Крыло (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans"

Меня вернули в цивилизацию и подкинули немного денег, отпустив на все четыре стороны. Пару лет я держался подальше от приключений, попытался создать семью, но не получилось. Призраки меня не отпускали, а девушка была не из тех, что готовы залечивать душевные раны партнёра. Я вернулся к оставленному ремеслу и через несколько лет погиб в бою.

Луна скрылась за линией стен. Небо начало заволакивать тучами. Я протянул руку и мне на ладонь упала первая капля.

Сегодня ночью начнётся война. Потому что иначе меня бы здесь не было.

Глава 25

Тихо напевая «Ночь перед боем» едва различимым шёпотом, я сидел в камере.

Отсутствие часов не позволяло ориентироваться во времени. Подсознательный страх, что вот-вот через узкие зарешечённые окна в блок ворвутся первые лучи рассвета, а чуда так и не произойдёт, вызывал лёгкое умиление. Я не знал, который час, и потому оставалось только ждать. Впрочем, лёгкую дрожь от адреналина, который уже начал вырабатываться организмом при ожидании скорых неприятностей, я ощущал и даже был ей рад.

В блоке стояла тишина, но абсолютной она не была. Множество приглушённых звуков создавали ночную колыбельную, неприветливую к людям. Доносящийся откуда-то издалека лязг металла, свист ветра, гул воды в трубах где-то в толще стен, тихий разговор тюремщиков, чьё-то похрапывание, непонятные шуршания. Я вслушивался в каждый звук, потому что не хотел пропустить начало.

Но первым пришёл свет.

Вместо лучей рассветного солнца, сквозь решётки к нам ворвалось мистическое сияние, переливающееся бирюзой и перламутром.

Началось.

На какие-то мгновения пропал звук. Ночная тишина сменилась давящей пустотой. И в этой звуковой пустоте начала подниматься одна низкая, ввинчивающаяся в мозг, нота, весьма болезненная.

В мистическом нереальном свете вижу заключённого в другой камере. Он беззвучно открыл рот в невыразимом крике, невыразимом и беззвучном. Схватившись руками за голову, он бьётся в агонии, напуганный, паникующий.

Свет мерцает.

Раздаётся грохот, единичный одномоментный хлопок, не взрыв, но мощный удар, за которым лишь на секунду опаздывает ударная волна, бьющая по стенам тюрьмы. А за ними бежит волна грохота. Грохота сейсмического удара, грохота дрожи земли, грохота трескающегося камня и рушащихся зданий. Землетрясение.

Пол подпрыгивает под моими ногами, бросая меня в стену. С потолка сыплется пыль, вызывая у меня нешуточный страх. А выдержит ли такой удар тюрьма? Не обвалится ли стена, похоронив всех нас под своими обломками. Но тряска сразу прекратилась. Светопреставление закончилось, а писк ещё стоял в ушах после ударной волны.

Испытывая проблемы с приходящим в себя вестибулярным аппаратом, я поднялся, покачиваясь как пьяный, и подошёл к покосившейся решётке. Она едва держалась на петлях, мне даже не пришлось прилагать усилий для того, чтобы окончательно её выломать. Вокруг оживали заключённые, ругаясь на произошедшее, но камеры покидать не спешили. Дар. Мой дар уже давал мне маленькие преимущества.

Клетка на выходе из блока не понесла такого ущерба, как в моей камере, и преодолеть её также просто я уже не мог. Где-то в темноте возились тюремщики, тихо переругиваясь. Я услышал что-то про лампу и осколки. Похоже, пытаются найти источник света.

Я поспешил на второй этаж, стараясь не поднимать много шума. В темноте и на фоне возни в камерах, ещё можно было передвигаться скрытно, но это не продлится долго. Решётка на втором этаже была повреждена, выгнулась под тяжестью куска камня, вывалившегося из потолка. Выгнулась достаточно, чтобы я протиснулся в образовавшуюся щель. Сюда падал свет луны, позволяя различать тела лежащих на полу тюремщиков. Один из них начал подниматься, тихо кряхтя. Удар ногой отправил его обратно в беспамятство, убить я не пытался. Быстрый поиск позволил разжиться ключами и дубинкой.

От решётки, которую я минутой ранее преодолел, послышался шорох. Какой-то умник тоже решил смыться под шумок. В другой ситуации мы были бы собратьями по несчастью, но не сейчас. Я был в свете всё той же луны, мои телодвижения заключённый видел. Но вместо просьбы разойтись миром начал шевелиться активнее, спеша вылезти из ловушки. Зря.

Подскакиваю и бью. По рукам, чтобы убавить его стремление сопротивляться, а уже потом по голове. Дважды, чтобы вырубить гарантировано. Голоса в блоке всё меньше выражают озадаченность и неудовольствие от происшествия, всё больше переходят к деловому обсуждению перспектив побега, поэтому мне надо убираться.

На подбор ключа ушла почти минута, все ключики были одинаковыми, поэтому приходилось пробовать каждый по очереди. Замок легко поддался, но решётку заклинило. Вставляю дубинку и, пользуясь ей, как рычагом, дёргаю решётку. Раздаётся стальной лязг, оповещающий весь корпус о попытке побега.

— А ну, сидите по камерам, упырёныши! — раздаётся крик тюремщика.

Но за наигранной свирепостью страх.

— Сейчас сам там окажешься! — тут же прилетает ответ.

Заключённые начинают действовать активнее, и я дёргаю решётку повторно. Снова лязг, и на этот раз в щель уже можно протиснуться, что я и делаю. Мне нужен другой блок, сначала соединиться с Харольдом, сам я даже с одним тюремщиком не справлюсь.

Впереди раздался взрыв, резко охладив моё желание двигаться дальше.

Выбежавшие мне навстречу люди на меня внимания не обращали, спеша убраться как можно дальше. Даже не успел понять — были они тюремщиками или заключёнными. Главное — они были чем-то очень напуганы.

Мигнул свет. Не знаю, как устроено освещение, но тюремщики, кажется, всерьёз настроены его реанимировать. Я двинулся дальше, пропуская мимо тех, кто бежал навстречу. Когда свет мигнул вновь, я смог понять, что там находятся заключённые.

Проход в блок был обвален и разворочен. Решётки, те куски металла, что от них остались, валялись в коридоре. Лежали трупы, сложно понять чьи. В мигающем свете я смог рассмотреть брызги крови, которые окропили все стены, а также раны на трупах. Их разорвали когтями и клыками, повсюду бесформенные ошмётки и куски вырванных костей. Магия? Их так разворотил взрыв?

Раздавшийся рык опроверг эту мысли. Затем раздался чей-то испуганный крик, вновь рык и... Мокрые звуки трапезы. Звуки от клыков, перекусывающих кости.

Свет загорелся.

В центре блока посреди крови и кусков мяса сидело чёрное существо, оно словно поглощало весь свет. Очертания тела едва угадывались, это было нечто с головой, длинной и гибкой, покрытой то ли шипами, то ли отростками, оканчивающимися когтями, и с пастью клыкастой и окровавленной. Тело покрывали несколько десятков щупалец, шипастых, с когтями-крюками. Всё это чёрное существо шевелилось, вибрировало и утробно рычало.

А затем замерло. Его голова повернулась в мою сторону.