Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

«Мальстен назвал бы это злой шуткой Криппа», — подумал Бэстифар, и нахмурился.

Кара замерла. Она отбросила кнут, тяжело дыша. Аркал вопрошающе посмотрел на женщину и удивился, увидев злость, пылающую в ее темных глазах.

— Почему ты остановилась? — спросил он.

— Не собираюсь больше уродовать твое тело без толку, — Кара вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на аркала. — Ты все равно не чувствуешь этих ударов, я не могу дать тебе того, чего ты хочешь!

Бэстифар искренне изумился такой реакции. Женщина поправила халат и решительно направилась к двери.

— Как бы ты ни пытался, что бы ни делал, ты этого не ощутишь, Бэстифар, такова твоя природа, — холодно произнесла Кара, обернувшись. На лице ее появилась немного сочувственная печальная усмешка. — Единственный, кто мог причинить тебе боль, это Мальстен Ормонт. Он сделал это, когда сбежал.

Аркал застыл, глядя в спину любовницы. Он улыбнулся лишь уголком губ. Воистину эта женщина всегда могла исполнить его желания. И даже сейчас, пусть и в самую последнюю секунду, ей это удалось.

У самого выхода из комнаты, Кара оглянулась и окинула аркала снисходительным взглядом. Она кивнула на кровоточащие борозды, пересекающие его грудь, и напомнила:

— Не забудь промыть раны. Боли ты, может, и не чувствуешь, но инфекцию занести можешь. Будь осторожнее с этим.

Не произнося больше ни слова, и не дожидаясь ответа аркала, женщина вышла из своих покоев.

Вальсбургский лес, Гинтара.

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

К середине ночи Мальстен перестал метаться в бреду, дыхание его выровнялось, стало медленным и глубоким, однако Аэлин продолжала сидеть рядом с ним, опасаясь нового кризиса. Она лишь теперь заметила, что крепко держит данталли за руку, и поспешила отпустить его. Когда лихорадка отступила, молодая женщина почувствовала, как ей на плечи всей своей свинцовой тяжестью надавила усталость. Сказывалось пережитое волнение и бессонная ночь. Охотница тяжело вздохнула.

— Кажется, в Олсаде я буду спать, как мертвая, — усмехнулась она, приложив руку ко лбу Мальстена. Жар отступал.

Решив, что опасность миновала, Аэлин отошла поближе к костру, прислонилась к стволу сосны, и, как ни старалась бодрствовать, мерные звуки стихающего дождя все же через некоторое время погрузили ее в сон.

Грат, Малагория.

Двадцать второй день Юстина, год 1485 с.д.п.

Подземелье во дворце Бэстифара хорошо освещалось в любое время суток. Мальстен неспешно шел вдоль кирпичных стен, пока не достиг нужной ему камеры.

Грэг Дэвери сидел на жесткой койке, сгорбив плечи и положив руки на колени. От бледности на его лице не осталось и следа — с момента, как аркал прекратил пытку, прошло уже несколько часов, и охотник полностью восстановил силы.

Услышав шаги, Грэг поднял взгляд на посетителя и внимательно посмотрел в глаза данталли.

— Зачем ты пришел? — голос охотника звучал на удивление ровно и спокойно.

Мальстен покачал головой.

— Сказать по правде, я и сам не знаю, — ответил он, невесело усмехнувшись. Лишь теперь данталли сумел посмотреть на пленника. — Наверное, хотел убедиться, что у влияния Бэстифара нет никаких… последствий.

Грэг Дэвери снисходительно улыбнулся.

— Кроме того, что я теперь сижу здесь, никаких. Бэстифар шим Мала — очень сильный пожиратель боли. Не без твоих стараний, — охотник прищурился. Мальстен тяжело вздохнул.

— Понимаю, для тебя мои слова вряд ли что-то значат, но я действительно не знал, что он делает…

Грэг внимательно вгляделся в лицо данталли.

— Не знал, что аркал передает другим то, что забрал у тебя… — задумчиво произнес он. Мальстен не сумел понять, было это вопросом или утверждением, однако кивнул в знак согласия. Охотник хмыкнул, оперся спиной на стену и сложил руки на груди, криво улыбнувшись. — А самое странное, что я почему-то тебе верю.

Данталли не ответил. Несколько мгновений Грэг изучающе смотрел на него, затем вопрошающе кивнул.

— Мальстен Ормонт… — задумчиво протянул он. — Ты ведь из знатного рода, верно? Хоттмар, Кардения, если мне не изменяет память. Но воевал на стороне Анкорды…

Данталли пожал плечами. От смеси нахлынувших воспоминаний между его бровями пролегла напряженная скобка.

— Я лишь хотел, чтобы война поскорее закончилась. А для этого должен был объявиться победитель. Я решил приблизить момент его появления.

— Почему Рерих? — прищурился Грэг. Мальстен неопределенно качнул головой.

— А почему нет? — кривая усмешка блеснула в уголках его губ, на левой щеке показалась глубокая ямочка.

— Ах, да! — картинно закатил глаза охотник. — Тебе ведь было все равно, кто из людей стал бы победителем, они все на одно лицо для таких, как ты, Битва Кукловодов — тому доказательство.

В голосе узника послышался укор. Мальстен раздраженно вздохнул.

— Не сравнивай меня с данталли, которые участвовали в битве при Шорре — я не действовал, как они.

— Еще скажи, что ты используешь свои силы только во благо. Насмеши меня, — хмыкнул Грэг.

Мальстен нахмурился. За свою жизнь он научился спокойно относиться к людским предрассудкам по отношению к существам его вида.

— Смейся, если хочется. Но у меня был наставник, который учил меня именно этому. При первой же нашей встрече он выпустил нити, когда крестьянский мальчишка едва не сорвался с дерева. Ребенок бы расшибся насмерть, но Сезар заставил его приземлиться на ноги. Хочешь сказать, мой учитель должен был дать мальчику погибнуть, хотя мог помочь? Или ты, как фанатики Красного Культа назовешь это исполнением воли богов?

Грэг внимательно вгляделся в лицо данталли. Гнев его немного остыл.

— Нет, не назову, — покачал головой охотник. — То, о чем ты рассказал, делает твоему учителю честь. Но не делает ее тебе. Ты со своими силами и «высокой моралью», — он картинно изобразил пальцами кавычки, — пошел на войну, чтобы убивать, а не спасать.

Мальстен закатил глаза.

— А люди зачем идут на войну? — снова криво усмехнулся он. — Разве не за тем же самым? Они идут убивать и умирать.

— Умирать воинами, а не безвольными куклами в руках данталли, — парировал Грэг.

— Я и не делал ни из кого безвольных кукол! — воскликнул Мальстен, вновь невольно вспомнив единственный случай, когда нарушил этот принцип. — Я управлял лишь своими солдатами. Делал их ловчее, внимательнее, быстрее. И они не знали даже, что находятся под контролем! У наших врагов был шанс победить их. Да, они были недостаточно сильны и погибали, но погибали воинами. Умирали именно так, как готовы были умереть, идя на фронт. Фактически, противники Анкорды, столкнувшиеся с Кровавой Сотней, сражались только со мной одним! Так что твои упреки не имеют подспорья.