Александр Шохов - Отец Смерти

Пазира породила третью волну изменяющего ветра, Карахман подстегнул своего коня.

Я отдал Адилу команду прикрыть нас гибким защитным полем. Поле пропускало сквозь себя изменяющий ветер, но не позволяло проникнуть сквозь себя никакому материальному предмету.

— Эй! Кто это был настолько дерзок, чтобы взять себе мой меч?! — крикнул Карахман, подъехав к самой границе поля.

Анфиса вышла вперед, защитное поле растянулось вслед за ней. Она сделала несколько демонстрационных выпадов, резких и сильных. Но не сказала в ответ ни слова.

— Настало время прикончить всех вас! — крикнул Карахман. — Вперед, фуэко!

Сестрички соскочили с лошадей, вооруженные своими шестами и бросились на нас. К моему удивлению, они без труда проникли сквозь защитное поле. Элексигаль оказался справа от меня, Анфиса слева, и мы втроем приняли на себя атаку сестер. Сестры фехтовали отчаянно. Но уже не использовали своих фокусов с пространством. Алан, сделав несколько прыжков, оказался у них в тылу. Остальные воины Карахмана ничего не могли сделать: они были бессильны перед полем, созданным Адилом. Поэтому они только смотрели, как Алан снес голову одной из сестер и разрубил другую от плеча до пояса. Третью мы рассекли на части совместными усилиями.

Однако, сестер это не остановило. Нанесенные раны тут же затянулись. Отсеченные части тел снова оказались на своих местах. Кажется, из них не вытекло ни одной капли крови, или что у них там было. И я понял, что сестры фуэко не были живыми существами. Их создала не Мать Ветров. Они были искусственным порождением гения моего Отца.

Сестры изменили тактику. Теперь они высоко подпрыгивали над нами, чтобы иметь возможность наносить удары с разных сторон. Четвертая волна изменений пронеслась сквозь нас. И нам снова повезло. Видимо, волна изменений породила какие-то процессы в телах фуэко, они на мгновение перестали сражаться. И этого мгновения нам хватило, чтобы отсечь все три головы. Алан насадил их на один из шестов сестер, и головы, все еще живые и продолжавшие шевелить губами, были выброшены за границы защитного поля.

Карахман соскочил с коня и подбежал к ним, чтобы швырнуть нам обратно. Но головы сестер фуэко, как только он наклонился и взял шест, вцепились в его руку, и Карахман закричал страшным криком. В этот раз реинкарнатор не сработал. Я увидел, как тело Карахмана входит в три отрубленные головы, превращаясь в материал для восстановления сестричек. А его сознание перетекает в одну из сестер.

Одна голова сумела вырастить себе новое тело полностью и вытащила шест из себя. Именно внутри нее оказалось сознание Карахмана.

Две другие головы успели восстановить только верхние части туловища и, соединенные шестом, пронзающим их головы, нелепо катались по земле. Не медля ни мгновения, восстановившаяся сестра фуэко бросила своим сестрам коня Карахмана. И все три сестры снова были готовы к бою. Между тем обезглавленные тела сестер, оставшиеся внутри защитного поля, начали сползаться друг к другу, и слившись, превратились в некое шестиногое и шестирукое чудовище, вооруженное двумя шестами.

— Надо сломать шесты! — крикнул Элексигаль. — Что-то с ними не так.

Лаэрций и Моргульский уже занимались чудовищем, образованным сросшимися телами сестричек.

А три восстановившиеся сестры ринулись внутрь поля, прихватив тот шест, которым Алан скреплял их головы.

Нам удалось разломать шест, но это ни к чему не привело. Шест восстановился точно так же, как и тела. Что же за чудовищ создал Отец!

Пятая волна изменений, которая была намного мощнее предыдущих, решила наши проблемы с сестрами фуэко. Их тела охватила дрожь, переросшая в вибрацию необычайной силы. Через некоторое время они просто рассыпались в прах. Я схватил сознание Карахмана и поместил в свой личный резервуар в рукояти Адила. А потом снял защитное поле, и мы ринулись на остатки личной гвардии.

Анфиса успела разрубить двух всадников вместе с лошадьми. Алгрениум в ее руках стал поистине смертельным оружием. Остальные гвардейцы, помня прошлое сражение, решили не вступать с нами в поединок и помчались прочь.

Их накрыла шестая волна изменений, и когда оптические искажения, порожденные ею, рассеялись, я увидел как с того места, где только что находились гвардейцы, в разные стороны разбегаются крупные ящерицы.

Больше никто вокруг не хотел нашей смерти. И это поселило в моем сердце радость. Седьмая и восьмая волны были столь мощными, что нам всем пришлось лечь на землю: мозг терял ориентацию в меняющемся пространстве.

Девятая волна по сравнению с двумя предыдущими, была нежной и наполняющей силами. Пазира ярко сияла в сгустившихся сумерках. Я чувствовал, что мир изменился. И еще я совершенно четко знал, что больше нам никто не угрожает.

Я взял пазиру в руки и спрятал ее на груди. Сердце сладко ныло. Я почувствовал, что мой индивидуальный портал снова открыт. И сказав спутникам, что вернусь за ними, я шагнул в него.

Крит. Возвращение домой

Я стоял около Матери Ветров, на ее любимом месте, которое она называла Светлой Лужайкой.

— Здравствуй, мама! — сказал я, подходя к ней и обнимая ее ствол.

Она погладила меня своими цветущими ветвями и прошептала:

— Прости меня, сынок. Я так сильно ошибалась. Мы все ошибались. Обними своего Отца.

Воздух рядом с Матерью всегда был напоен ароматом цветов. Кто знает, какие живые плоды она родит из них на этот раз, в обновленной вселенной? Она говорила, что пока что-то внутри тебя остается нерожденным, ты не отдал миру все, что должен отдать.

Отец подошел ко мне сам. Он все еще был одет в кольчугу, и в его ножнах висел меч. Но глаза уже не горели огнем войны.

— Ты исцелил Вселенную, сынок, — сказал он. — Прости, что я не доверял тебе. Мое время закончилось. Я не хотел признавать это. Теперь тебе предстоит править миром. И носить мой титул. Отец Смерти теперь ты. А мне… мне пора уйти.

— Да, сынок, — сказала мать. — Тебе многое предстоит сделать. И прежде всего, обними свою возлюбленную.

В стволе Матери была потайная дверь. Это был вход в ее огромный подземный замок. И оттуда вышла моя возлюбленная Иника.

Я обнял ее и почувствовал, что мои ноги отказываются держать меня.

— Здравствуй, Крит! Я очень долго ждала, пока ты снова вернешься домой.

— Но как это произошло? — спросил я.

— Я дала ей убежище в своих подземельях, — сказала Мать. — Твой Отец ничего не знал об этом. Просто я поняла все немного раньше, чем он.

Я обнимал Инику. Она пахла цветами и землей. Она была живой. Она была прежней.