Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак

Ричард задыхался от слез. Его смерть была не худшим из происходящего. Кэлен предстояло страдать еще хуже, страдать, ведя жизнь, подобную смерти, в руках этих животных и становясь матерью их чудовища.

– Ричард, знай, я люблю тебя! И это самое главное, Ричард, – то, что я люблю тебя!

– Кэлен, я тоже люблю тебя!

Он не мог найти никаких других слов, ничего более значительного. Он полагал, что нет ничего более значимого, ничего более важного для него. Эти простые слова заключают весь смысл целой жизни, смысл всей вселенной.

– Я знаю, любовь моя, – сказала она с короткой искрой улыбки, промелькнувшей в ее прекрасных глазах. – Я знаю.

Ричард увидел, как лезвие, описав дугу, мелькнуло перед его лицом. Он инстинктивно откинулся назад. Солдат за его спиной был готов к этому и уперся коленом в спину Ричарда, как раз посреди лопаток, удерживая его от рывка назад, а затем, потянув за волосы, поднял его голову.

Кэлен, видя, что происходит, снова закричала, колотя державших ее мужчин.

– Не обращай на них внимания, Ричард! Смотри только на меня! Ричард! Смотри на меня! Думай обо мне! Думай о том, как я люблю тебя!

Ричард понял, что она делает.

– Помнишь день, когда мы поженились? Я помню его до сих пор, Ричард. Я буду помнить его всегда.

Она пыталась сделать ему последний подарок, воспоминание о любви.

– Я помню день, когда ты попросил меня стать твоей женой. Я люблю тебя, Ричард. Помнишь нашу свадьбу? Помнишь тот сказочный дом?

Заодно она пыталась отвлечь его, удержать от мыслей о происходящем. Но на самом деле это лишь вызвало в его памяти предупреждение Шоты: если он женится на ней, она зачнет чудовище.

– Очень трогательно, – сказал солдат за его спиной. – Как ты думаешь, от этого она станет еще более страстной в постели?

Ричарду хотелось оторвать ему голову, но он промолчал. Этот человек жаждал, чтобы пленник сказал хоть что-то, умолял, протестовал, завывал в отчаянии. Как последний акт пренебрежения к таким людям, Ричард не собирался доставлять им удовольствие.

Кэлен кричала о своей любви и о том, что ей хочется, чтобы он вспомнил, как она первый раз поцеловала его.

Несмотря на обстоятельства, это заставило его улыбнуться.

В эту минуту она не заботилась, что случится с ней самой, лишь хотела отвлечь его, уменьшить боль и ужас последних минут его жизни.

Его последних минут.

Все завершалось. Со всем было покончено. Больше не осталось ничего.

Жизнь закончилась. Закончилось и время, проведенное с женщиной, которую он любил. Больше ничего не будет.

Мир прекращал существование.

– Ричард! Ричард! Я так люблю тебя! Взгляни на меня, Ричард! Я люблю тебя! Посмотри на меня! Вот так, правильно, смотри на меня! Ты единственный, кого я когда-либо любила! Только тебя, Ричард! Только тебя! Только это и имеет смысл – что я люблю тебя. А ты любишь меня? Пожалуйста, скажи мне, Ричард. Скажи мне. Скажи мне сейчас.

Он ощутил, как лезвие щипнуло его горло.

– Я люблю тебя, Кэлен. Только тебя. Всегда.

– Очень трогательно, – прорычал ему на ухо солдат, удерживая лезвие ножа у его горла. – Пока ты будешь лежать в яме, истекая кровью, мои руки будут щупать ее. Я собираюсь изнасиловать твою хорошенькую маленькую женушку. Тогда ты будешь уже мертв – но прежде, чем умрешь, я хочу, чтобы ты точно знал, что я собираюсь с ней сделать, и что ты не способен сделать ничего, чтобы этому помешать, потому что таково желание Создателя.

Тебе следовало уже давно подчиниться образу жизни Ордена, но вместо этого ты продолжал бороться за свою греховную жизнь и отворачивался от всего, что правильно и справедливо. За преступления против своих же собратьев ты не только умрешь, но будешь вечно страдать в руках Владетеля в преисподней. И очень страдать.

Я хочу, чтобы ты знал, отправляясь во тьму загробной жизни, что если твоя прелестница Кэлен и останется жива, то только как подстилка для всех нас. Если она проживет достаточно долго и у нее появится мальчик, то он вырастет великим солдатом Ордена и будет ненавидеть таких, как ты. Не сомневаюсь, что в один прекрасный день он придет сюда, чтобы плюнуть на твою могилу, плюнуть на тебя и на таких же, как ты, которые воспитали бы его, направив все на тот же порочный путь, воспитали бы без почтения к собрату и к своему Создателю.

Подумай о том, как твоя душа исчезнет, засасываемая в темноту. И твое тело еще не начнет остывать, а я уже буду возле приятного теплого тела твоей возлюбленной жены, и хочу, чтобы ты знал это, прежде чем умрешь.

Ричард в душе уже был мертв. Со всем было покончено: и жизнь, и мир перестали существовать для него. Так много потеряно. Потеряно все. Осталась только бессмысленная ненависть ко всем ценностям и к самой жизни со стороны тех, кто выбрал служение пустоте смерти.

– Я люблю тебя и всегда любил только тебя, всем своим сердцем, – сказал он хриплым голосом. – Ты сделала мою жизнь счастливой.

Он видел, как Кэлен кивнула в знак того, что слышит его, а ее губы вновь изрекли слова любви к нему.

Она была так прекрасна.

Более всего он не хотел видеть ее безутешное горе.

Они смотрели друг другу в глаза, будто прощаясь в последний момент существования мира.

Ричард потерял дыхание в крике ужаса и мучения и от неожиданной резкой боли, когда ощутил, как лезвие прорезало кожу, ощутил, как оно глубоко и смертельно врезается в его горло.

Настал конец всего.

Глава 18

– Прекрати это, – едва ли не прорычала Никки.

Ричард заморгал. В голове у него был полнейший сумбур. Никки железной хваткой держала запястье ведьмы, отводя от него ее руку. Но другая рука Шоты по-прежнему лежала на его талии.

– Не знаю, что ты делаешь, – сказала Никки таким угрожающим тоном, что он подумал, что Шота сейчас в страхе отпрянет, – но тебе следует прекратить это.

Шота не только не пошевелилась, но даже не казалась сколько-нибудь испуганной.

– Я делаю то, что сделать просто необходимо.

Никки не желала и слушать об этом.

– Отойди от него, или я убью тебя прямо там, где ты стоишь.

Кара, не выпускавшая из рук эйджил и выглядевшая куда более свирепой, чем Никки, стояла по другую сторону от ведьмы, почти рядом, блокируя ей возможность отступления. Но прежде чем Шота смогла выдвинуть в ответ какую-либо угрозу, Ричард тяжело рухнул на мраморную скамью, окружавшую фонтан.

Он с трудом дышал, почти задыхался, пребывая в состоянии рвущего душу страха. Внутренним зрением он все еще мог видеть Кэлен, находившуюся в руках тех головорезов, и все еще мог чувствовать острое лезвие, глубоко врезающееся в него. Его пальцы осторожно трогали горло, но там не было зияющей раны и никакой крови. Он отчаянно не желал отпускать видение Кэлен, но в то же время было так ужасающе видеть ее пребывавшей в безысходном страхе, что ему хотелось выбросить поскорее и навсегда все это из головы.