Эликсир сущности (СИ) - Алекс Рудин

— Нашел, — кивнул его величество. — И собирался им воспользоваться. Пока неясно, что именно он задумал. Но что бы это ни было — хорошо, что он не успел осуществить свой замысел. Только троллей на улицах нам не хватало!

— У него было достаточно времени, — заметил я. — Ведь Удашев проработал в театре тридцать лет, если я не ошибаюсь?

— Возможно, он выжидал, — покачал головой император. — Кроме того, чтобы разбудить камень, требуется сложный ритуал. Удашев не мог провести его, не привлекая к себе внимания. Но очень хотел.

— Отголоски старинной вражды, — улыбнулся я. — Эхо Смуты.

— Да, — согласился его величество. — Думаю, последствия будут тянуться еще долго.

— Я рад, что в случае с Удашевым все закончилось благополучно, — вежливо сказал я. — Что ему грозит?

— Это решит суд. Потомкам Гостомысловых запрещено появляться в столице под страхом смертной казни. Этот запрет Удашев уже нарушил.

— А Сойкин? — вспомнил я.

— Купец пойдет по уголовному ведомству, — поморщился император. — Запрет на высокоранговую магию он не нарушал. Но стольких преступников успел снабдить своими зельями! В ближайшие недели полиции предстоит хорошенько потрудиться. Что касается Тайной службы, то она уже сбилась с ног. Никита Михайлович и его люди выясняют, не связан ли Гостомыслов с той историей о темных проклятьях.

Император задумчиво крутил в руке бокал, держа его за тонкую ножку.

— Менталистам пришлось проверить всех чиновников. Подробности выяснились очень неприятные, но я не хочу обременять вас ими.

Этими словами император вежливо дал мне понять, что дело секретное. Впрочем, я и не сомневался.

— В любом случае, вы очень вовремя разоблачили банкира Трегубова, Александр Васильевич. Можно без преувеличения сказать, что это помогло расстроить заговор против короны.

— Настоящего виновника пока не нашли? — нахмурился я.

— К сожалению, нет, — поморщился император. — Но это вопрос времени. Полковник Зотов ни за что его не упустит.

Его величество сделал еще глоток шампанского, откинулся на мягкую спинку дивана и неожиданно сменил тему разговора:

— Никита Михайлович говорил мне, что несколько раз предлагал вам служить в его ведомстве. Могу я спросить, почему вы отказались?

Вопрос был неожиданным. Но я не колебался с ответом.

— У меня свой Путь, ваше величество. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.

— Коротко и емко, — усмехнулся император. — Магии виднее, да?

— Так и есть, — кивнул я.

— Иногда я вам завидую, — неожиданно признался его величество. — А потом вспоминаю, что у меня тоже есть свой Путь.

Он лукаво покосился на меня.

— Хотите узнать, какой?

— Конечно, хочу, — улыбнулся я.

Я почувствовал мягкое и доброжелательное внимание, с которым император изучал меня. У его величества был очень сильный ментальный дар. И очень необычный. Он не лез в мысли, и даже эмоциями не слишком интересовался. Скорее, проникал в самую глубину души. Определял — что ты за человек, чем живешь, чем дышишь.

Что ж, править магической империей без такого дара было бы не просто трудно — невозможно.

— Ходят слухи, что во время церемонии выбора Пути будущий наследник престола получает Знак Короны, — улыбнулся император. — Но это не так. Мы получаем Щит. Мой путь состоит в том, чтобы оберегать Империю и магию. А магия в ответ оберегает меня — самыми разными способами. Иногда, неожиданными, но тут уж ничего не поделать. Либо ты доверяешь магии, либо пытаешься ее подчинить. А это не всегда хорошо заканчивается.

Император говорил точь-в-точь как Набиль.

— Я лично настоял на том, чтобы заброшенные алхимические мастерские на Правом Берегу принадлежали вашему роду, — снова сменил тему император. — Догадываетесь, почему?

— Из-за туннелонцев, — улыбнулся я. — Вы не хотите вмешиваться. Это знак доверия, я правильно понимаю?

— Правильно, — согласился его величество. — Магические существа открылись вам, пусть так и будет. Я не спорю с магией, а стараюсь прислушиваться к ней. Поэтому не стану пытаться купить у вас этого замечательного жеребца.

— Мальчик не принадлежит мне, — заметил я. — На бумаге — возможно. Только не на самом деле. Он принадлежит магии, как и любое магическое существо.

Император весело рассмеялся.

— Честно говоря, я с самого начала знал, что вы не согласитесь. И сделал вашему деду предложение только для того, чтобы посмотреть, как он мне откажет. Я, знаете ли, очень любопытен. Но кое о чем все-таки хочу вас попросить…

Его величество сделал многозначительную паузу и выжидающе посмотрел на меня.

— Сделаю все, что в моих силах, — вежливо ответил я.

— Когда у Мальчика появятся жеребята, я хочу быть первым покупателем.

— Думаю, вам нужно обсудить это с Мальчиком, — улыбнулся я. — Хотите, я вас с ним познакомлю? Готов отвезти вас в Сосновку в любое время, когда вам будет угодно.

— Это очень щедрое предложение, Александр Васильевич, — расхохотался император.

А потом неожиданно поднялся, держа в руке бокал.

Разумеется, я тоже встал.

— За магию! — провозгласил его величество.

— За магию! — согласился я.

Бокалы соприкоснулись с тихим звоном. Словно в ответ ему за раскрытыми окнами императорской ложи гулко ударил колокол — на ипподроме начался очередной заезд.

* * *

Вечером мы большой компанией собрались в моем саду. Небо над кронами старых лип потемнело, в нем вот-вот должны были проступить первые звезды.

На ограде мелодично позванивали колокольчики. Уютно пахло дымом из самовара, а из открытого окна кухни доносились голоса Игната и господина Иевлина. Там пеклась вторая порция рассыпчатого печенья — первого противня всем желающим хватило лишь на несколько минут.

— Вкусно как! — сказал Сева, намазывая густым медом очередное теплое печеньице и отправляя его в рот. — А что, если сделать магическую печку? Пусть сама печет! Магия огня, немного кулинарной магии — и готово!

— Попробуй, — рассмеялся я. — Если сумеешь уговорить господина Иевлина поделиться его магическим талантом.

— А я тебя попрошу, — не растерялся Сева. — Тебе он точно не откажет.

Я покачал головой и тоже стащил с блюда печенье — последнее, между прочим.

Но лучше рассказать обо всем по порядку.

Не успел я вернуться домой с Больших Императорских скачек, как ко мне в гости заглянул садовник Люцерн.

— Зверобой снова зацвел, Александр Васильевич, — сказал садовник. — Пришел я сегодня утром на поляну, а она вся цветами усыпана.

Мне показалось, что под широкими полями его шляпы промелькнула улыбка.

— А пчелы-то как довольны! Так и вьются над ним, так и жужжат. И муравейник на месте, словно и не пропадал.

— Рад слышать, что с Потаенной поляной все в порядке, господин Люцерн, — улыбнулся я.

— Я вам гостинец принес, — кивнул садовник и протянул мне увесистый глиняный горшок с широким горлышком.

Я заглянул в него