Джонатан Страуд - Победители чудовищ

Хорд лежал на полу, растянувшись во весь рост, моргая, отфыркиваясь и раздувая щеки, как выброшенная на берег рыба. Но теперь поднял шум Рагнар, прижимавший к щеке платок.

— А как же Халли? — прохрипел он. — Как насчет его преступления? Он разве не будет наказан?

Хельга смерила Рагнара ледяным, презрительным взглядом.

— Ты не предоставил доказательств своего обвинения, а честь вашего Дома настолько подточена, что я не вижу причин верить ни одному твоему слову! И если об этом еще раз упомянут на Совете, я буду настаивать на более суровых санкциях по отношению к вашему Дому.

Рагнар оторопело уставился на Хельгу, потом взглянул на Халли. Тот весело подмигнул ему. Рагнар с каменным лицом наклонился, чтобы помочь отцу встать. Хорд поднялся на колени; двигался он скованно, и похоже было, что стоять ему трудно. Нос у него покраснел и распух от удара о пол; глаза разъехались. Но когда он заговорил, голос его звучал ровно. И все присутствующие его услышали.

— Всем известно, что решения Совета зачастую бывают чисто женскими и диктуются скорее стремлением ко всеобщему миру и покою, чем соображениями справедливости, — произнес он. — Однако же решение Хельги выходит из ряда вон даже по сравнению с остальными. Полюбуйтесь: убийца моего брата выйдет сухим из воды, а я должен буду смиренно раскланяться и преумножить владения его Дома! Так вот: я не согласен с этим решением. Знайте, что Свейнссоны не получат от меня ни единого клочка земли. Знайте, что, если кто-то попытается принудить наш Дом выполнить это решение, мы будем обороняться с оружием в руках. Знайте также, что я еще до конца этого года отомщу Дому Свейна, и в первую очередь — тому гнусному пащенку, что сейчас лыбится, глядя на меня. Пока мальчишка не упокоится в кургане, миру в долине не бывать, и я призываю в свидетели своего обета Хакона, величайшего из всех героев. Ныне я покидаю этот чертог и не советую меня останавливать. Благодарю Рюрикссонов за гостеприимство.

Его слышали все. Все стояли молча, пока Хорд, опираясь на руку сына, с трудом поднимался на ноги. Потом люди медленно, в нерешительности расступились в стороны, когда Хаконссоны направились к выходу из чертога. Хорд сильно сутулился, нос у него налился багровым. Расцарапанная щека Рагнара все еще кровоточила. Они подошли к дверям и распахнули их настежь. Хаконссоны удалились; в зал хлынул солнечный свет.

В чертоге Рюрика воцарилось молчание. Потом все шумно перевели дух.

Лейв и Астрид стояли, глядя друг на друга. Затем оба как один повернулись и уставились на Халли.

Халли радостно хлопнул в ладоши.

— Ну вот, — сказал он, — все закончилось отлично!

Глава 19

Вскоре Дом Свейна разбогател и наполнился роскошью, и сам Свейн не был исключением. Он полюбил носить фибулы с драгоценными камнями, золотые гривны, кольца и узорчатые плащи, вышитые в нижней долине. Купцов, привозивших такие диковинки, в чертоге привечали, но прочих гостей — бродяг и попрошаек, которых тянет на богатство, — в Доме не жаловали.

Свейн повелел воздвигнуть вдоль границ своей земли пограничные посты. В пределах этих границ его слово было законом. По его заказу изготовили особое резное кресло и установили на возвышении в чертоге, и с этого Сиденья Закона изрекал он приговоры ворам, побирушкам и прочим жуликам. Повеления его были суровы, и не многие осмеливались пренебрегать ими; стоявшая во дворе виселица помогала не забывать предписанные им правила.

После отъезда Хаконссонов в чертоге Рюрика некоторое время кипела бурная деятельность. Пока слуги суетились, прибирая обломки разбитой мебели, а пострадавшие промывали подбитые глаза и ссадины, законоговорители долины, включая и Астрид, сгрудились вместе, обсуждая возникшую проблему. Положение было неслыханное: никогда прежде, кроме как в древние времена, сразу после Битвы на Скале, когда наследники героев все еще продолжали старые распри, не случалось такого, чтобы один из Домов открыто отказался выполнять законы долины. Относительно того, что следует предпринять, мнения разделились. Один или двое наиболее воинственных законоговорителей (в том числе старуха из Дома Геста) требовали организовать карательную экспедицию против Хорда и его семьи. Другие возражали на это, что мечей все равно ни у кого нет и, в любом случае, это еще сильнее расшатает мир, который они так долго поддерживали в долине. Мнение большинства свелось к тому, что Хорд вскоре пожалеет о сказанном сгоряча и изменит решение; а тем временем все сношения с Домом Хакона следует прекратить, чтобы у него были причины призадуматься.

— Скоро выпадет снег, — говорила Хельга, главный законоговоритель. — Гнев Хорда поостынет. У него будет целая зима, чтобы поразмыслить о своей несдержанности, а по весне мы попробуем договориться с ним снова. Я уверена, что на будущий год ты, Астрид, получишь причитающиеся тебе земли.

— Надеюсь, ты права, — отвечала мать Халли. — Но что, если Хорд выполнит свою угрозу? Что, если он попытается напасть на нас?

— Ему это и в голову не придет! Ты подумай, какие кары его ожидают! Между нами говоря, я считаю, что все обернулось как нельзя лучше. Хорда не помешает слегка обуздать.

— И тем не менее я опасаюсь последствий для моего Дома и моих людей. — Лицо Астрид было мрачным, и она почти нехотя договорила: — И для моего сына…

Хельга кивнула.

— Ах да, Халли! Я как раз собиралась об этом сказать. Я считаю, во время прений он вел себя несколько развязно, тебе не кажется? Он был недостаточно дипломатичен. Мне кажется, это было одной из причин того, что Хорд настолько забылся. Быть может, зимой ты займешься его воспитанием? Ему стоит поучиться сдержанности.

— О, не беспокойся, — сухо ответила Астрид. — Я им займусь.

— А чего я-то? — взвыл Халли, потирая ноющее ухо. — Я вообще никого и пальцем не тронул!

— Ты и без этого натворил дел! — рявкнула на него мать. — Твой длинный язык стоит десятка дерущихся мужиков! Ты то и дело подначивал Хорда, пока он не потерял голову.

Халли сложил руки на груди.

— Я-то думал, ты останешься довольна. В результате вы получили еще больше земель, чем рассчитывали. А тебя ведь только это интересует?

— Мы пока что не получили ни-че-го, если не считать угроз отомстить. И разреши тебе напомнить, гнусный змееныш, что все это из-за твоих деяний! Рагнар ведь говорил правду, он действительно видел тебя, а?

Халли отвернулся.

— Рагнар говорил правду. Но дело в том, что Олава я не убивал.

— Не смей мне лгать! — гневно воскликнула мать.