Роберт Стоун - Дорога смерти

Парди почесал в затылке и рассмеялся.

— Не стоит бояться никаких моих штучек, — ответил он, стараясь говорить спокойно и доброжелательно, как обычно это делал у постели больного. — Я вовсе не маг, просто…

— Лжец! — крикнул кто-то за его спиной. Парди повернулся и увидел госпожу Снет, свою старую пациентку. — Вы налагали на меня руки, и моя кожа стала прозрачной, как стекло, — продолжала старуха. — Я сама видела те части моего тела, которые Господь Бог сотворил сокрытыми от чьих-либо глаз. И вы засовывали в меня руки с помощью магии!

«И удалил опухоль, которая иначе убила бы тебя, глупая корова», подумал Парди, но не решился сказать это вслух.

— Ну, разумеется, — вместо этого ответил Парди все тем же успокаивающим тоном. Из ближайших окон стали высовываться головы, толпа росла. С каждой минутой из окрестных лавок выходило все больше людей посмотреть, что происходит. — Я ведь целитель.

— Целитель или волшебник — это все равно! Парди не узнал голоса того, кто это крикнул, но он понимал, что этот человек был отчасти прав. Целители тоже были в какой-то мере магами, их еще иногда называли малыми чародеями. Это были люди, обученные небольшому специализированному волшебству, чтобы выполнять конкретную работу, — целители, травники, шептуны. Они могли ощущать потоки свободной магии, могли даже преобразовывать ее, но только вполне определенным способом для вполне определенной цели — лечить болезни. Но он-то не был волшебником. Черт побери, он даже не состоял в ордене магов.

— Это просто смехотворно, — фыркнул Парди. — То, о чем вы говорите, произошло тогда, когда я был ребенком. Нечего ворошить прошлое…

Вдруг зеленщик взвизгнул и упал на колени, сжимая голову руками. «Этому человеку явно нужна моя профессиональная помощь», — хмурясь, подумал Парди.

— Он это делает! — завизжал лавочник и замахал руками, как будто отбиваясь от невидимого нападения. — Я чувствую его внутри черепа! Вон, прочь из моего мозга!

Доктор Парди не успел понять, безумен ли зеленщик или просто лжет, как толпа уже стащила его с лошади.

Ни вековые традиции, ни темперамент Орбиса Тейла не позволяли ему выпустить ситуацию из-под контроля, но даже его хватки оказалось недостаточно, чтобы справиться с событиями последних нескольких дней. С убийствами, переворотами в Совете и непрерывными требованиями Пейла начать войну — у Тейла и так хватало проблем. Но вся эта история с выборами…

Не в первый раз Тейл проклял своего предшественника, Абриниуса Лофта, который вполне заслужил смерть от кинжала убийцы. Два десятилетия назад Орбис Тейл только-только получил право стать членом ордена магов, но уже тогда он прекрасно понимал, что орден не должен портить свою репутацию, связываясь с тайной и совершенно незаконной процедурой «промывания мозгов» населению. Больше всего его раздражал тот факт, что Лофт, должно быть, считал свою сделку с Керманом Эшем весьма удачной — приобретение места в Совете в обмен на использование внушения магов во время выборов Эша. Любой приличный волшебник — даже такой негодяй, как Лофт, — прекрасно понимал: внушение может только укрепить тенденции, которые уже наметились. Тот, кто хочет голосовать против Эша, не станет голосовать за него, и таким образом Лофт получит все в обмен на ничто.

Или так думал сам Лофт. В своем стремлении пробиться к власти тогдашний глава ордена не брал в расчет простой факт: нужны века, пока исчезнет тот ужас перед волшебниками, который вселило в сердца людей Опустошение. Даже после Принятия Обета, которое оставило магам чуть-чуть больше, чем смутную тень их прежних возможностей, этот страх не исчез — он спал, но готов был пробудиться к жизни по первому зову, прозвучавшему даже шепотом. А сообщение о том, что волшебники повлияли на результат самых важных выборов в стране… Это уже не шепот, это исступленный крик.

Тейл выяснил, откуда взялась эта информация — похоже, источник нынешних неприятностей оказался тот же, что и многих недавно произошедших в столице беспорядков. Галатин Хазард опубликовал свои досье, и эта информация потрясла Прандис до основания. Но одно дело — знать источник беспорядков, другое — понять, что с этим делать. Однажды обнародованную информацию нельзя снова запрятать в папки, как загнать в бутылку выпущенного из нее джинна.

Последние несколько дней Тейл неустанно работал, пытаясь удержать в определенных границах колебания общественного мнения. С одной стороны его осаждали союзники в правительстве, которые считали, что их предали; с другой — на него давили члены ордена, от мелких волшебников до крупных магов, которые были в ярости от того, что оказались вовлеченными в секретное соглашение, ставящее под угрозу репутацию их сообщества. А еще имелось огромное количество обывателей, и они, похоже, были готовы накинуться на любого, кто осмелился бы использовать магию хотя бы для того, чтобы зажечь спичку. Чрезвычайно актуальная проблема, с решением которой, видимо, было не справиться даже Тейлу при всех его разнообразных талантах. Печальная правда состояла в том, что на самом деле внушение магов работало весьма посредственно, иначе у Орбиса Тейла возникло бы огромное искушение снова испытать его на населении Прандиса.

Услышав стук в дверь, Тейл накинул на голову капюшон и опустился в кресло. Его глаза подозрительно сузились. Это была не Пилар, его помощница. Тогда кто?..

— Войдите, — рявкнул он, с нетерпением ожидая, когда дверь откроется и все станет ясно.

Однако решение этого вопроса издевательски помедлило на пороге, прежде чем сделало шаг в комнату и маг смог увидеть одетого в черные лакированные доспехи министра войны. Шрамы, оставшиеся после того, как убийца изуродовал лицо Амета Пейла, сейчас казались глубже, чем когда-либо, будто голову генерала искромсали на дюжину неуклюжих кубиков и их поставили друг на друга хаотично и неровно, словно в детской игре. За спиной генерала Тейл увидел Пилар, жестами объяснявшую, что генерал просто ворвался в кабинет, проигнорировав само ее существование.

— Министр, — начал генерал все тем же странным шепотом, которым он стал говорить после нападения на него на Ястребиных высотах. Звук его голоса походил на скрежет ножа по камню. Тейл помнил, что генерал чуть не задохнулся от монеты, засунутой убийцей ему в горло. Интересно, подумал он, действительно ли это навсегда повредило голосовые связки Пейла, или ему просто нравится разговаривать таким голосом.

— Здравствуйте, министр, — ответил Тейл. — Чему обязан честью вашего посещения? Боюсь, мое решение — это не то, что кто-либо способен изменить.