Макс Фрай - Горе господина Гро

– Да уж. С другой стороны, а как еще? – спросил я. – Людям, конечно, не позавидуешь. Но разве это не обычное дело – самостоятельно справляться со своим горем? Все так живут.

– Ваша правда, – согласился Джуффин. – А все-таки тут особый случай. Пятьдесят три человека, от природы наделенные незавидной способностью испытывать из ряда вон выходящие душевные муки, все пережили потерю любимых, подавляющее большинство – совсем недавно. Потому, собственно, они и влипли в эту историю. Более того, двадцать три лишились своих близких исключительно по этой причине – их выбрали за особый талант к страданию. Вернуть им их горе? Да хоть сейчас, но, положа руку на сердце, убить их было бы куда милосердней. Вы видели, что творилось с человеком? – он с излишним, на мой взгляд, пафосом ткнул перстом в Габу. – Так имейте в виду, его утрате несколько дюжин лет, а остальным будет еще хуже, на них-то все только что обрушилось.

– Не узнаю вас, – вздохнул я. – С каких это пор вы вдруг стали щадить чужие чувства?

– Так смотря чьи. Удивительно, что я вам все это объясняю, а не наоборот. Уж кто-кто, а вы должны разбираться в людях. И, пожалуй, получше, чем я. В некоторых случаях страдания действительно бывают полезны, поскольку закаляют человека. Но далеко не всякого. И у каждого “не всякого” тоже есть свой предел, после которого речь идет уже не о пользе, а о бессмысленном мучительстве. В таком деле нельзя перегибать палку. Милосердие – рабочий инструмент, владеть которым могущественному человеку совершенно необходимо.

Я, признаться, немного растерялся. Чужое горе, разгуливающее по городу и размышляющее о том, как бы преумножить свою численность, – такое еще более-менее укладывалось в рамки моих представлений о возможном. Но Кеттариец, с видом знатока рассуждающий о милосердии, это как-то чересчур. Разыгрывает он меня, что ли?

– Сами недавно говорили, что одиночество – естественное состояние человека, – наконец сказал я. – Дескать, каждый должен уметь с ним справляться.

– Теоретически – да, каждый. Я бы предпочел жить в мире, где стойкость и самодостаточность – обычное дело для всех без исключения. Но это, увы, не значит, что я в нем уже живу. А сейчас речь идет о немолодых людях, которых уже давным-давно поздно перевоспитывать, – мягко сказал Джуффин. – К тому же они – не мои ученики, следовательно, я не готов предложить им ни помощи, ни тем более перспективы. Все, что я могу сделать, – это обречь их на заведомо бессмысленную пытку. Или не обрекать. Второй вариант мне нравится больше.

– Ну так и мне он нравится больше, – сердито сказал я. – Тоже мне нашли злодея.

Я чувствовал, как нарастает раздражение, все-таки общение с Хумхой не пошло мне на пользу. Взял себя в руки, успокоился, подождал, пока вернется мое обычное благодушное настроение, и только после этого продолжил:

– Хорошо, убивать их нежелательно, я согласен. А если просто запереть в Холоми? В какой-нибудь пустой кладовой для опасных магических орудий. И пусть себе там сидят, разглядывают стены, сколько влезет, – толку-то. В Холоми вообще никакая магия не работает, с чего бы нашим детишкам быть исключением?

– Кофа, – восхищенно сказал Джуффин, – дырку над вами в небе! Почему вы сразу это не предложили? И почему я сам не сообразил? Нас с вами, часом, не заколдовали? Конечно, в Холоми полно пустых подвалов. Пусть себе сидят там, места не жалко.

Я сам только теперь, задним числом, понял, что нашел прекрасное решение. И, честно говоря, очень удивился – как могло случиться, что оно не пришло мне в голову раньше? По идее, я должен был подумать о Холоми примерно на третьей секунде размышлений. А Джуффин и вовсе на второй, он обычно очень шустрый, не угонишься. Вот уж действительно как заколдовали обоих.

– Осталось решить технический вопрос: как мы их туда доставим? В мешки и на телегу? А что, по-моему, прекрасное решение.

Джуффин вдруг поморщился как от зубной боли. Потом ухмыльнулся и тут же снова скривился. Я не сразу, но все-таки понял: кто-то прислал ему зов и разговор, судя по всему, идет непростой. И не отказал себе в удовольствии подслушать. Слушает же он мои Безмолвные беседы и не краснеет.

“…ужасно неловко получилось, он очень обиделся, – говорила леди Ренива. – И пока я придумывала, как замять оплошность, он исчез…”

Дальше я и слушать не стал. Чего уж там, все ясно. Подождал, пока Джуффин закончит разговор и поднимет на меня глаза, виноватые и смеющиеся одновременно, кивнул:

– Главное я услышал. А самое интересное, напротив, пропустил. Что такого умудрилась ляпнуть Ренива, что Хумха взвился?

– Рассказала ему что-то про Сотофины дела. Ну, какую-то незначительную ерунду, которую считает забавной, я не вдавался в подробности. И простодушно удивилась, когда Хумха объявил, будто женщины не способны на такие чудеса. То есть поймите правильно, она вовсе не собиралась ему перечить, просто ушам своим не поверила. Девочки из Семилистника с момента вступления в Орден твердо знают, что они – лучшие, так уж сложилось. Им легко быть скромными и держаться в тени – доказывать-то ничего никому не надо. И тут вдруг бедняжка Ренива встречает человека, который не менее твердо убежден, что женщины вообще ни на что не годятся. Конечно, она растерялась.

– Узнаю Хумху, – вздохнул я. – Послушать его, так вообще никто ни на что не годится. Женщины, иностранцы, уроженцы провинций, колдуны, равно как и лишенные способностей к магии, семейные люди, как, впрочем, и закоренелые холостяки, молодежь – то есть все, кому меньше двух тысяч лет, – и старики, потому что возраст не пошел им на пользу… Думаю, пора бы ему прийти к заключению, что вообще все живые люди – существа второго сорта. То ли дело призраки. При условии, что они не были при жизни женщинами, иностранцами или, да помилуют нас Темные Магистры, провинциалами.

Джуффин одобрительно ухмыльнулся:

– И ведь прекрасная жизненная позиция, не придерешься. Если учесть, что все мы в той или иной степени подвержены заблуждениям, следует выбирать для себя убеждения, которые доставляют максимальное удовольствие. Сэр Хумха – молодец. А мы с вами, Кофа, жалкие неудачники.

– Я надеюсь, это шутка? – внезапно спросил Габа Гро. – Потому что вы же не можете действительно так думать?

Джуффин мгновенно стал серьезным, хотя я видел, с каким трудом ему это далось.

– Конечно шутка. Не самая остроумная и совершенно несвоевременная. Извините, пожалуйста.

– Да нет, ничего, – вздохнул Габа. – Просто я плохо понимаю шутки.

– На самом деле, вас сейчас интересует только один вопрос, – сказал Джуффин. – Можете не задавать его вслух. Ответ – почему бы нет. Попробуйте. Если у вас получится еще раз избавиться от горя, запрем его в Холоми вместе с остальными.