Василий Сахаров - Ходок

Нельзя сказать, что Горель любил Вейни. Нет. Генерал вообще никого не любил, разве только родную мать, покойную Луизу эль Трай и своего наследника. Поэтому даже суровые республиканские ветераны, которые служили под его командованием, считали генерала очень черствым человеком. И это было так. Ведь он заковал свою душу в непробиваемую броню и к прекрасному полу относился без всякой романтики. Есть рядом смазливая баба с хорошей фигурой и не сильно потасканная — хорошо. А нет — ничего страшного, можно потерпеть. И даже появление Вейни не изменило его отношения к женщинам. Он так и не женился, а Вейни так и осталась наложницей, которая родила ему наследника и периодически делила с ним постель, но не могла претендовать на свободу.

— Господин, — Вейни, потупив взор, обратилась к генералу, когда он вышел из кареты, — будут какие-нибудь распоряжения относительно ужина?

— Нет. — Горель посмотрел на своего сына, который был похож на него, и, как всегда, на его губах появилась улыбка.

— Мы можем идти? — спросила наложница.

— Да.

Вейни и ребенок, который был рад видеть отца и тоже улыбался, повернули к дому. Но когда они стали подниматься по ступеням, генерал окликнул девушку:

— Вейни, собери вещи. Возможно, вам придется уехать.

— Куда? — Девушка обернулась.

— Не твое дело!

Наложница, которая заметила, что Горель вновь стал хмурым и машинально, сам того не замечая, поглаживает левое бедро — верный признак, что он не в духе, — промолчала и увела ребенка в дом, а генерал поднялся в свой кабинет и принял рекомендованную целителями микстуру. После чего он попытался заняться бумагами, но работа не пошла. Затем Горель начал точить меч, но вскоре оставил это занятие. И что бы он ни делал, все было впустую. Чувство тревоги нарастало. Опасность приближалась. Вновь заныла старая рана на бедре, а микстуры уже не помогали. И тогда он вызвал к себе адъютанта, капитана Адальберта Варника.

— Вызывали, ваше высокопревосходительство? — Адъютант, бывалый седой вояка, который поднялся из рядовых, встал в дверях.

— Да. — Генерал поморщился и спросил: — Сколько у нас в доме воинов?

— Два десятка легких кавалеристов эскорта, взвод охраны и маг, господин Фрацц.

— Хорошо. Прикажи всадникам седлать коней, поедем в казармы за городом. Маг с нами, и Урри с Вейни возьмем. Охране удвоить посты.

— А слуги?

— Они останутся.

Адъютант покинул генерала, но практически сразу вернулся, и Горель спросил:

— Что-то забыл?

— Мой генерал, у ворот толпа собирается. У горожан в руках дубины и топоры, и они настроены агрессивно.

— К оружию! — воскликнул генерал. — Мы опоздали! Восстание началось раньше! Воинов к воротам! Всадникам приготовить лошадей! Урри и Вейни в карету! Мага предупредить не забудь! Живее!

— Есть!

Варник убежал выполнять приказ, а генерал достал походную сумку, скинул в нее все документы, какие были в сейфе и на столе, а затем стал облачаться в броню. Войлочная поддевка на тело — и поверх нее ламеллярный доспех. На голову круглая каска с красным гребнем, на ноги поножи, а на руки широкие бронзовые браслеты.

Генерал и его воины торопились. Но они не успели. С криками и воплями толпа навалилась на ажурные кованые ворота и сломала их, а затем прорвалась во двор. Фризов было много, несколько сотен, а воинов мало, и республиканцы поздно объявили тревогу. Однако они бились до последнего и прикрывали своего генерала, сколько могли, и на помощь солдатам поспешил маг.

Господин Фрацц был опытным чародеем, и он сразу же бросил в толпу ветвистую молнию. Это остановило вооруженных дубинами, топорами и ножами городских бездельников, которых подгоняли опытные горлопаны. И наверное, маг мог переломить ход боя. Только по нему открыли огонь арбалетчики, и господин Фрацц, получив в правый глаз короткий арбалетный болт, упал под ноги мятежников, и они хлынули в дом.

Пока воины умирали, генерал, его адъютант, наложница и юный Урри выбрались в сад за домом. Они собирались выскользнуть в город и затеряться в нем. Но у них ничего не вышло. Точнее, спаслись не все. На узкой улочке за домом генерала беглецов поджидала засада, и это были не местные оборванцы, а закованные в броню дружинники князя, которые быстро приближались к республиканцам.

Горель, посмотрев на своего сына, погладил его по голове и, передав Варнику сумку с документами, сказал:

— Бегите! Спасайтесь! Налево проулок! Вы успеете скрыться!

— А как же вы, мой генерал?! — воскликнул адъютант.

— Я вас догоню! У меня шансов прорваться больше!

Варник схватил за руку наложницу, которая в свою очередь держала ребенка, и потянул девушку за собой, к спасительному проулку. А генерал, выхватив меч, бросился на врагов. Он знал, что главная Цель для дружинников — именно он. Но Горель не мог отступить и сбежать, потому что за его спиной оставался сын.

На ходу частично трансформировав тело, с жутким волчьим воем, Горель врубился в толпу врагов. Полукровка двигался очень быстро, гораздо быстрее обычного человека, и его клинок кроил, рубил и пронзал тела фризов. Заляпанный кровью, он двигался сквозь строй дружинников, убивал их и почти прорвался, когда на его пути встал один воин. Это был достойный противник, судя по рыжим волосам и змеистым татуировкам на щеках, наемник с востока, и генерал бросился на него.

Размен быстрыми ударами, и противники разошлись. Опять сблизились, и генерал сделал выпад в лицо наемника. Тот отскочил назад, а Горель прыгнул за ним. Четкий вертикальный удар от головы вниз — и вновь столкновение мечей. Полоборота влево — и новый удар, наискось, справа и в шею. Наемник парировал удар и правой ногой попробовал провести подсечку. Однако Горель был готов и ушел в сторону. Вновь зазвенела сталь. Клинки бились, и каждое столкновение отдавалось в руках и плечах полукровки. Противники постоянно ускорялись, и наконец генерал достал наемника. Его клинок вспорол горло врага, и наемник, захлебнувшись кровью, свалился на грязную мостовую.

Горель хотел обернуться, позади опасность, и в этот момент в спину генерала вонзились сразу два копья. Дружинники атаковали с тыла, и увернуться не было никакой возможности, а затем на тело Отти Гореля обрушились мечи.

Генерал умирал и не чувствовал боли. Полукровка отключил ощущения и улыбался. При этом, как ни странно, Горель был счастлив, ибо его сын будет жить…

Меня вышвырнуло из видения, и я проснулся. Несколько минут лежал с открытыми глазами и вспоминал смерть генерала, с жизни которого начались мои странствия по кровной памяти и знакомство с предками. Печально, конечно, что он так погиб, но иначе и быть не могло — ведь Горель воин, и горевать о нем не стоило. Все-таки жил он много тысяч лет назад, в другом мире, который, как мне кажется, находится от Земли и Кромки очень далеко.