Алексей Герасимов - Тайны столичных предместий

И еще.

И каждый шаг давался нам легче.

Лярва носилась по склепу, но была бессильна перед молитвами, кидала в нас чем-то, но все ее снаряды мы отбивали щитами.

А затем мы достигли могилы леди Громлэйт. Инспектор Вильк и констебль О'Лонган сбросили на пол тяжелую плиту, и взорам нашим предстало мумифицировавшееся тело графини – должное видом своим внушать ужас, но после только что пережитого нами, оно не вызывало ничего, кроме отвращения.

И тут, видя что мы добрались до ее пристанища, лярва свернулась в тугой ком, и, с пронзительным шипением устремилась к сэру Филтиарну. Казалось бы, вот-вот она должна была удариться о хозяина замка, но в последний миг, прямо перед мистером О'Раа, выросла полупрозрачная фигура мужчины, в средневековом доспехе, и чернильно-черный клубок ударился о него. Ударился, и отлетел назад, превратившись снова в неверную кляксу. А рыцарь лишь заколебался слегка, как колеблется отражение в воде.

— Куда на хозяина замка прешь, женщина, — раздался потусторонний голос.

И в следующие несколько мгновений случился целый ряд событий: сначала Саймус, с воплем «Полиция!» ударил мумию дубинкой по голове, затем инспектор выпустил в тело леди Громлэйт весь барабан из револьвера мистера Стампеде, после чего пришел и мой черед – я вытащил из-за пазухи наспех отесанный осиновый кол и вогнал его в грудь мумии. В то же самое мгновение раздалось громогласное «Amen!» отца Игнация.

Темная клякса исчезла. Не рассыпалась, не испарилась и не растворилась в воздухе. Просто исчезла.

— Покойся с миром, — сэр Филтиарн устало облокотился на край саркофага.

Призрачный рыцарь обернулся к мистеру О'Раа и проговорил:

— Кузен, не забудьте напомнить своему дворецкому насчет рассола, а то голова раскалывается.

— Непременно, — кивнул эрл Кедах.

— Как вы вообще пьете эту дрянь, — буркнул призрак сэра Арчера, и ушел в стену.

Так, собственно и завершилась эта история.

После упокоения лярвы сэр Ивар стремительно пошел на поправку, мистер Стампеде тоже быстро шел к выздоровлению. Я пробыл гостем поместья еще неделю – портрет мне доделывать категорически запретили, дабы увековечить память о победе над нечистью хотя бы таким вот образом, и в Дубровлин мы отправились вместе с туатом и сэром Долием.

На перроне нам открылась удивительная картина: загоревший почти дочерна мужчина, но с настолько выгоревшими волосами, что они казались пепельными с едва заметным лишь золотистым оттенком, помогал высаживаться из вагона третьего класса женщине с шоколадной кожей и полинезийскими чертами лица, но облаченной во вполне себе европейское платье. Следом за ней из вагона высыпалось несколько ребятишек, похожих на этих обоих.

Оказалось, что сын Рошин Фэрганем не погиб во время бури, как все считали, а добрался до затерянного в океане островка, и там провел все эти годы, попутно окрестив обитавшее на острове племя и женившись.

Не так давно у острова бросила якорь яхта лорда Гленарвана, «Дункан», и британец был столь любезен, что доставил молодого Фэрганема на родину, порадовать внуками старушку-мать.

В столице я вновь окунулся в привычный круговорот светской жизни, хотя приглашать меня, с легкой руки сэра Долия, стали и в более серьезные компании. Тот, кстати, просил его навещать, и, если я правильно понял, намекал на незамужнюю дочь. Я еще удивлялся, с чего это такая милость к простому художнику, покуда, десять дней спустя после возвращения, не получил приглашения на ужин от эрла Чертилла.

Кроме меня и сэра Уинстона за столом оказался лишь Айвен Вильк, так что о предмете грядущей беседы гадать не приходилось.

— Что ж, джентльмены. Не стану ходить вокруг да около. Мистер Вильк, непременно попробуйте вот это блюдо, не пожалеете, — начал герцог Данхил, когда мы уселись за стол. — Во-первых, поздравляю вас обоих с успешным завершением расследования. За это и выпьем.

Мы подняли бокалы и сделали по глотку вина.

— Дело было, вы оба это понимаете, государственной важности, а с учетом его обстоятельств… Мне пришлось докладывать о результатах лично Его Величеству.

Я чуть не присвистнул.

— Государь, — продолжил глава столичной полиции, — оценил ваши старания по достоинству, хотя и был несколько разочарован тем, что вы не только упокоили лярву, но и отпустили туата.

— Мне не за что было его арестовывать, сэр, — произнес Вильк.

— Да бросьте, это ерунда, — отмахнулся эрл Чертилл. — Стампеде – известный охотник за головами, опаснее него в обеих Америках только Билл Двер по прозвищу Черный Смерть.

— А почему – черный? — полюбопытствовал я.

— Потому что негр. Не сбивайте меня, О'Хара, а то мы никогда не доберемся до десерта! О чем бишь я? А! В общем, Стампеде – это головная боль наших разведчиков, пусть жалование отрабатывают. Что касается лярвы, Его Величество, по здравому размышлению, пришел к выводу о том, что заигрывать с такими силами не стоит. Контрразведчики ваши выкладки в отброшенных версиях хвалили, опять же. Потому, — герцог воздел вверх пухлый палец. — Потому, господа, принято решение вас наградить. По-хорошему, вы оба заслуживаете по ордену, да не последнему, но такое награждение может привлечь к обстоятельствам их получения совершенно ненужное внимание тех, кого не следует, а мексиканский проект еще не перешел в завершающую фазу, так что отметить вас решили иным образом.

Эрл прервался на кусок ростбифа.

— Вы, О'Хара, совсем уж без наград по результатам не останетесь. Его Величество изволили утвердить ваш эскиз новых носовых украшений и настолько впечатлились экономией, что пожаловали вам гражданскую морскую медаль «За заслуги». Правда, только третьей степени. Но это вам уж пусть Фартингдейл вручает, его вотчина.

Забегая вперед, скажу, что ни один корабль с первоначальной моей эмблемой так в состав флота Эрина и не вступил. Броненосец по разработанному мистером Краггом проекту строить начали, но к моменту окончания работ по корпусу (и носовому украшению в том числе) в первоначальную документацию внесли столько полезных усовершенствований, что корабль стал считаться устаревшим уже на стапеле. Впрочем, это не помешало достроить его для флота Швеции, где он и служил под названием «Тре кронор»[37]. На всех же последующих броненосцах Эрина оставили лишь по одной короне – так идея экономии получила свое логическое завершение.

— Что же касается наград именно по нашему ведомству…

Герцог на некоторое время вернулся к еде.

— Итак, награды, — как ни в чем не бывало продолжил сэр Уинстон. — Вильк, вы засиделись и в провинции, и в сержантах. Возвращаетесь в Дубровлин, на свой родной Третий участок, — мне Канингхем уже всю плешь проел о том, что я у него лучших людей позабирал.