Лиза Смедман - Вкус Яда

Усмехнувшись, он коснулся другой звёздочки, по яркости сияния похожей на первую. Её сила также содержала способность телепортироваться, однако действовала на другого человека или существо, а не на того, кто ею управляет. Странно, подумал Арвин, что мать выбрала силу, которая оказывает действие на других. Способность к телепортации другого существа вряд ли поможет спасти жизнь хозяину камня. Мысленно пожав плечами, он двинулся к следующей звезде.

Коснувшись её, он почувствовал силу, которая давала возможность подчинить себе другого человека и заставить его исполнять приказы. Молодой человек с удовлетворением зашипел – он понял, что это реакция семени разума на то, какие возможности давала сила. Тем не менее, часть его сознания не удержалась от сладкой мысли применить эту силу на Зелии. Ведь он смог бы заставить её…

Отбросив мысль прочь, он переключил сознание на следующую звезду, сияющую ярче всех. Её сила была также атакующей, предназначенной против другого псиона, и давала возможность лишить его разум одного из видов силы. Надолго.

Пятая позволяла Арвину вырабатывать (одной или двумя руками) секрет, по кислотности превосходящий секрет юань-ти. Это было полезным оружием, несущим в себе элемент неожиданности.

Последняя, шестая сила была самой необычной: она позволяла посеять ложное воспоминание в чужой разум – однако действие его длилось всего несколько секунд. Что в этом такого, недоумевал Арвин. Чтобы возыметь эффект, сила должна действовать несколько дней, если не декад.

Весь набор сил выглядел довольно странным. Арвин пожал плечами, удивляясь, о чём думала его мать. Возможно, одно из видений подсказало ей, какие силы однажды могут пригодиться сыну. Например, телепортация ему нужна была в данный момент. При помощи неё он телепортируется, да не куда-нибудь, а в место рядом с платформой, где лежит Никко, и затем воспользуется поясом жреца, чтобы стащить его оттуда. Он надеялся, что Никко вскоре проснётся, иначе Арвину придётся иметь дело в фанатиками в одиночку.

Представив комнату наверху, Арвин мысленно схватил нужную звезду. Он почувствовал, как её энергия устремилась в его «третий глаз», взор наполнился яркими серебристыми искрами. Постепенно начала вырисовываться картина, которую он вообразил в голове, сначала в серебристых тонах, затем обретая реальность, плотность…

Серебристые крапинки устремились обратно к Арвину, вливаясь в сознание. В голове взорвалось болью, которая затем волной прошла по всему телу и вырвалась из пальцев рук и ног. Едва соображая что к чему, Арвин заметил, что кристалл выпал из онемевших пальцев, ноги подкосились. В голове обожгло болью, разум был готов взорваться, словно оставленная на жаре дыня.

Ожог мозга[9].

Он медленно сел и потряс головой, затем посмотрел на камень силы, светившийся из-под пепла. В теле чувствовалась слабость, его пробивала дрожь. Пожалуй, повторять подобное в ближайшее время не стоит.

Он поднял камень и сунул в карман. Встав на ноги, юноша постарался обдумать план действий. Что ж, выход из комнаты всё равно один, и ведёт он к поющим голосам.

Арвин осторожно двинулся вперёд. Коридор не имел поворотов, потолок его был квадратным, а не арочным – очевидно, его строили люди, а не юань-ти. В конце прохода обнаружилась тяжелая обитая железом дверь, в которую на уровне глаз была встроена раздвижная панель величиной с ладонь. Панель была открыта – через неё-то и проникал красноватый отсвет и доносилось пение.

Убедившись, что он по-прежнему невидим, Арвин на цыпочках подобрался к двери и выглянул в отверстие. В комнате за дверью находилось около двух десятков человек. Судя по голосам, среди них были как мужчины так и женщины, однако из-за многочисленных язв, испещрявших их лица, трудно было различить, кто есть кто. На всех были надеты одинаковые просторные серо-зелёные балахоны. Из помещения жутко разило старым прогорклым потом. Люди стояли широким кругом, в центре которого виднелась статуя Талоны, погруженная по щиколотки в устилавшую пол смесь из пепла и костей. Возле статуи на коленях стоял обнаженный мужчина. Его кожу можно было назвать безупречной, если не считать украшавших руку шевронов. Руки была распростёрты в стороны, словно он вот-вот собирался обнять изъеденный рытвинами деревянный столб перед собой. На мгновение Арвину показалось, что мужчина был пленником, но тут же откинул эту мысль. Человек пел наряду с остальными.

Над потолком вдоль стен висело несколько десятков пламенеющих шаров размером с кулак. Судя по всему, происхождение их было магическим, поскольку ни ламп, ни факелов, от которых они могли воспламениться, видно не было. Свет их был тусклым и имел красный оттенок, словно они вот-вот собирались погаснуть. Под одним из шаров что-то ползло вверх по стене – крыса с пепельно-серой шкуркой и горящими оранжевым глазами.  Она остановилась под шаром и ткнулась в него мордочкой – и тут же отпрянула, заспешила вниз и скрылась на полу среди пепла.

Арвин снова перевёл взгляд на сектантов. Они загораживали обзор дальней стены, но заглянув сквозь окошко влево и вправо он смог рассмотреть боковые стены. В правой была дверь, очень похожая на ту, возле которой стоял мастер верёвок. Она также была обита тяжелой ковкой и имела в середине крохотное оконце. Сама же поверхность двери была почерневшей, словно обожженной огнём.

Значит, выход из комнаты только один.

Однако в данный момент попытка проскользнуть мимо культистов, даже будучи невидимым, была чистой воды самоубийством. Стоит Арвину открыть дверь, они тут же догадаются, что в комнате посторонний. Остаётся только ждать и надеяться, что они завершат свой ритуал и выйдут через вторую дверь.

Один из фанатиков, крупный мужчина, на теле которого виднелись проплешины от выдранных волос, вышел в центр круга. Арвин зашипел от злости, узнав в нём плешивого громилу, который заставил его выпить отравленную жидкость. Бугай потянулся к поясу и принялся развязывать застёжки. Арвин затаил дыхание, ожидая увидеть флягу с отравой. Вместо этого в руках громилы появилось два миниатюрных серебряных кинжала каждый длиной с палец, их лезвия были тусклыми и почерневшими. Среди воров оружие было известно под названием «змеиный клык». Как правило полые лезвия кинжалов были заправлены ядом.

Неужели очередной вид жертвоприношения? Держа по кинжалу в каждой руке, плешивый занёс их над стоящим на коленях мужчиной. Арвин напрягся.

Пение прекратилось. Руки плешивого, описав дугу, опустились вниз, однако кинжалы в коленопреклоненного он не воткнул, а передал, держа рукоятками вперед.