Андрей Смирнов - Безумная Роща

Принадлежащих ко второму роду называют Владыками Небес. Из них — Каэрдин, Повелитель Затмений, Гасхааль, Повелитель Ворон, и я сам, Повелитель Молний, и еще многие другие Лорды.

Следует заметить также, что названные мною первые два рода наиболее многочисленны и дела их более дел других родов известны людям.

Третий род — Владыки Преисподней, иначе именуемые Великими Демонами. Ад — обиталище их. Гарасхэн, Повелитель Отчаянья, Баалхэаверд, Повелитель Слуг и Рабов, Аошеаль, Повелитель Гибели, Гйосмед, Вдыхающий Страх, Даиндар, Повелитель Боли, и еще многие, имена и титулы которых устрашают смертных.

Четвертый род — это Владыки Пределов. Тела их — пустота, и души их — неизбывный голод. Великая удача для всех, что не умеют они, в силу своей природы, сами творить волшебные дороги и странствовать между мирами, иначе жестокую войну принесли бы они во все Земли.

Пятый род — это Владыки Чар. Немногое о них известно. Невелико число их, но могущественно их волшебное искусство. Так, Шаркэль — ученик и вассал одного из них. Имя его учителя — Иланэр, Повелитель Снов. Также и Ирвейг, Повелитель Теней, некогда был учеником другого Владыки Чар — и хотя учитель Ирвейга давным-давно убит и деяния его забыты, тебе следует знать, что некогда его магии опасались даже боги. Повелителем Обратного Мира называли его. Однако не все Владыки Чар столь сильны. К числу слабейших из них принадлежала Гветхинг, Повелительница Глупости. Леонардо, Повелитель Зла, также числится среди Владык Чар, хотя и имеет, среди прочих своих владений, некоторые из областей Преисподней.

— Каков же шестой род? — Спросил Навранд.

— Владыки Безумия. Обиталище их — Царство Бреда. Неописуемо оно и изменчиво и более всего подобно ожившему кошмарному сну, но даже и такое сравнение недостаточно, чтобы описать его. Сила обитателей тех областей столь же странна, как Сила Властителей Чар, и столь же разрушительна, как Сила Владык Пределов. Но, по счастью, редко они покидают Царство Бреда и посещают Сущее, хотя всегда, когда приходят, гибель и безумие следуют по пятам за ними. А не интересуются Сущим они от того, что считают Земли всего лишь старыми своими мечтаниями, которые давным-давно наскучили им.

На сем я завершаю рассказ о Владыках. Говорил же тебе я о них для того, чтобы ты знал — приняв чужую Силу и соединив ее со своей, ты никогда не станешь одним из Владык и вряд ли прославишься в будущем, как искусный волшебник. Впрочем, если ты откажешься от этого пути, это еще не будет означать, что ты станешь Владыкой или возвысишься в волшебстве более, чем Гветхинг, которую, говорят, убил заколдованным мечом какой-то мальчишка. Все зависит от твоего собственного таланта. Если ты полагаешь, что он велик, и великое будущее ждет тебя — откажись от Силы Алгарсэна. Если полагаешь, что твой талант мал — прими ее.

— Каков же, по-твоему, мой талант, учитель?

— Невелик, по моему мнению, — отвечал Келесайн. — Ибо слишком во многом ты безоговорочно веришь мне. Даже и сейчас ты незаметно пытаешься испросить у меня совета, и боишься выбирать самостоятельно.

— Глупо было бы пренебрегать правдой, — сказал тогда Навранд. — Я слышал, что ты приобрел свою Силу за одну ночь, когда тебе не было и тридцати лет, я же более семидесяти лет хожу у тебя в учениках, и только теперь, по твоим словам, во мне начала пробуждаться Сила. Поэтому я смирю свою гордость и возьму с собой драгоценности Алгарсэна. Я сотворю с ними нечто новое, придам им некую форму, которая заполняет мое воображение, и изменю их волшебство. А там — посмотрим, каковых высот в Искусстве я достигну и какую заслужу славу.

— Хорошо, — кивнул Келесайн. — Возьми тогда этот алмаз и отыщи ему место в своем изделии. В одном этом алмазе Силы больше, чем во всем дворце Алгарсэна.

С благодарностью принял Навранд подарок Келесайна. Затем он собрал многие из сокровищ Алгарсэна и предметы, в которые тот заключал свою Силу, и унес с собой. И вот, возвел он башню в ничейных землях. Всю внутренность башни, не считая чердака и подвалов, занимала одна-единственная высокая комната. Ту комнату украсил Навранд сокровищами, унесенными из дворца, расположив их в особенном порядке и в определенной последовательности. И, повинуясь его магии, изменили кристаллы свой вид — некоторые увеличились в размерах, некоторые — в числе, а некоторые бесследно растворились в воздухе комнаты и в хрустальных зеркалах, которые украшали стены. Из других кристаллов выросли высокие колонны, обвитые ветвями изумрудов и тяжелые от веса алмазов и рубинов, что, как спелые плоды, покоились на этих ветвях. Прикоснулся Навранд к полу — темным янтарем стал пол башни. Бросил вокруг куски яшмы — и вот, среди колон поднялись невысокие плиты, подобные алтарям, и таили в себе эти плиты немалую волшебную силу, а самый большой алтарь появился перед Наврандом. Бросил тогда волшебник горсть аметистов — и вокруг алтаря появились высокие, острые многогранные иглы, голубые и фиолетовые. Поднял руку к потолку — в хризолит невиданной величины превратился потолок залы. Затем смял он в руке топазы и развеял в воздухе их пыль: загустел воздух, заполнился желтыми искрами и светом гаснущего солнца.

Совершив все это, достал он из кошеля алмаз, подаренный ему Келесайном, и поместил в алмаз всю эту комнату, а вместе с ней — себя самого, стоящего в ее центре с алмазом в руке. Рухнула тогда башня, лишенная опор, но не в силах были повредить Навранду ее камни, ибо не было его уже в этом месте.

Вскоре после описанных событий вернулся Навранд из неведомых областей в области мира Сущего. Воздвиг он себе другое жилище и поселился в нем, хотя стоит сказать, что для того только потребно было ему это жилище, чтобы принимать в нем гостей — сам он мог бы обходиться единственной комнатой, в которую отныне не имел доступа никто, кроме него самого. Из этой же комнаты черпал он свое волшебство, ибо обрел собственную магию и стал одним из Обладающих Силой. Хозяином Драгоценных Покоев стали с тех пор называть его.

ПТИЦА

(история двенадцатая)

Женщину, которой Гасхааль подарил Железное Оперение, а Эмерхад — Зеркало Судьбы, звали Эала. Была она самой красивой девушкой в деревне, и именно потому и выбрал ее Эмерхад, когда пришел в деревню и поселился там, желая изучить руины, громоздившиеся неподалеку. Туземцы приняли его как одного из своих и почитали, как лучшего из них, и в первую же ночь Эала вошла в хижину чужеземца и разделила с ним ложе. Впрочем, гостеприимство туземцев происходило не от того, что таковы были их обычаи (напротив, не слишком-то жаловали они чужаков), но от того, что так пожелал Эмерхад. Ибо воля сильнейших Лордов способна, даже и без посредства заклятий, управлять естественным ходом событий. Эмерхад же был весьма искушен в Силе, и от того все, что слепо следовало своей природе, в той или иной степени подчинялось ему. Волей своей мог он вызвать дождь или ураган, способен был жить с волками и тиграми, не опасаясь их, и способен был управлять людьми в той мере, в какой не их собственная воля, но привычки и повседневное течение жизни владели ими. Поэтому ничего удивительного не нашли туземцы в его появлении, поэтому же и Эала пришла к нему в первую ночь. Ведь выбор ее (будь у нее выбор) был бы таким же, как и у самки животного: сильнейшего из соперников выбрала бы она, а кто из ее односельчан был бы способен состязаться с Повелителем Стихий? Эмерхад всего лишь сократил время ее выбора. Впрочем, следует упомянуть еще раз, что он не использовал никаких заклятий и не подчинял ее, но, обратившись к самой природе Эалы, привлек ее к себе. В совершеннейшей гармонии жили они — хозяин и его животное, и спокойна была душа Эалы, ибо силен был ее владелец. Так же и Эмерхад — по-своему — любил ее. Покидая ее, подарил ей Повелитель Знаков Зеркало Судьбы, волшебный предмет, который, как надеялся Эмерхад, сможет сделать ее счастливой так, как хотела она.