Джон Райт - Туманы Эвернесса

— Внимание! Третий взвод, огонь! Второй взвод — вставить новые обоймы…

Одетая в черное фигура на мгновение показалась из газового облака, хладнокровно убила солдата, отдающего приказы, и скрылась внутри.

Капрал с ужасом посмотрел на мертвое тело, и, хотя теперь он был самым старшим по званию, не отдал ни одного приказа.

Двое других, попытавшихся командовать, немедленно были застрелены. Еще одна группа, непрерывно стреляя, бросилась в облако. Стрельба перешла в кашель, крики и закончилась ужасной тишиной.

Автоматчики, не обращая внимания ни на какие команды, продолжали стрелять: запаниковавшие люди белыми пальцами жали на курки, и с удивлением обнаружили, что через несколько секунд бешеного огня магазины опустели.

Опять тишина, еще более ужасная. Солдаты какое мгновение тупо глядели друг на друга, потом начали перезаряжать автоматы.

Питер, сидевший на своей коляске в глубине зала, завладел автоматом чуть ли не в то же мгновение, когда четверо стороживших его людей были убиты. Теперь на его лице появился довольный взгляд.

— Парень, да твои ребята еще сосунки.

И он короткой очередью срезал четверых прежде, чем те успели повернуться к нему.

Человек в черном выступил из газового облака, клубы черного дыма колыхались на его плаще и шляпе. Он, не торопясь, поднял руку и навел свое оружие на Азраила. Азраил, с холодным презрением и без страха в глазах, посмотрел на красную точку, сфокусировавшуюся на его груди.

— Бросайте оружие, — негромко сказал черный человек, но эхо от его голоса разнеслось по всему залу. — Иначе ваш командир умрет!

Последовал металлический звон автоматов, пистолетов и винтовок, упавших на пол.

Азраил де Грей перегнулся через перила.

— Кто вы такой, сэр? И почему вы осмелились вмешаться в это дело?

Человек, не спуская его с мушки, левой рукой снял шляпу, газовую маску, инфракрасные защитные очки; открылись щеки, покрытые броней из кевлара. Его лицо привлекло бы к себе внимание в любой толпе: жесткий взгляд, прямой нос, твердые глубокие линии щек и подбородка, и рот, одна острая линия решительности и гордости. Волосы отливали серебром.

Ворон узнал человека, который спас его из тюрьмы; но — очень странно! — Ворон начал вспоминать и другие встречи. Свадебное торжество в доме Венди, визит на день рождения Венди…

В глубине сознания Ворона как бы открылась закрытая дверь, и на свет появился целый слой его жизни, забытый и похороненный.

— Ты! Ты не можешь быть здесь… — прошептал в ужасе Азраил.

— Пришло время заплатить за свои преступления, Волшебник! Ты думал, что уничтожил меня, когда я не захотел присоединиться к твоей злой организации, и сделал так, что мир забыл обо мне. Но я, я не забыл о тебе; и мне не нужен мир, чтобы ниспровергнуть тебя.

— Я еще не пал… — прошипел Азраил.

— Я здесь для того, чтобы арестовать тебя согласно законам и положениям этой страны.

Лемюэль встал с пола, где лежал во время стрельбы. Он растерянно посмотрел вперед, потом назад. Питер встретил его взгляд, и, в свою очередь, вопросительно поглядел на него. Лемюэль покачал головой и пожал плечами.

Венди слетела пониже, потом еще ниже. Ее голос задрожал от возбуждения и гордости.

— Папа! О, Папочка! Это же мой Папа! Я знала, что он придет! Но он почти…?

16

Свет Гаснет

I

Ворон встал. Он заметил, что хотя человек в черном по-прежнему не сводил с Азраила дула пистолета-пулемета, стоял он с трудом. Пятна крови появились на полу под черными краями его плаща и запачкали половицы между черных сапог.

Один из солдат неуверенно произнес:

— Если мы сейчас все на него набросимся…

Отец Венди повернул голову и посмотрел прямо в глаза солдату. Когда тот сконфуженно замолчал, он опять посмотрел на Азраила решительным взглядом.

— Ты проиграл, Волшебник!

— Я подарил тебе тень, Антон Пендрагон, — холодно ответил Азраил, — и взял твою плоть — мякоть победы как вино ласкает мой язык; тебе осталась только кожура.

Лемюэль сжал локоть Ворона и прошептал:

— Ты не сказал мне девичье имя твоей жены!

— Пендрагон, — сказал Ворон. — Гвендолин Мосс Пендрагон. Ну и что? Какое это имеет значение?

— Тогда она наследница всей силы Логреса,[86] той самой силы, которая принесла человечеству справедливость. Когда английские короли стали тиранами, голову Брана[87] перевезли в Америку; вот почему Америку никто не сумел завоевать. Но мы потеряли из вида представителей этой семьи много лет назад! Наследники Мордреда вовсе не так злокозненны, как он сам, но даже эти наследники забыли, кто они такие. Это просто чудо!

— Что за чудо? И вообще, что это все значит? — прошептал Ворон, округляя глаза.

Венди приземлилась рядом с Антоном Пендрагоном, обхватила его руками и прижалась щекой к спине, радостно смеясь.

Антон Пендрагон, однако, не повернул головы, по-прежнему пристально глядя вдоль закутанной в черное руки на Азраила.

— Осторожно, Гвендолин! Не касайся руки Папы.

— Не, Папочка, не касаюсь. А Мамочка тоже придет, да?

— Ласточка, ты же знаешь, твоя мать не может появиться при свете солнца. А теперь, дорогая, ты можешь позвать Серебряный Ключ так же, как ты позвала магический жезл?

Когда Антон упомянул мать Венди, Лица Азраила пошло темными пятнами, и он разочарованно зашипел, настолько громко, что его услышали люди внизу.

— Твоя дочь не имеет никаких прав на Клаваргент и не может требовать его! Я основатель этого дома, и Серебряный Ключ должен принадлежать мне. Я требую его, и никто не в праве оспорить мое требование, за исключением нынешнего Стража!

— Тогда, приятель, это будет мой отец… А может быть я. Ключ наш. Раскошеливайся! — сказал Питер.

— Нынешний Страж Эвернесса отсутствует, — холодным официальным голосом сказал Азраил. — Ты и твой отец уже не можете быть Стражами — ваше время прошло. Ну, Пендрагон, понимаешь? За призраком Галена Уэйлока идет Смерть — она уже в пути. А без него у тебя нет власти надо мной. Нет у тебя и Лука Бельфана, который мог бы исцелить твои многочисленные раны. А он не может войти сюда, пока не потушат свет и дом не объединится с миром снов. По моей команде мои люди бросятся на вас. Может быть, ты и убьешь пару из них. Но их слишком много, а вас всех они точно убьют.

— Стреляй, — сказал Питер Антону. — Застрели его прямо сейчас.

Азраил поднял руку. Он стоял высоко на балконе-мосту, прямая фигура в плаще, расшитом звездами и созвездиями.