Роман Папсуев - Цейтнот

Они молчали, переглядываясь. Наконец Таня спросила:

– А что слышно про Ильина?

– Егор вернулся, – ответила за меня Реджи. – Он сейчас спит, поскольку… устал.

– Еще бы, – фыркнула Соня.

– Так что там произошло? – спросил Старший, сложив руки на груди.

– То же, что и в Антарктиде, – хмуро ответил я. – Фигуры погибли, Егору удалось выйти с Клетки с Оксаной на руках, но девушка не выжила.

Степан слегка побледнел и отвернулся. Повисла напряженная тишина, которую нарушила Реджина:

– Мы составим план обороны, пока у нас есть время, распределим обязанности для каждого. Главное, помните о том, что вы готовы к отражению атаки. И что мы рядом – и поможем, если что-то пойдет не так.

– А что пойдет не так? – насупившись, спросил Костя.

Многое может пойти не так, но зацикливаться на этом им необязательно. Об этом должен думать я. Предусмотреть все. Составить тактический план. Обеспечить максимальную эффективность обороны. Минимизировать потери…

– Белые не идиоты, и я сомневаюсь, что они попрут на нас, как во время Прорывов, в лоб, – ответил я Косте. – Они прорвались, их задача, как и наша, состоит в том, чтобы беречь свои Фигуры и действовать аккуратно. Как именно они поступят, штурмуя нашу базу, я пока сказать не могу, но постараюсь предусмотреть все возможные варианты. Правила Игры запрещают им инициировать открытый конфликт, поэтому вряд ли они будут использовать танки и артиллерию. Скорее всего против нас будет выступать пехота.

Все вдруг посмотрели куда-то мне за спину и заулыбались. Я обернулся. На пороге гостиной стоял Егор, он выглядел чуть получше, чем утром, по крайней мере руки не тряслись и глаза не бегали.

– Прошу прощения, – сказал он, отводя взгляд. – Не хотел помешать…

– Ты не помешал, – приветливо сказала ему Реджи. – Но мы уже почти закончили.

– Да, – кивнул я. – Мне понадобится время, чтобы составить план обороны, поэтому как следует подкрепитесь, и встретимся здесь через час. Все свободны. Степан, подойди ко мне, нужно кое-что обсудить.

Ребята обступили Егора и Реджи, а мы со Степаном отошли в сторону. Старший кивнул на Ильина и спросил:

– Как он?

– Не очень хорошо, но я тебя отозвал не за этим. Значит, так. У меня в оружейной стоят коробки с амуницией и средствами связи, ты знаешь. Выдай каждому по комплекту, объясни, как все работает. Ты лучше меня знаешь, кто из ребят хороший стрелок, поэтому вручи этим снайперам свои автоматы, остальные получат «калаши» и «хэклеры»…

Я замолчал, заметив, что Степан не отводит взгляд от Егора.

– Степан, очнись.

Он заморгал и кивнул.

– Прости, никак не могу сосредоточиться. Я все понял. Выдать ребятам амуницию и оружие, да.

– К сожалению, мин у нас нет, придется обойтись крупнокалиберными пулеметами. Я планирую разместить на башнях огневые точки, мне нужно знать, сколько у нас пулеметов и в каком они состоянии.

– Сделаю…

– Что-то тебя беспокоит? – поинтересовался я, создавая сигарету.

Старший пожевал губы и вновь уставился на Егора, вокруг которого толпился молодняк. Я услышал, как Костя выкрикнул свою излюбленную похвалу: «Ну, ты перец!»

– Он Пешка, – наконец сказал Степан.

– Игрок сам выбирает, кому менять статус, а кому нет, – напомнил я.

– И Игрок поступает нелогично, – хмуро ответил Старший. – Егор пережил то же, что и я. Но меня сделали Турой, а его оставили Пешкой. Почему?

– Логика Игрока выше нашего понимания. Мы не видим картину в целом, – какой заученный текст, какое удобное объяснение.

Что самое ужасное, это правда. Я сам часто ловил себя на мысли, что Игрок поступает нелогично, но почти всегда выяснялось, что его действия несли в себе смысл, о котором я просто не знал. И слова Степана о том, что Егор достоин нового статуса, но почему-то лишен его, пробудили во мне некоторые сомнения.

– В общем, не забивай себе голову, Степан, – сказал я, отгоняя прочь плохие предчувствия. – Займись делом.

– Хорошо, – кивнул он. – Все будет сделано.

Корабли с убранными парусами, качающиеся на волнах недалеко от берега, казались Ему чудовищами, пришедшими из кошмарных снов. Они уродливыми силуэтами темнели на фоне голубого неба и искрящейся нежно-зеленым цветом воды, привнося элемент чужеродности в этот заповедный уголок Его спокойствия…

Как Он хотел исчезнуть, раствориться в небытии, оставив позади и кипящий кровью мир, и жестоких обитателей Доски! Как хотел обрести покой на островах, подальше от цивилизации, которую на костях себе подобных выстраивают люди!

Уже которое десятилетие жил Он на одном из островов неподалеку от Гуанахани, скрываясь от посторонних глаз, предаваясь праздным занятиям и досужим размышлениям о смысле своего бытия. Он жестоко разочаровался в человечестве и хотел уединения, но даже здесь, так далеко от Европы и Азии, Ему слишком часто снились сны о кострах инквизиции, кровавых бойнях и безумствах оголтелых фанатиков…

Предаваясь размышлениям о жестокости людей и разрушительной силе власти, Он хотел устраниться от мира, коротая дни за занятиями магией и философскими спорами с самим собой.

Он хотел мира и покоя, устав от своих бесконечных маскарадных игрищ, устав от ролей богов и героев… Осознав, что все Его усилия, направленные на становление идеальных цивилизаций, рано или поздно приводят к сокрушительному поражению. В одиночку Он не смог изменить эту Доску, хотя и пытался проводить всевозможные эксперименты, выбирая разные пути развития… Ему это оказалось не под силу, а вот некоторые люди сумели… Выдающиеся люди, но при этом – простые смертные…

И слишком поздно Он понял, как прав был О-кунинуси, говоря о том, что людям не нужна помощь извне. Слишком поздно Он догадался, что людей следует оставить в покое, предоставив им самим определять ход истории.

Поэтому Он и скрылся на островах в Атлантическом океане, неподалеку от того места, где когда-то находилась центральная Клетка этой Доски, известная людям как Атлантида.

Но Он и в этот раз просчитался. Сначала с неудовольствием нашел Он на этих островах туземцев, но Ему удалось избегать общения с ними, скрывая свой маленький остров от посторонних глаз. Изредка выбирался Он на разведку, молчаливо и скрытно наблюдая за примитивной жизнью дикарей, борясь с желанием в который раз сыграть роль очередного бога…

А сейчас Он смотрел на европейские корабли у берегов Гуанахани, и они казались ему мрачными вестниками грядущих катастроф. Он чувствовал, что вскоре Доска вновь изменится до неузнаваемости.

Сейчас эти моряки, высадившиеся на пологий пляж и водрузившие над островом знамя первооткрывателей, еще робки и слишком счастливы, чтобы думать о будущем. Сейчас они настроены благодушно и дружелюбно, одаривая темнокожих язычников подарками и не желая конфликтовать с ними.