Марина Дяченко - У зла нет власти

– Макс, зачем ты это сделал?!

Он вздрогнул:

– Не надо так поступать.

– Как?

– Появляться тихо, из-за спины.

– Извини… Зачем ты оживил дракона?

– Я не могу оживлять. Я поднял.

– Как ты смел? Как ты…

– Тихо-тихо! – Он встал и обернулся, пряча за спиной мокрые руки. – Ему все равно. Он мертвый. А я воюю с Саранчой.

– Тебе его не жалко?

– А тебе людей не жалко? Только драконов? Вот какие инфантильные у нас маги дороги…

– Зачем ты меня звал? – Я сжала рукоятку Швеи, будто ища у нее поддержки. – Смотрю, у тебя все нормально, помощь не нужна…

– Нужна, – он глубоко вздохнул. – Спасибо, что пришла.

В его черных глазах совершенно не видны были зрачки. То ли они сузились, как маковые зернышки. То ли, наоборот, расширились, заполнив очень темную радужную оболочку. Руки он по-прежнему держал за спиной.

– Что с тобой? Что с руками?

– Ничего… Я колдовал.

– Покажи!

Он ухмыльнулся и протянул мне ладони. Они были будто в красных перчатках; кончики пальцев почернели, кожа висела лохмотьями.

– Макс! Да что же ты… Как ты вообще… Это же… У меня посох, я могу…

– Ну что ты причитаешь, Лена. Я не младенец.

Он уставился на свои ладони. Отшелушившаяся кожа сдернулась, как змеиная шкура, и ошметками полетела по ветру. Пальцы медленно бледнели, покрываясь новой розовой кожицей. Я вспомнила свои ладони после работы Швеей; сердце у меня стучало где-то в горле.

– В жизни столько не колдовал, – отрешенно сказал Максимилиан. – Сил не хватило вовремя подлечиться. А в озере вода холодная. Очень, очень холодная.

– Я могу… Могла бы… Хотя бы обезболить!

– Обезболивать это нельзя, – он мотнул головой. – Я потом колдовать не смогу, если руки онемеют… Ты видела – скалы?

– Видела. – Я покусала губу. – Почему… почему бы тебе и дальше скалами не воевать? Огонь, дым, обвалы, лавины… По-моему, очень здорово.

– Лавины их не остановят. Видела, как прут? Не-ет, Лена, остановить Саранчу может только большой страх… запредельный ужас. Саранча не боится смерти… Но моих мертвяков она испугается. Я знаю, как расковырять страх в насекомых душонках. Я столько поднял мертвяков, сколько мой дед, наверное, в жизни не видел. А когда в бой вступит дракон…

На его белом лице горели красные пятна – как небрежный грим.

– Макс, – сказала я очень тихо. – Это отвратительно.

– А ты хотела бы, чтобы это было миленько? Миленькая победа? Над Саранчой?

– Зачем ты позвал меня?

– Ты мне нужна. Мне нужен человек, который во время их атаки прикрыл бы тылы от страха. Я буду колдовать, люди могут смутиться, мне нужно, чтобы ты выставила защи…

Он вдруг замолчал, глядя мне через плечо. Я обернулась. По узкой дорожке, выложенной речным камнем, к нам приближался Гарольд.

– И кто же это такой? – тихо спросил некромант.

– Не узнаешь?

Гарольд остановился в пяти шагах.

– Вот как, – пробормотал Максимилиан. – Ничего себе… А что случилось?

– Ничего особенного. Мы остались втроем, кто помнит короля…

– Втроем?

– Я, ты, Гарольд.

– Да?!

Он механически потер ладони, стряхивая лоскутки старой кожи, будто змея.

– Теперь его вспомнят все? – спросил недоверчиво. – Все, кто его знал?

– Это трудно. Но я попробую.

Гарольд молча слушал наш разговор. Ветер развевал его белые волосы.

– Этого я не ожидал, – тихо сказал Максимилиан. – И что… что будет?

– Мы будем сражаться. Именем Оберона. Вместе, ты, я, Гарольд…

Ветер закручивал над горами черные смерчи. Возможно, до следующей атаки Саранчи оставались мгновения.

– Именем? – Некромант мучительно сморщился, как троечник у доски. – Откуда у тебя его имя?

Я тронула монетку на цепочке:

– Это – сейф, где заперто имя короля. Рассказывать долго… Просто поверь мне на слово.

Максимилиан потянулся к монетке. Его рука замерла на полдороге.

– Ты хочешь сражаться…

– Именем Оберона. Магия имени…

– Ты предлагаешь мне, некроманту, во главе моего войска мертвых… сражаться именем Оберона?!

Я растерялась.

– Гарольд, – Максимилиан расхохотался. – Наша подруга Лена иногда просто поражает меня своей… наивностью. Объясни хоть ты ей!

– Нечего объяснять, – сурово отозвался Гарольд. – Либо мертвые получают покой, и тогда мы бьемся именем Оберона… с надеждой вернуть его. Либо мы уходим отсюда, и пусть некромант сражается один.

– Я могу сражаться один, – сказал Максимилиан с вызовом. – Но я рассчитывал на тебя, Лена. Ты боевой маг… Когда Саранча ломанется через второй хребет, я буду занят мертвяками, а ведь здесь есть живые люди. Кто-то должен выставить защитную стену у замка и держать ее. Кто-то должен помогать раненым, в конце концов!

Он смотрел на меня почти умоляюще. Это было странно – видеть на его вечно насмешливом лице такое выражение.

– Макс, – сказала я. – Ты ведь сам не рад. Этот мертвый дракон…

– Я сражаюсь за свое Королевство! При чем тут мои нежные чувства?

– Королевство не твое. Оберон король.

– Ну так пусть сам идет и сражается! Нет его? Нет?! – Максимилиан сделал коротенькую паузу, будто ожидая ответа. – Ты пойми, – заговорил тоном ниже, – кто пойдет в бой его именем? Три десятка напуганных солдат, которые еще не разбежались? Гарольд со сломанным посохом? Ты со своим дырявым мечом?

Я посмотрела на Гарольда.

– Либо живые именем Оберона, – сказал тот, глядя в небо. – Либо мертвые рабы некроманта. Вместе мы на бой не выйдем.

– Ну и не надо! – задушенно кивнул Максимилиан. – Гарольд, ты зря прилетел, я обойдусь без тебя! Лена…

Он запнулся.

– Честно говоря, я сам не рад, что втянул тебя в это дело. Я не знал, что так повернется. Честное слово. Я просто хотел вернуть Оберона. А теперь слишком много сделано, и назад пути нет… Слушай, дай мне все-таки глянуть на это запертое имя.

Я протянула ему монетку. Он прищурился, покачивая ее на ладони:

– Это имя Оберона?

– Да.

– Его можно освободить?

– Я думаю…

Максимилиан кротко улыбнулся – и упал. Вернее, в первую секунду мне показалось, что он рухнул как подкошенный, а через миг он уже взлетел – черной птицей. Взвился высоко в небо, и я только тогда осознала, что монетка-сейф осталась у него; я закричала во все горло. И, будто в ответ, за горами разревелись рога.

Дрогнула земля – Саранча пошла в последнюю атаку.

Я взмыла в небо через несколько секунд после Максимилиана. Но он – птица – был проворней.

У замка метались ополченцы и стражники, никто не спешил вперед, на врага. Горели и чадили факелы вдоль дороги. Я развернулась к скалам, еще отказываясь верить в предательство некроманта – и уже прикидывая, как буду его убивать.