Гребень Дяди Нэнси (СИ) - Фишер Саша

— Твою мать! — Прохор отшвырнул очередную трухлявую деревяшку. — Фонарик!

Убрал нож, сунул руку в карман, нащупал металлический стержень. Уличный торговец уверял, что светиться эта штука будет, как только потребуется освещение, так что ни на какие кнопки нажимать не нужно. Прохор извлек стержень из кармана, и тот залил комнату теплым оранжевым светом.

— Фу, — Прохор поморщился. С потолка свисали замотанные в паутину человеческие тела. Ближайшее уже мало походило на живого человека, от него осталась только высушенная оболочка. Второй выглядел более свежим, но подгнившим. Кажется, его внутренности выбрала в качестве гнезда колония мелких жучков. Прохор не стал разглядывать и перешел к третьему кокону. Это был Остап. Его губы беззвучно шевелились.

Прохор снова выхватил нож и, не обращая внимания на боль от ожога, принялся кромсать паутинное кружево.

Глава 13. Остап

Мне казалось, что я болтаюсь здесь уже целую вечность. Я перестал чувствовать руки и ноги, пропел мысленно, наверное, весь репертуар песен, который вспомнил. Придумал десяток тем для статей и составил план каждой из них. Потом все забыл, разумеется. Мысли шевелились все медленнее. Хотелось спать. Вообще это было довольно странно — хотеть спать во сне. Но почему-то я чувствовал, что засыпать нельзя. Повторял про себя считалочки.

У Литейного моста

Я поймал в Неве кита…

Нельзя засыпать, нельзя засыпать, нельзя засыпать. Понятия не имею, почему эта мысль причиняла мне такое беспокойство. Прочитал мельком на сайте ноктюрнета в правилах техники безопасности и забыл? Кто-то в чате писал? Или я слышал это у случайном разговоре в баре, пока пил сазерак?

Спрятал за окошко.

Съела его кошка,

Помогали два кота…

Страшно мне было только в самом начале. Потом беспокойство постепенно сходило на нет, уступая место апатии. И это было очень плохо. Потому что заснуть, пока боишься, очень сложно. А вот пропустить момент сонного оцепениния, когда голове нет никаких мыслей и эмоций…

Вот и нет теперь кита!

Ты не веришь другу?

Выходи из круга!

Иногда я пытался пошевелиться, но у меня не получалось. Не знаю, кружево меня держало так крепко или я просто не мог больше управлять своим телом. Двигать получалось только губами. Чуть-чуть. Не издавая никаких звуков…

— Остап! — я почувствовал, как кто-то качает мой кокон и крутить его из стороны в сторону. Но опустить глаза и посмотреть не мог. В какой-то момент тесные объятия кружева вдруг разжались, и со всего маху обрушился на пол. — Остап! Эй! Ты живой?

Прохор залепил мне две оглушительных оплеухи, в голове зазвенело.

— Не засыпай, слышишь! Нельзя спать! — голос Прохора срывался. — Да твою же мать, неужели я опоздал?!

Я открыл глаза. Взгляд медленно сфокусировался, и я увидел лицо Прохора с совершенно непривычным выражением смеси страха, беспокойства и тревоги. Я с трудом разлепил губы и прошептал:

— Не сплю… Не спал… — кажется, у меня получилось извлечь из себя хоть какой-то звук. Это уже было прогрессом. Я решил развить успех и пошевелил пальцами. Потом кистями. Тело вроде слушалось. Боль была, но такая… приглушенная. Если бы я в реальности провисел в таком виде, от боли у меня бы глаза на лоб лезли. — Сп… Спасибо!

Контроль над телом быстро возвращался. Я смог сесть. Прохор плюхнулся прямо на пол рядом со мной и с облегчением выдохнул. А я стал сдирать с себя остатки ненавистного кружева, повисшие хлопьями на одежде.

— А почему, кстати, нельзя засыпать? — спросил я. Голос все еще был глухой и хрипловатый.

— Не знаю точно, — Прохор вернул свой пижонский нож на пояс и тот привычно исчез. — Сначала мне в канцелярии сказали, что в домах нельзя спать, а потом еще она в своем пророчестве сообщила, что ты скоро умрешь, если я не потороплюсь.

— Она? — видимо, у Прохора без меня многое произошло… — А сколько, кстати, времени я тут провел?

— Сутки. Или даже больше, не знаю, — Прохор поднялся и подошел к другому свисающему с потолка кокону. — Остальные тут уже трупы, ты в курсе?

— Подожди… ЧТО?! — Я попытался резко встать, но голова закружилась, так что пришлось быстро опуститься на пол обратно. — Сутки?

— Так, короче, — Прохор подошел ко мне и протянул руку. Я смог подняться на ноги и даже удержаться в вертикальном положении. — Сначала я тебя не увидел в Храме Возрождения, и меня это немного напрягло. Я проснулся почти в полдень, заглянул на сайт, а в твоем профиле написано, что ты еще в ноктюрнете. Тогда я написал в поддержку, и лоа мне сообщил, что опасности нет, через сутки часа сеанс прервется автоматически. Я решил перестраховаться и лег спать пораньше. Зашел в салон мадам Лаво, а она мне и говорит…

— Блин, у меня ведь куча дел еще была запланирована…

— Тебя правда только это волнует? — Прохор нервно засмеялся. — Да, кстати, я узнал, кто такой твой Рино Спайдер. И даже поболтал с врачом из психушки, где он лежит. Письмо о нем тебе тоже переслал.

Прохор продолжал говорить, перемешивая историю про колдунью с котлом и разговор с психиатром, похожим на слесаря, а у меня в голове стучала одна мысль. Я ПРОСПАЛ СУТКИ?! Дальше подумать мне было страшно, так что повторял ее в голове на разные лады и такты. Но было понятно, что меня не сам факт столь долгого сна удивил, сколько то, ПОЧЕМУ я проспал сутки. Какая-то игровая магия чуть не убила меня в реальности, надо же…

— Жесть какая, — я медленно пошел к лестнице вниз.

— Осторожнее, она там… не очень, может рухнуть в любой момент, — Прохор посмотрел вниз. — можно веревку с твоего кокона для страховки использовать.

— Не хочу больше прикасаться к этой дряни, лучше уж просто спрыгнуть, — я осторожно, пробуя ногой каждую из сохранившихся ступенек, сполз вниз. Прохор таким же макаром стал спускаться следом. Но где-то на середине пути раздался треск, и вся конструкция вместе с Прохором обрушилась на первый этаж.

— Прохор? — я оттащил в сторону трухлявую балку с обломком резных перил. — Ты живой?

— Барон Суббота надо мной бы долго ржал, если бы я сейчас умер, — Прохор засмеялся из-под кучи обломков. Я оттащил еще пару деревяшек и подал ему руку. Он схватился за мою ладонь и зашипел от боли.

— Что-то сломал все-таки?

— Да нет, — Прохор встал и начал отряхиваться. Левой рукой, правую он прижимал к груди и баюкал. — Это такая… Гм… Печать. Право собственности на этот дом.

Раскрыл ладонь и показал мне. Выглядело жутенько. Выжженные на ладони линии складывались в узор, похожий на цветок. Края их кое-где обуглились. Подсохшая корочка ожога потрескалась, и сквозь эти трещины выступали капельки сукровицы.

— Бррр, — меня передернуло. — И что теперь с этим надо делать?

— Добрейшей ночи, мальчики! — раздался от камина глумливый высокий голос. — А вы, я смотрю, молодцы! Даже не ожидал!

В кресле-качалке, том самом, где раньше сидела Кружевница, покачивался Дядя Нэнси. В том же самом домохозяечном платье в горошек. Прохор молча смотрел на нашего квестодателя. Я тоже. Понятия не имел, что сказать, если честно.

— А ничего говорить и не надо, мсье Остап! — дядя Нэнси вскочил, кресло под ним жалобно скрипнуло и развалилось. — Мсье Прохор, вы готовы передать мне право собственности на этот дом?

— А если я откажусь? — Прохор прикрыл левой ладонью печать на руке.

— Боюсь, тогда нам с вами придется познакомиться в реальности, потому что мы будем лежать в соседних палатах, — Нэнси улыбнулся, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов. — Вы же понимаете, о чем я, правда?

— Да уж, намек — прозрачнее некуда, — Прохор хмыкнул. — И что мне нужно делать?

— Ничего особенного! Просто повторять за мной! — дядя Нэнси подскочил к Прохору и приобнял его за плечи. — Я, Прохор Громов, призываю в этот дом лоа Кваку Ананси и объявляю это место его священным владением с настоящего момента и до скончания веков!

— Звучит довольно пафосно для дяди Нэнси, — Прохор задумчиво посмотрел на печать. — Ну ладно, ладно… Я, Прохор Громов, призываю в этот дом лоа Кваку Ананси и объявляю это место его священным владением с настоящего момента и до скончания веков!