеленых глаз.

Никто из нууку не мог понять, как очутился на берегу этот розовый и упитанный ребенок, еще не умеющий даже ходить. Лучшие охотники-следопыты исследовали все, но ничего не могли сообразить.

Девочка лежала прямо на плетеных прутьях и совершенно голая, даже без покрывала. Несмотря на то, что вокруг было прохладно, она ничуть не мерзла.

Она лежала голенькая, словно задумавшись, закинув ручки за голову. Все подходившие иннейцы замечали на ее груди странное родимое пятно.

На коже неизвестной девочки отчетливо выделялось продолговатое родимое пятно, змеившееся зигзагом молнии. Они смотрели на эту странную отметину, качая головами, и сразу отводили глаза, чтобы ни в коем случае не встретиться взглядом с найденышем.

Нууку пожимали плечами, поспешно поворачивались к корзине спиной и только обескураженно смотрели друг на друга.

Самое удивительное, что на берегу не было ни одного следа! Опытные следопыты не могли обнаружить ни одного отпечатка ступней вокруг.