Осажденные камнем - Терри Гудкайнд
— Порядок, — сказала наставница, убирая дымящееся клеймо в жаровню. — Теперь можешь упасть в обморок.
Получив разрешение, Адесса тут же потеряла сознание.
На протяжении многих лет каждое новое клеймо было таким же болезненным, но Адесса никогда не кричала, не вздрагивала, не плакала. Теперь ее кожа была настоящим произведением искусства. Каждая часть тела была неуязвима для магической атаки.
Адесса гордилась древними традициями сплоченного сообщества воительниц и стражниц. Согласно древним легендам, некоторые Морасит отправились на север в качестве наемниц, но было это давно, и если их учение сохранилось где-то еще, то эти женщины наверняка сильно изменились за прошедшие тысячелетия. Адесса же и ильдакарские Морасит оставались неизменными.
Когда на болота опустилась тьма и Адесса уже не могла разобрать дорогу, она нашла место для ночлега под толстым деревом со свисающими с его ветвей пучками мха. Прислонившись к стволу, она позволила себе вздремнуть, но часть ее сознания была настороже на случай, если какая-то тварь сочтет ее легкой добычей. Сидя неподвижно, она услышала в траве шорох. Выглянув из-за завесы мха, Адесса увидела змею толщиной с ее бедро, скользящую по подлеску.
Когда змея пробилась через тростник, почуяв Адессу, то поднялась, показав целых три змеиных головы, трезубцем расходившихся от туловища. Черные языки пробовали воздух. У каждой головы был только один глаз. Когда змея бросилась вперед, три ее рта раскрылись, обнажив изогнутые клыки. Адесса приготовилась к бою. Даже трехголовая змея была просто змеей. Морасит не чувствовала страха.
Средняя голова нырнула вниз, нападая, но Адесса увернулась, и клыки вонзились в покрытый мхом ствол дерева. В следующее мгновение Адесса срубила застрявшую голову мечом, и из обрубка хлынула темная кровь. Толстое туловище двинулось вперед, поднимаясь, и две уцелевшие головы набросилась на Морасит. Женщина подняла меч над головой и резко опустила его вниз, рассекая сочленение змеиных голов. Острый клинок прошел сквозь позвоночник, и змея стала походить на разрезанную с одного конца ленту. Отсеченные головы, не понимая, что уже мертвы, продолжали попытки укусить. Адесса продолжила давить на меч, пока не добралась до сердца змеи — или одного из сердец. Змеиное тело замерло.
Адесса скривилась от отвращения, обнаружив, что вся покрыта змеиной кровью вдобавок к укусам насекомых, грязи и поту. Стоя над мертвой тушей змеи, она кинжалом содрала чешуйчатую шкуру. Змеиное мясо, даже сырое, годилось в пищу.
Жуя влажную плоть рептилии, Адесса снова уселась под деревом, отдыхая и размышляя. Она все еще ощущала внутри магию крови нерожденного младенца, увеличивавшую чувствительность и силу. Этот эффект будет длиться до тех пор, пока она не выследит и не убьет Максима.
Но она должна поддерживать организм. Она следила, что потребляет достаточно воды и еды, чтобы сохранить тело сильным. Многие годы она давала одно и то же наставление всем новичкам боевой арены. Адесса никогда не рассматривала бойцов как рабов. Она считала их своими питомцами, которых нужно дрессировать.
Теперь, сидя в темном болоте под жужжание насекомых, Адесса вспоминала сотворенных ею чемпионов и своих любовников. Когда она заканчивала их воспитание, эти мужчины становились безоговорочно преданными ей, и она могла вить из них веревки, даже отправить на боевую арену умирать. Одни были похищены еще детьми из деревень рядом с Ильдакаром, а потом сломлены, другие проданы норукайскими работорговцами или рождены от городских рабов.
Ян, ее последний чемпион и любовник, был преданным юношей, который никогда не разочаровывал ее и всегда защищал. Он был таким до тех пор, пока этот чужак Бэннон не заставил его вспомнить прошлое. Хотя Бэннон казался слабым и наивным, он сумел создать тонкие трещины в нерушимом чувстве долга Яна, что в конечном итоге обратило чемпиона против нее.
Адесса все еще не понимала, что сделала не так. Она взяла Яна к себе в постель и показала настоящую страсть, первобытное совокупление, как у диких животных. Он едва не терял сознание от удовольствия. Адесса даже проявляла нежность, иногда прижимая к себе его потное тело после того, как он получал удовлетворение, а она позволяла извергнуться своему внутреннему вулкану наслаждения. Она позволила ему зародить в ней дитя и чувствовала, как оно растет, ощущала энергию нерожденной части ее самой.
Если бы не восстание, она родила бы ребенка от Яна. Но Ян предал ее, и поэтому она убила плод. Растущая в ней невинная жизнь оказалась мощным ресурсом, и теперь в дополнение к защитным рунам на коже Адесса обладала магией крови, магией жизни нерожденного дитя, жертвой столь же великой, как пролитая на великой пирамиде кровь рабов. Как женщина она дала жизнь, а как Морасит забрала ее.
Ночные часы тянулись медленно, и она сидела, прислонившись к поросшей мхом коре дерева, ощущая пустоту в своем чреве и сравнивая ее со свежей силой своих мускулов.
Через несколько часов взошла луна, и Адесса шагнула в серебристый свет, продолжая погоню за своей добычей.
Глава 31
Сидя во мраке своей темницы, властительница Тора жалела, что не может снова стать статуей и позволить времени течь мимо, пока не кончится весь этот бред. Поскольку ее полукаменное тело не нуждалось в еде и питье, стражники перестали приносить пищу.
В сырой камере царила такая глубокая тишина, что Тора при желании могла расслышать мягкое движение паучьих лапок. Однажды до нее донесся шорох пробежавшей по полу крысы, исчезнувшей в какой-то дыре. Впрочем, паразитов не интересовало ее твердое тело. После исчезновения крысы она зажгла на ладони огонек и несколько часов осматривала помещение, касаясь каждого каменного блока от пола до потолка. В конце концов она обнаружила щель в камне, достаточно широкую для тощей крысы, но бесполезную для Торы.
Больше всего сводила с ума неизвестность о происходящем в Ильдакаре. На какое безрассудство пошла пребывающая в смятении палата волшебников? Какие будут последствия? Никки и Натан уже наверняка захватили в совете власть, провозгласив себя властительницей и главнокомандующим
