Олеся Андреева - Люди без Планеты

Поняв, что моей помощи в лагере не требовалось, и моего отсутствия никто не заметит, я решил не медлить. Если все это закончится плохо, я должен увидеть Ренату. Хоть на миг, но ощутить тепло ее руки. И, если все закончиться смертью, то я хотел бы умереть рядом с ней.

Не теряя более ни секунды, я рванул в лес, через ворота. По этой тропе она уходила к пирамиде несколько дней назад. Дней? Или недель? Подстроившись под периодичность повторяемых толчков, я сбавлял скорость, сгруппировывался в прыжке или замирал, пережидая очередную тряску. А после опять ускорялся, боясь потерять даже мгновение. Ноги, казалось, вязли, и скорость была не достаточно быстрой. На пути постоянно появлялись препятствия, выраставшие прямо из-под земли. Увиливать от них становилось все труднее перед каждой тряской, вибрация предшествующая самому толчку, будоражила почву, вынимая из нее все, что давно не видело дневного света. Сговорившись между собой, деревья выскакивали, валились и пропадали в пропасти, норовя зацепить и меня. Организм, насытившийся и спокойный, быстро адаптировался к подобному бегу с препятствиями, анализируя дальнейшие возможные изменения, он подстраивался под них, что значительно облегчало сам бег. Дыхание мое было ровным, частым. И только его я слышал, не смотря на грохот и треск.

Но мое внимание привлекли деревья. На этот раз не как преграда на пути, а признак гибели планеты. Листва желтела, местами даже чернела, опадала густым ковром, прикрывая извивающиеся корневища. Кора съежилась, постарела, покрылась наростами. Это было нехорошо. На Римпве никогда не было старых деревьев. Тут уж я заметил, что травы под ногами нет, только сухие тростинки, торчащие местами. Густой зеленый лес за час превратился в неприглядный темный умирающий организм.

Но кое-что другое беспокоило меня сильнее. Была ли рассчитана пирамида на физические изменения? Какой силы толчки она выдержит, а под какими похоронит под собой беглецов? Есть ли в ней достаточно безопасное место, чтобы укрыться? И смог ли Саж найти его? Пирамиды выстояли первую волну катаклизмов до Великого Порядка. Когда мы вошли в них впервые, они надежно стояли, видимо благодаря не только своей уникальной форме. При землетрясениях в них всегда было спокойнее. Но тогда мы успели спасти планету. Не знаю, смел ли, но я надеялся всем своим ожившим сердцем, что и в этот раз все обойдется.

— Аарон!

Я обернулся на бегу. Мое раздражение начинало перерастать в ненависть. Вот именно в этот момент, можно подумать, ему больше не чем было заняться, кроме как мной. Ромо ненамного отставал. Сцепив пальцы в кулаки, сдерживаясь, чтобы не свернуть выродку шею сразу, я прибавил в скорости. Но в тоже время прекрасно понимал, что Ромо просто так с хвоста не скинешь. Злость на него кипела во мне на предельных температурах. Чего же тебе неймется? Сейчас-то почему ты не занят своими прямыми обязанностями? Или Ромо считал своей обязанностью изводить меня упрямством? Будь он человеком, и будь мы на Земле, я посоветовал бы ему очень настоятельно, обратиться к психологу. Если бы не убил ранее. Подобная одержимость уже настораживала, и не находила больше никаких оправданий.

Раз уж побег ничего не решал, мне пришлось остановиться. Пора было покончить с этим делом. Ромо перешел на шаг. Достигнув дистанции чуть повышенного голоса, он замер, буравя меня взглядом, улыбаясь безумной улыбкой. Под нами опять громыхнуло, слева пошла трещина, путаясь в деревьях. Небо завертелось множеством торнадо. Беспокойно кричали птицы, в панике кружа, не решаясь опуститься на качающиеся ветки. Подходящие декорации. Хотя, слегка напыщенны.

Ромо сократил дистанцию, гаркнул:

— Бежишь к ней?

Болтовня его зудела в моих ушах. Отвечать на подобные предсказуемые вопросы я не собирался, теперь уже прекрасно понимая, что разговором не обойдешься. Болтать ужасно надоело. Да, и некогда мне было. Ромо отлично знал, куда и зачем я бегу. Не оправдав его ожиданий, я крикнул:

— К чему разговоры?

Он несколько секунд изучал землю под ногами, что-то взвешивая. Но что там еще можно было придумывать? И без того все понятно.

— Ты прав, ни к чему. — Услышал я ответ.

Переходя, наконец-то, к действиям, он развел руками, размял шею. Я даже неожиданно порадовался такому исходу. На этот раз точно все будет расставлено по местам, кто-то из нас покинет эту многострадальную планету. Это не входило в мои планы, но уж лучше закончить все поскорее. Если Ромо не остановить, то он уже сам не остановится. Некоторое время назад он уже сумел уложить меня на лопатки. Но сейчас я чувствовал себя сильнее, и не было помех в виде остальных членов его группы. На этот раз мы были один на один. И на этот раз я не чувствовал никакого сожаления. Не знаю, от чего точно это зависело, оттого ли, что я опять накачался человеческой крови? А может, уже действительно не осталось никаких сожалений? Все приоритеты были расставлены по местам, и Ромо занимал в этой таблице самое последнее место.

Очередной толчок приближался. Я чувствовал это по дрожи в ногах, от расплывающейся волной вибрации. Глубоко вздохнув, я настроился. Но мне не пришлось ничего делать. Земля треснула прямо под ногами Ромо. Он и осознать ничего не успел, исчез во взорвавшихся кусках почвы. Я замер от неожиданности, ошарашенный подобным исходом так и не начавшейся битвы. Наконец-то он обретет покой, и оставит в покое меня. Балансируя на вздувшихся кочках, я решил переждать, а потом уже рвануть дальше. Но в спину мне донеслось: 'Помоги!'

Я вспомнил излюбленное слово Руслана. Оно очень подходило к ситуации. 'Черт!', — выругался я, вложив все свое недовольство, мягко говоря. Мне когда-нибудь суждено было от него избавиться? Проиграв борьбу здравому смыслу и желанию бросить Ромо, я направился к широкой длинной трещине, убегающей и пропадающей за деревьями. Он висел, уцепившись за край. И что-то мне подсказывало, что если я его вытащу, он и потом не отстанет. Но не ломать же ему ноги! Как ни убеждал я самого себя, не смог оставить римпвийца висящим над пропастью.

— Дорого ты мне обходишься. — Проскрежетал я сквозь зубы, хватая Ромо за руки.

Он смотрел мне в глаза, но я пытался избежать этого взгляда. Он крепко вцепился в меня, упершись ногами в неровный край, но вместо того, чтобы пытаться вылезти, Ромо дернул вниз изо всех сил. Я чудом удержался на краю, ухватившись за торчащую корягу. Теперь уже, вспомнив весь нецензурный запас слов Руслана, я пытался отделаться от вцепившегося в меня мертвой хваткой Ромо. Он не произносил ни звука, только с бешеным рвением пытался забрать меня с собой.

— Неужели сбросишь меня? — Крик его напоминал безумца, впрочем, как и взгляд расширенных глаз. — Вспомни клятву, что дает каждый римпвиец! Вспомни: '… единством сильны, потому что мы братья!'