Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо
Крепче сжав талию Чжоу Цзышу, Вэнь Кэсин немного отступил, восстанавливая равновесие, и, повернувшись боком, замер между двумя мужчинами, заслонив собой одного от другого. Затем он обернулся, прищурил глаза, в которых не осталось ни единой весёлой искры, и пристально воззрился на Е Байи. Этот взгляд был похож на взгляд ядовитой змеи — немигающий, мрачный и холодный, он сверлил фигуру в белом, словно намеревался сквозь кожу добраться до костей.
Примечание к части
∾ «… этот Е Байи слишком смазливый!» — вместо слова «смазливый» в оригинале используется определение «маленькое белое лицо» (小白脸). И маленькое лицо, и белая кожа — стандарты красоты в китайской культуре. Также это определение может использоваться как пренебрежительное. Тогда оно подразумевает мужчину, который извлекает социальные преимущества, благодаря красивой внешности. Вполне возможно, что Вэнь Кэсин одновременно и признает красоту Е Байи, и иронизирует.
∾ «Без границ и следов» — 无际无痕, буквальный перевод «нет предела, нет следа». Вымышленная техника.
∾ «Что ты, что твой шифу от любой встречи ждёте подвоха...» — в оригинале используется отсылка к идиоме «以小人之心，度君子之腹» — мерить благородного человека сердцем подлеца, в значении «скептично относиться к искренним мотивам других».
∾ «Династия Хань, а следом и Вэй, и Цзинь пали без моего ведома...» — «乃不知有汉，无论魏晋» из «桃花源记» Тао Юаньмина. Персонаж романа «Весна цветущих персиков» (утопия) произносит эту цитату, когда понимает, что не заметил, как пали три династии.
∾ «Чжоу Цзышу связал человека перед собой с выгравированными иероглифами «Байи» на лезвии...» — те же иероглифы, что и в имени Е Байи: 白衣 — белая одежда. Чжоу Цзышу немного тупит, потому что до этого он обращался к Е Байи не по имени, а «цяньбэй» (前辈) — старший, старейшина.
Том 2. Глава 29. Слишком поздно
Между бровей Е Байи появилась еле заметная складка. Маска Чжоу Цзышу выглядела куда естественнее этих одеревеневших черт. Казалось, лицевые мышцы Е Байи застыли от долгого бездействия, и теперь каждое изменение мимики требовало невероятных усилий.
— Снова ты? — немного удивился Е Байи. — Кто ты такой, чтобы требовать от меня объяснений?
Вэнь Кэсин холодно улыбнулся и задал встречный вопрос:
— Сам не удосужился представиться должным образом, но хочешь знать, кто я? Древний Монах забыл преподать тебе основы вежливости?
Даже опираясь на Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу едва стоял на ногах. Горло горело огнём, и когда попытки подавить кашель провалились, Чжоу Цзышу пришлось отвернуться и сплюнуть большой сгусток крови. Заметив это краем глаза, Вэнь Кэсин спал с лица, а затем вполголоса отчитал и его:
— А-Сюй, ты тоже хорош! Стоял истуканом, позволяя непонятно кому трогать тебя, где вздумается! — Вэнь Кэсин бросил гневный взгляд на Е Байи и проглотил следующую фразу: «Даже мне ты этого пока не разрешал!».
Отповедь Вэнь Кэсина с трудом достигла ушей Чжоу Цзышу, который пытался вернуть течение ци в прежнее русло. Грубое воздействие чужой энергии взбаламутило внутренний поток, и Чжоу Цзышу чувствовал себя почти при смерти. Всё, что он мог — закатить глаза в ответ на упрёки.
— Твоё кунг-фу не так уж плохо. Чей ты ученик? В каких отношениях состоишь с этим мальчишкой? — спросил Е Байи у Вэнь Кэсина.
Этот странный человек произносил слова медленно и отрывисто, будто дряхлый дед. В сочетании с молодым неподвижным лицом такая манера речи выглядела неестественной до ужаса. Вэнь Кэсин только сейчас обратил внимание на эту занятную особенность. Он не был безрассудным и, выплеснув первую злость, ощутил тревожные подозрения, которые не успел озвучить — как раз в этот момент Чжоу Цзышу вытер рукавом рот от крови и тихо спросил:
— Почтенный Древний Монах, зачем ты это сделал?
— Я проверял, можно ли тебя исцелить, — невозмутимо объяснил Е Байи. — И я не говорил, что я Древний Монах. Тоже мне умник!
Вэнь Кэсин знал о внутренних травмах Чжоу Цзышу и не удивился словам о его здоровье. А вот вторая фраза заставила задуматься. Е Байи отмахнулся от догадки по поводу своей личности, не выказав ни капли уважения к Древнему Монаху. По меньшей мере это означало, что они с Монахом принадлежали одному поколению. Не в силах сдержать любопытство, Вэнь Кэсин снова всмотрелся в гладкое юношеское лицо Е Байи. При этом в его голове крутилась лишь одна мысль: «Насколько же стар этот ненормальный?».
— Когда верхняя балка кривая, то и нижние гнутся.[195] Я не удивлён, что ученик Цинь Хуайчжана оказался бестолковым. И всё же послушай доброго совета: если ты плохо его знаешь, — Е Байи глазами указал на Вэнь Кэсина, — не стоит узнавать лучше. Он ещё бо́льший негодяй, чем ты.
У Вэнь Кэсина не осталось сомнений: этот обжора был рождён стать его заклятым врагом. От одного взгляда на древнего придурка в груди вновь заклокотала злость.
— Плохо меня знает?! — выпалил Вэнь Кэсин. — Старый дурак, ты когда-нибудь слышал о «чужих до седин» и «друзьях с первого взгляда»?[196] Можешь сколько угодно кичиться своим возрастом, но с каких пор привилегии старшего дают право не только рассуждать об истинной природе вещей, но и копаться в чужом белье?
Е Байи мгновенно продемонстрировал скверный характер:
— Смерти ищешь, сопляк? — прорычал он и ринулся в атаку.
Чжоу Цзышу до сих пор пытался выровнять внутренний поток ци и не годился для уличной драки, не сулившей снисхождения молодости или почтения старости. Поэтому он благоразумно отступил на пару шагов, запрыгнул на ближайшую стену, уселся в позу для медитаций и занялся нэйгуном.[197] Восстанавливая дыхание, Чжоу Цзышу с интересом наблюдал за борьбой поколений.
В то время, когда все вокруг потеряли покой из-за Кристальной брони и Долины призраков, никто и знать не знал, что в пустынном переулке разыгрался поединок столетия между великими мастерами кунг-фу. Е Байи отрицал, что он Древний Монах, а у Чжоу Цзышу не было веских доказательств. Однако кунг-фу Е Байи вполне соответствовало уровню легендарного бессмертного.
Вэнь Кэсин оказался достойным соперником. Присмотревшись, Чжоу Цзышу заметил, что в совокупности его движения сильно отличались от «Восемнадцати узоров Света осени». Хотя в своё время Вэнь Жуюй считался выдающимся мастером, сын на голову превзошёл отца.
Три связки, которым Вэнь Кэсин недавно обучал Чжан Чэнлина, были заимствованы из техники старшего Вэня.
