Два меча - Роман Романович
Добравшись до основного места действия, почувствовал себя крайне глупо. Ну плохой из меня герой, плохой!
Демоны то ли за своего принимали, то ли приказ сверху получили не трогать меня. Я уже к порталу подошёл, встал, жду. Недалеко опрокинутый лоток с мороженым валялся. Пнул его ногой, внутрь заглянул. Надо же. Не растаяло ещё. Под звуки битвы мороженое особо хорошо зашло.
Элина махалась моим мечом. Выглядело это фантастически.
Напомню, что норма в двадцать звёзд считалась таковой для аристократов подростков, не открывших пятую чакру. Для аристократа лет двадцати пяти нормой считалось уже по семь звёзд в первых четырёх чакрах. И речь шла о середнячках, самых неталантливых. Лучшие к этому возрасту могли иметь под пятьдесят звёзд, усиленных всякими аспектами.
Сейчас я с трудом различал то, как Элина двигается. Помочь ей — за пределами моих возможностей.
— Ты! — внезапно раздалось со стороны портала.
Обернувшись, я увидел редкостное нечто, безумную фантазию лютого извращенца. Жирную хрень с кучей дырок и отростков. Мать моя женщина… Как это развидеть?!
— Ты-ы! — перешло на визг это создание.
Что примечательно, говорило оно на русском.
— Знакомы? — присмотрелся я к существу, но, конечно же, не узнал.
— Ты меня клеймил! Убью-ю!
— А-а… — протянул я, продолжая есть мороженое. — Подстилка демоническая. Ха! А я ведь был прав! Участь тебя реально стрёмная ждала! Сейчас, погоди… — Я достал телефон и сделал фотку. — В сеть выложу и напишу, какие вы, демонологи, чмошники…
— Прикончу! — рванула туша ко мне.
Со скоростью чемпиона, который съел подряд три шавермы, купленных в подозрительном месте. Крайне медленно рванул.
Достав из кармана заготовку, повернул и направил. Бам — и шип «порядка» пробил демона наружу. Слабая тварь. Завалился и растёкся.
Разве это геройство? Тьфу. Только аппетит испортил и кошмары обеспечил. Даже стыдно за демонов. Подумав ещё, счёл это оскорблением, подошёл, убедился, что демон ещё хрипит, и наложил новое клеймо. Теперь эта услада для демонов получила приписку «Невеста Асмодея». Ха-ха-ха!
Довольно отряхнув руки, отошёл в сторону, глянул, как там Элина, и пошёл к месту развязки.
Теперь я видел, что она сражалась с самим Асмодеем. Разумеется, не с истинной формой, а с аватаром, но и так ей хватало за глаза. В этот раз не только я плёл свою историю, но и архидемон. С момента вторжения прошло уже больше двух минут, а значит, он хорошо подготовился и как-то отвлёк Наказующих с защитниками города. Появление здесь женщины, возможно, тоже неслучайно. Как и скованный мною меч в его руках.
— Дитя Хаоса! — крикнул он мне.
— Да-да, — махнул я рукой. — Давно не виделись, Асмодей.
В этот раз божественная речь давалась мне куда лучше. Горло продирало, но в ближайшую минуту меня кровью точно рвать не начнёт.
— Ты помнишь, что я обещал тебе мучительную смерть, если помешаешь мне?
— Уходи… — прохрипела Элина, вмешиваясь в разговор.
Она оперлась на меч, поднялась, пошатываясь. Надо же. Госпожа центурион в этот раз куда лучше выдержала божественную речь. Мозги не пытаются расплавиться. Растёт над собой, молодец.
— Асмодей… — проговорил я. — Очевидно, что ты дальше скажешь. Поэтому предупреждаю тебя сразу. Лучше не трогай женщину. Результат не понравится.
— Не переоценивай себя, Дитя Хаоса! Мы такие же его дети, как и ты! Твои уловки не сработают со мной!
Как-то среагировать я не успел. Элина — тоже. Её снесло невидимым ударом. Меч отлетел в сторону, кувыркнулся, вонзился в землю рядом со мной. Сама женщина пролетела мимо со скоростью пушечного ядра. Я не обернулся, только едва поморщился, когда порыв горячего ветра обдал. Здесь, рядом с порталом, уже начинал плавиться асфальт, мои кроссовки дымились, как и прочая одежда.
— Давай, возьми меч! — рассмеялась Асмодей. — Я знаю, как тебя проклял бог войны!
Шагнув вперёд, я положил ладонь на рукоять.
— Калека, а не воин! — продолжал он насмехаться. — Говорят, в прошлой жизни отец одарил тебя талантом меча! Как обидно лишиться этого!
— Не то слово, — поднял я меч и взмахнул им.
Силовая волна сошла с лезвия, вспорола асфальт, врезалась в дом и пробила его насквозь.
Асмодей перестал улыбаться.
— Ты что делаешь? — спросил он требовательно.
— Ты, наверное, считаешь себя самым умным, — усмехнулся я. — Взял в руки меч, который я сковал. Думаешь, что я скован проклятиями. А что будет, Асмодей, если одно конкретное Его Дитя настолько довести, что ему терять нечего будет? Что, если я, проклятый богами, возьму их проклятия и подстегну?
По мере того, как я говорил, между нами стало разрастаться тёмное облако. Цвета блёкли, пламя произвольно менялось.
— Что будет, если проклятия возвести в абсолют? Полное нарушение причинно-следственных связей. Сплошной парадокс, отрицающий законы вселенной. Проклятия — это и так насильственная воля, которая вмешивается в ровное течение реки жизни! Что будет, если довести это вмешательство до абсолюта?
— Ты сошёл с ума, — сказал Асмодей, смотря недовольно. — Если не остановишься, умрёшь.
— С чего ты взял, что меня это волнует? Ты же сам насмехался над тем, что я инвалид, а значит, понимаешь, что такое для мастера меча сразиться ещё раз любимым оружием. Я готов принять этот бой, Асмодей. Любое наше действие способно породить любое следствие. Абсолютная лотерея! В которой смертный может победить архидемона!
Тёмное пятно бесцветия добралось до ближайших домов и хлынуло дальше.
— Ты блефуешь. Простой так ещё с минуту, и на город обрушится проклятие, которое сгубит его. Ты приговариваешь всех этих людей к смерти, заигрывая с этими силами.
— Смешно слышать это от архидемона. Как будто мне есть до города дело. Ты всё равно здесь всё уничтожишь, но даже будь иначе, мне плевать на смертных.
— Ты врёшь, — прищурился демон. — Я вижу, что сейчас проклятия не работают, позволяя тебе врать.
— О боги! Вы это видите?! — глянул я на небо. — Архидемон взывает к моей человечности! Как будто я хотя бы раз не то что заявил, а намекнул, что геройство и спасение людей меня волнует!
— Умолкни, — не выдержал Асмодей.
Он взмахнул, послал в меня заклятие, но оно обратилось цветами, и я расхохотался.
— Пожалуй, надо выкрутить проклятия ещё… — сказал я, как мне показалось, достаточно зловеще.
— Ты
