Дэвид Геммел - Дочь горного короля

– Что можете предложить? – спросил ее Железнорукий.

– Вы про напитки или про кушанья?

– Про напитки.

– Есть пиво, вода, горячий чай из кореньев.

– А чем у вас тут расплачиваются?

– Чего?

– Мы приезжие, – объяснил Железнорукий, – и нам сказали, что золото у вас не в ходу.

– Платить не надо, – раздельно, как слабоумному, сказала толстуха. – У нас давным-давно все бесплатно. Что вам налить?

– Пива.

– Мне воды, – попросила Сигурни. – А где бы нам переночевать?

– Где хотите. Вон хоть бы наверху комната свободна – только без дров, а стало быть, без огня. Ничего, если лампы зажечь, не замерзнете. Кровать там, правда, только одна. Вам двоим в самый раз, – женщина махнула на Сигурни с Баллистаром, – а вот ему…

– Я мог бы с тобой лечь, красавица, – вызвался Железнорукий. – Твоя кровать, ручаюсь, достаточно широка.

– Вот нахал, – покраснела женщина.

– Не попросишь – не получишь, – подмигнул он. – Знала бы ты, как давно я лишен женского общества.

– Нечего насмехаться. Раньше я и вправду была красавицей, так-то. Мужчины съезжались издалека, чтобы за мной поухаживать.

– Я и не смеюсь. Люблю, когда женщина в теле. Ты подумай над этим, пока наливаешь. Я человек терпеливый.

– Боже, – сказал Баллистар, когда они уселись за стол, – неужто ты в самом деле способен лечь с этой хрюшкой?

– Она меня устраивает, а тебе подойдет вон та. – Железнорукий показал на девушку, которая подавала еду – темненькую, стройную, лет семнадцати. В глазах Баллистара вспыхнуло откровенное желание. – Сейчас позову ее.

– Нет! – пискнул Баллистар, но девушка уже подошла к ним.

– Вот мой друг говорит… – начал Железнорукий.

– Перестань! Я… э-э… прошу меня извинить.

– На самом деле, милая, он хочет сказать, что сражен твоей красотой. Будь я помоложе, мы бы с ним бились за тебя не на жизнь, а на смерть. В этом городе мы чужие и не знаем ваших обычаев, но ему очень хотелось бы провести с тобой время, когда ты закончишь работу. Что скажешь?

– Красивый парень, – одобрила девушка, рассмотрев побагровевшего до ушей Баллистара. – А ты, старый черт, уже успел соблазнить мою матушку, поэтому мне все равно придется поискать пристанища на ночь. Комнаты у нас под номерами, так я через часок буду в одиннадцатой. – Она потрепала Баллистара за подбородок. – Ишь, бородка-то мягкая, будто шелковая.

Ее мать притащила кувшин с пивом, кувшин с водой и три кружки.

– Много не пей, – предупредила она. – Пиво даже твердых мужчин делает мягкими.

Железнорукий с хохотом обнял ее за неохватную талию, посадил себе на колени и стал пить прямо из кувшина. Опорожнив его наполовину, он, к изумлению своих спутников, подхватил толстуху на руки и закружил в танце.

– Она ж, небось, целую тонну весит, – прошептал Баллистар.

Железнорукий, все так же держа ее на руках, вернулся к столу.

– Все, не могу больше ждать. Увидимся утром! – И он вынес свою добычу из комнаты.

– У меня ведь тоже свидание, – помолчав, сказал Баллистар. – Что мне с ней…

– Действуй, как природа подскажет, – засмеялась Сигурни. – Поговори с ней немного. Скажи, что она у тебя первая.

– Нет! Не могу!

– Она и так все поймет. Удачи тебе, и постарайся, чтобы у нее тоже остались хорошие воспоминания. Мужчины часто увлекаются и забывают, что и женщине хочется любви.

– Но как…

– Этому не научишь. Целуй, ласкай, пробуй так и эдак. Старайся продлить наслаждение. Так или иначе, эту ночь ты никогда не забудешь.

– Просто не верится, – ухмыльнулся он. – Я расцелую старого колдуна, когда мы вернемся.

– Лучше не надо. Он превратит тебя в паука и раздавит.

– Нехорошо только, что мы бросаем тебя одну.

Она накрыла его руку своей.

– Демонов я тоже дожидалась в одиночестве, Балли. Ночь в гостинице пустяки по сравнению с этим.

Девушка вскоре пришла, чтобы увести Баллистара, и паника, отразившаяся у него на лице, позабавила Сигурни.

– Иди, – сказала она, – наслаждайся.

Оставшись одна, она выпила воды и задумалась о волшебстве, случившемся с ними в Юр-вейле. Баллистар вырос, лук превратился в дерево, Железнорукий воскрес. Почему лук покрылся листвой, а стрелы нет? Она пыталась обсудить это с Баллистаром, но тот только плечами пожал: «Магия, кто ее разберет».

Но и у магии должны быть свои законы. Железнорукий возродился из маленькой сухой косточки – отчего же костяные наконечники стрел не превратились в оленей? Почему не ожили сапоги и кожаный пояс?

Талиесен предупреждал, что магия этого мира сильна и что на них она будет действовать больше, чем на жителей Юр-вейла. Его знакомый колдун, говорил он, поел здешней свинины, и она разрослась у него в животе. Сигурни передернулась. Свинина преобразилась подобно кости Железнорукого, и живой, обезумевший от страха кабан разорвал злополучного чародея на части.

Дотронувшись незажившей ладонью до холодной железной кружки, она поморщилась – и вдруг получила ответ.

В ночь перед путешествием она поранила руку об отцовскую кость. Проходя через Врата, она держала за руку Баллистара.

Ее кровь оросила их обоих и лук, но стрел не коснулась.

Сигурни поднялась в комнату. Постель была мягкая, но она долго не засыпала – а проснувшись, увидела сидящего рядом Железнорукого.

– Надеюсь, тебе снились хорошие сны, – сказал он.

– Я их не помню. А что снилось тебе?

– Я вовсе глаз не сомкнул. Коня готов съесть.

– Не советую. Как бы конь тебя сам не съел.

Он удивился, и она передала ему то, что говорил Талиесен.

– Тогда надо забирать корону и подаваться обратно. Хочу отведать сочного мяса и ощутить запах сосен.

– Сначала нужно найти дворец, или где он там живет, их король.

– Ты все еще думаешь, что он отдаст тебе сокровище своего народа?

– Посмотрим.

Король стоял у окна своего кабинета на восьмом этаже и смотрел, как ползут к северной стене города осадные вражеские машины. Их было семь, около восьмидесяти футов высотой. Каждая обита листовым железом и непроницаема для горящих стрел. Примерно через час они подойдут, перекинут мостки, и враги хлынут на стены Зирвака.

Королевская гвардия храбро встретит их и даст возможность саперам метнуть зажигательные снаряды. Вражеских солдат, поднимающихся по лестницам осадных башен, железная обшивка не защитит.

«Вы идете навстречу собственной гибели», – подумал король. На дубовой скамье были разложены его церемониальные доспехи. Он знал, что становится стар для войны. Что будет с Зирваком, когда он падет в бою? Его сыновьям нет и ста, но даже в более зрелом возрасте полководцев из них не выйдет. Он, как видно, был с ними недостаточно строг.