Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Суна потерла рукой лоб. Можно было бы вспомнить еще много чего, но зачем? Только разбудила в себе тоску по дому, и все равно придется открывать глаза. Кто-то ходит рядом, интересно, Мориан или все-таки Аллард?

Послышался шум кустов, хруст сухих веток под подошвами сапог и тихий, но вполне отчетливый голос эмъена:

— Там за кустами ручей. Можешь умыться, а пока покараулю наш завтрак, чтобы не сгорел.

— Спасибо, я уже умылся, пока ты спал, — последовал приторно — вежливый ответ Мориана.

" Надо же, выжил", — подумала Амарисуна с облегчением. Ночью она все-таки не успела закончить лечение эмъена — силы покинули ее так же внезапно, как и вернулись. Потом девушка рухнула в тревожный сон. Проснулась перед рассветом — Алларад лежал возле костра, ни жив, ни мертв, а Мориан осчастливил ее сообщением, что уже присмотрел место, где рыхлая почва и удобно копать. Суна отправила эльфа подремать, а сама просидела, пока не встало солнце, пробуя лечить эмъена, после чего силы вновь покинули ее, и, растолкав Мориана, она легла спать.

— Не знаю, что вы тут со мной вчера делали, но рана выглядит уже не страшно и не болит, — сообщил тем временем Аллард. — Думаю, через несколько дней и перевязку убрать можно будет.

Мориан, чья рубаха и пошла на повязку, только хмыкнул.

— Скажи спасибо Суне. Она Целительница.

— О… — это прозвучало вроде как уважительно, и эльфийка решила, что пора явить миру свое пробуждение и заодно сбегать за кустики.

— Доброе утро! — она намеревалась, откинув одеяло бодро вскочить, но голова в ответ на резкое движение тут же закружилась, так что пришлось сесть и подождать, пока перед глазами перестанут мелькать точки.

— Как дела? — Мориан сел рядом и пристально вгляделся в лицо Суны. — Что-то ты неважно выглядишь.

— Сейчас, умоюсь — и ты меня не узнаешь, — попыталась дать бодрый ответ Целительница. Получилось вяло. От костра раздалось покашливание и затем короткое:

— Спасибо.

— Мы еще не знаем, почему ты здесь. Может, тебе и помогать не стоило, — пробурчала Амарисун. Мориан помог ей подняться и даже — вот так забота — сам принес мешок с ее чистыми вещами.

— Ты пока приведи себя в порядок, а за едой мы и поговорим, — сказал он нарочито бодрым тоном.

Амарисуна пожала плечами и отправилась за кустики — в сторону, где, как уверял Аллард, был ручей.

У воды Суна огляделась, попрыгала на месте, посмотрела на пасмурное небо и решительно скинула с себя одежду. Намочила чистую ткань и быстро-быстро растерлась.

— Хоть какая-то иллюзия умытости, — проворчала она, натягивая чистое белье и быстро растирая себя благовонием. — Мне все равно, что это путешествие, дорога, но мылась я уже позавчера на постоялом дворе, и вонять, как дьеши, я не собираюсь.

Суна натянула одежду и тщательно прочистила зубы мягкой тряпочкой. Набирая воды, чтобы сполоснуть рот, девушка увидела что-то блестящее в мутноватой воде. "Что-то" оказалось стеклянной затычкой от бутылки с благовониями, и Суна развеселилась.

— Надо же, интересно, Мориан или Аллард? А, что б тебя!

Последнее относилось к невесть как появившемуся порезу на указательном пальце.

Суна потерла его о большой палец, заживляя порез, поднялась с колен и взяла ткань, чтобы уложить обратно в мешок. На ней осталась кровь. Суна недоуменно посмотрела на кровоточащий порез и снова потерла пальцы. Ничего не произошло.

По спине прошел холодок.

— Что такое…

Амарисуна повела ладонью над порезом, потом положила, потом постояла так несколько минут.

Порез не заживал.

Суна без сил осела на землю.

— Суна? Ты там скоро? — раздался окрик Мориана. Девушка сосредоточенно смотрела на порез.

— Амарисуна? — теперь в голосе слышалось беспокойство. А чего это ты так разволновался, интересно? Может быть, я сейчас не могу ответить.

— Суна, можно? — теперь голос слышался из-за кустов.

— Я голая, — ответила Суна зло. Кусты зашелестели, и шаги раздались уже за спиной эльфийки.

— Обрадовался? — язвительно спросила эльфийка. Мориан невозмутимо сел рядом.

— Знал, что ты врешь. Ты решила завтракать здесь? — Мориан покосился на порез.

Девушка опустила рассматриваемую до этого руку.

— Смотри внимательнее, тиа, — устало прошептала она. — Я не могу залечить даже эту маленькую ранку. Моя сила меня покинула окончательно.

— Ты просто устала. Вчера ты потратила слишком много себя, — успокаивающе сказал Мориан.

— Я. Ее. Не чувствую, — сказала эльфийка с расстановкой, сглатывая комок в горле. — Ее нет.

— Она есть, и она вернется, — Эльф осторожно обнял Суну.

— Я понимаю, что значит для Целительницы потеря силы, — сказал он тихо.

— Не понимаешь, — Амарисуна потерла глаза. — Я выбрала эту силу сама, и когда мне казалось, что поступила неправильно, меня поддерживали лица и улыбки тех, кому я помогла, кого я вернула. Ты просто не можешь представить, что это такое. Я не могу понять, что я сделала, что это случилось, почему?

— Я говорю тебе — подожди. Возможно, ты испугалась, или устала, потерпи, все вернется, — погладил эльф девушку по затылку.

От его куртки пахло дымом и теплом.

— Может, это потому что я убила? Наказание за пролитую кровь? Знаешь, что я сейчас ощущаю?

Мориан убрал руку.

— Наверное, то же самое, когда тебя ставят клеймо на руку и все, кто еще недавно, если не был твоим другом, то хотя бы здоровался с тобой, теперь отворачивают лицо. Когда на постоялом дворе тебе в лицо смеется пьяный сельт, и ты выбрасываешь вперед руку, чтобы схватить его за шиворот и ударить лицом о стол, стереть эту ухмылку. А он потом поднимается с места, весь в крови, и убегает, и падает за порогом. И все молчат, а ты показываешь им клеймо и кричишь, что теперь у тебя нет запретов, ты же проклятый, Изгнанник, ни одна земля не примет тебя.

— Но ты же можешь проходить через границы, — сказала Суна, поднимаясь, отступая на шаг назад и вытирая лицо рукавом.

— Но я не могу жить в своей земле, — эльф поднялся следом. — Я не могу утешить тебя. И не могу сказать тебе, виновата ли ты в потере своего дара или же это просто стечение обстоятельств. Но я могу предложить тебе подождать.

Мужчина развернулся и медленно направился в сторону костра.

Суна нахмурилась и пошла вслед за Морианом, мрачно глядя ему в спину. Интересно, стал бы он так распинаться, если бы знал, при каких обстоятельствах она на самом деле стала Целительницей?

Девушка посмотрела на свои руки и прикусила язык, чтобы не заплакать — ни в коем случае, нельзя сдаваться, все вернется на круги своя.