Анна Кочубей - Душа архонта

— Несколько лет назад Эрендол закрыл границы.

— Вот и славно — меньше народу встретим.

— Углубимся в Сирион, настолько, насколько сможем. Нужно быть очень осторожными, Гервант. И никаких лошадей…

— И будем. Жрать-то как хочется! Меня любовь не греет и, уж тем более, не кормит!

Гервант помешивал в котелке жидкую похлебку. В Ваньяре запаслись продовольствием прилично, но на такой долгий путь не рассчитывали.

— Я слышал, что эти дороги — приют для призраков. Мне не видать, может, вдоль обочин трактиры стоят? Я бы хлебнул пойла необычного: пиво зеленого или чем там покойников угощают? — спросил он Лиандру.

Гвидо обернулся через плечо и поежился, приняв шутку нелюдя всерьез.

— Вокруг ничего нет, Гервант. И никого, кроме нас.

Магия Проклятой дороги молчала, словно спала, и Лиандра не желала ее будить.

— Верю, сестричка. А куда все жители Проклятой дороги подевались?

— Умерли.

— Перестаньте, мне страшно!

Гвидо потер раненную ногу. Парень выздоравливал — разбойники не торопились и не мучили его долгими переездами.

— Все там будем, чего бояться? Так почему мертвые стесняются? Пусть заглянут на огонек! Или для них наши рожи — слишком румяные?

— Они и так здесь. Позвать? Кого ты хочешь увидеть? Таса? Тинка? Только скажи, и нас будет двенадцать, — серьезно сказала Лиандра.

— Не надо! — совсем испугался Гвидо.

— Твои черные шуточки, сестренка, мне очень по душе. Хан и тот меньше мрака нагоняет. Будь добра, раскрывай рот почаще! — усмехнулся Гервант.

Эрендол встретил путников огромной, монолитной, как крепость, стеной деревьев.

— Какой густой лес! — воскликнула девушка, вглядываясь в серый массив стволов.

— Сирион. По преданиям эльфов, он стоит со дня сотворения Мира. Сумрачный лес может пройти насквозь только избранный, а все остальные, кто осмелится переступить запретную черту, погибнут…

— Умеешь ты обнадежить, Хан, — сказал Гервант, снимая упряжь с коня.

— Почему деревья зеленые? Сейчас зима.

— Это иглы, а не листья, Лиа. Они не опадают осенью, — ответил Ханлейт, — послушайте… Для эрендольцев, Хранитель, покинувший орден — преступник. Если меня поймают, то не пощадят никого. С другой стороны — вам не пройти Сирион без моей помощи. Я предупредил в последний раз, и хочу слышать решение каждого.

— Мы пересечем лес на севере страны… Как это далеко от места, где я родился! Но я все равно чувствую, что возвращаюсь домой. Если мне суждено остаться здесь навсегда, то Эрендол — лучшая могила, о которой я могу мечтать, — странно-задумчиво для себя сказал Гервант.

— Там нет ариев? Меня это устраивает, — выбор Гвидо был самым простым.

— А я пойду с тобой куда угодно, Хан, — прошептала Лиандра.

— Тогда вперед, — вздохнул Ханлейт, — Лиа, ты должна запомнить: эльф со знаками Хранителя — твой враг. Что бы он ни говорил, все его слова — ложь, даже если кажется, что они идут от сердца. Ордена, которому я приносил клятву верности, больше нет.

Скрылась из глаз Проклятая дорога и силуэты лошадей, брошенных на произвол судьбы. Четверо путников вторглись в Сирион без приглашения

Зима в Эрендоле была мягкой. Суховеи далекого Харматана, растеряв в пути всю ярость, долетали до страны эльфов ласкающим дуновением. В январе случались оттепели, наряжающие Сирион в богатую шубу из серебряного инея, а изумрудное убранство леса придавало снегу голубой оттенок.

Какой чудесный запах стоял вокруг! Им хотелось дышать, и невозможно было надышаться: свежий, пряный, острый аромат вечнозеленых деревьев вызывал приятное головокружение. Стволы вековых кедров высились вокруг путников подобно колоннам храма, а их вершины колыхались в вышине, как волны моря. Голос Сириона напоминал Лиандре отдаленную музыку прибоя из забытого прошлого, он успокаивал и убаюкивал по ночам. Лес дышал жизнью — на пути то и дело встречались звериные тропы. Герванту вновь пригодился арбалет, и по вечерам на костре бывших разбойников аппетитно жарилось мясо. Лиандра смотрела на высокую фигуру Ханлейта и понимала, насколько внешний облик ее Хранителя соответствует суровому великолепию природы Эрендола. Гвидо хромал, опираясь на рогатину, и разговаривал больше, чем обычно.

— Как же здесь покойно! Будто все дурное осталось за сотни верст. Ты жил в таком лесу, Гервант? Я бы не против тут остаться.

— Мой дом был западнее этих мест. Там лес привычнее — темнее и буреломнее. Сирион — самая малонаселенная часть Эрендола, Гвидо, и самая загадочная. Пожалуй, я бы не захотел надолго здесь задержаться.

— В моей стране веками действовал запрет на любую магию, кроме эльфийской. Сирион чист так же, как и тысячу лет назад, но сердце леса необитаемо. Ни один эльф не решится перейти его границы. И мы не пойдем, — объяснил Хан.

— В детстве матушка пугала меня лесными духами: встретишь такого, посмотришь ему в лицо, как в зеркало своей души — и сойдешь с ума, — вспомнил Гервант.

— Лесные духи принимают твой собственный образ, как демоны? — спросила Лиандра Герванта.

— Сестричка, неужели нам рассказывали одинаковые сказки?

— Кто они на самом деле, Гервант? Духи и демоны?

— Нашла, у кого спросить! Вроде, как мертвые, давным-давно сгинувшие люди или эльфы, к примеру. Настолько старые, что не помнят, кем были при жизни. Настолько сильные, что наплевали на смерть и продолжают ходить по земле.

— Мы вышли на территорию эльфийского клана. Глядите под ноги — здесь могут быть ловушки, — предупредил Ханлейт, обрывая интересный разговор.

Они не встретили ни одной… Сирион усыпил бдительность, уверив, что покой и безопасность пришли долгожданной наградой за пережитые лишения, а чаша страданий переполнена настолько, что туда не поместится больше ни капли.

На заре следующего дня на ветвях сиял иней, как драгоценная алмазная пудра. Еще час — и красота растает, превратив Сирион из волшебного чертога в обычный лес. Но пока он поражал воображение хрустальной прелестью, словно путники попали из привычного окружения в лучший из миров. В такое тихое, торжественное утро не могло произойти ничего плохого… Внезапно Гвидо споткнулся и упал навзничь.

— Ты опять в своих трех ногах запутался? — спросил Гервант, обернулся и осекся.

Под левой лопаткой парня торчала стрела, обвитая по древку кусочком голубой шелковой ткани.

— Гвидо, нет! Хан, где была ловушка?!

Гервант не сразу поверил. Перевернув Гвидо на бок, он тщетно пытался найти признаки жизни в его широкой груди. Парень умер мгновенно, не успев понять, что случилось. Об этом сказали его глаза, удивленно взглянувшие в небо.