Линн Рэйда - Истинное имя

В голове крутилась мысль, что он не должен вспоминать о чем-то важном — но о чем именно, мальчик уже забыл. Энрикс из Леда улыбался ему сдержанной, загадочной полуулыбкой.

Ворлок негромко выругался, но его голос затерялся среди десятков других голосов, шепчущих, бранившихся и даже напевавших где-то совсем рядом.

Перед зажмуренными глазами Крикса закружился вихрь красных искр. Они загорались — а потом тонули в непроглядной черноте. И эта чернота как будто расползалась, заполняла все пространство.

— Энмерри. Корабль. Вспоминай! — сурово приказала темнота.

"Нельзя" — напомнил голос, прозвучавший четче остальных, но явно не принадлежащий ворлоку.

Невидимое перышко опять защекотало лоб.

Крикс до крови закусил губу, стараясь полностью сосредоточиться на этой боли.

А ворлок выругался еще раз. На этот раз в его голосе гораздо ярче проступило замешательство.

Рыцарь из Леда улыбался…

В голове Крикса окончательно созрел и разлетелся тысячами игл невидимый стручок разрыв-травы. Это было больно… больно!!

— Прекратите! — закричал "дан-Энрикс". — Хватит! Прекратите это!!!

— Ради Всеблагих! Ты что творишь?! — воскликнул ворлок в свою очередь, но мальчик этого уже не слышал. Ноги Крикса подломились и он упал на холодный мозаичный пол. Осязание покинуло его долей секунды позже, чем зрение и слух, и он еще успел почувствовать, что здорово ушибся при падении.

А дальше наступила темнота.

…Человек с глазами, как будто бы отлитыми из голубого льда, стоял у верстака, нетерпеливо постукивая по нему костяшками пальцев. Флаконы из зеленоватого стекла и целое семейство разнокалиберных реторт и сфероконусов отвечали на каждое движение мужчины жалобным позвякиванием, которому он, однако, не придавал ни малейшего значения. Комната, где он стоял, выглядела бы достаточно просторной, если бы в ней не было этого огромного, похожего на плотницкий верстак стола и множества загадочных предметов, в беспорядке громоздящихся на полках, табуретах или прямо на полу. В настоящее время это помещение, представлявшее из себя нечто среднее между библиотекой, ремесленной мастерской и лабораторией смелого экспериментатора, казалась захламленной, маленькой и тесной. Обладатель холодных голубых глаз явно находился здесь не в первый раз, поскольку ничему не удивлялся. Даже вид летучей мыши, которую хозяин лаборатории препарировал на своем верстаке перед его приходом, не привлек к себе его внимания.

Хозяин комнаты пребывал в таком смятении, что не додумался придвинуть гостю кресло и только бросал на него беспокойные взгляды, суетливо разбирая груду свитков на другом конце стола. Выглядел он довольно странно; волосы и борода, почти совсем седые, были очень не ухожены, а руки покрывали ссадины, ожоги и следы чернил, что выдавало в нем ученого алхимика. О склонности к предметной магии свидетельствовали массивные перстни, с которыми он не расставался, даже возясь со своими ретортами, и плоская цепочка медальона в вороте заношенной, давно не стиранной рубашки. Лицо у чародея было из тех, которые запоминаются надолго: смуглое, с квадратным лбом, но узким подбородком, тонкими губами и внимательными, неприятно-пристальными темными глазами. Он был высок и, несмотря на худобу, довольно представителен. В деревне у подножия горы, неподалеку от которой он построил себе дом, его считали нелюдимым и побаивались. Появляясь в селении, он едва удостаивал приветствия попавшихся ему на пути крестьян и отпугивал людей внимательным, недобрым взглядом своих черных глаз. Тем не менее, все были с ним очень почтительны — отчасти от страха, который он им внушал, отчасти потому, что он бывал полезен им своими знаниями, но главным образом из-за того, что люди чаще всего уважают тех, кто уважает сам себя. А обладатель медальона и перстней себя не просто уважал; благодаря своим познаниям в алхимии и магии он чувствовал себя почти всесильным по сравнению с обычными людьми и всячески давал это понять при каждой встрече с ними.

Но сейчас надменного отшельника было не узнать: он отводил глаза, сутулился, стараясь избежать пронзительного взгляда собеседника, и выглядел как человек, застигнутый на месте преступления.

— Ну что, Галахос? — холодно и зло спросил у мага гость, присутствием которого объяснялась эта странная перемена в поведении Галахоса. — Долго мне еще выслушивать твои оправдания и отговорки?… Ты пообещал найти мальчишку. Признавайся: ты солгал, сказав, что можешь сделать это?

— Нет, — поспешно возразил Галахос. — Я вам не лгал. Клянусь вам, я действительно могу его найти…

— Печально. Я бы еще мог понять, если бы ты сказал, что просто переоценил свои возможности. А теперь я начинаю думать, что все это время ты просто _не хотел_ его искать.

— Я делал все, что мог!

— И что мы получили в результате? Приемыш лорда Дарена, резня в Маршанке — все это пустая трата времени. Ни один из погибших детей даже не мог быть тем, кого мы ищем. И, думаю, ты это понимал. Не так ли?

На этот раз Галахос счел за лучшее не отвечать.

Его гость рассмеялся — неприятным, резким смехом. И скрестил руки на груди.

— Ага, я вижу, ты все понимаешь правильно. Так вот — я бы хотел, чтобы ты указал причину, по которой наши поиски не привели к успеху. Ты, конечно же, нашел какие-нибудь объяснения? Надеюсь, что нашел. Ты ведь не мог не знать, что рано или поздно я заинтересуюсь, как идут дела. По правде говоря, это должно было произойти уже давно. Так вот: я жду ответа. По возможности подробного и обстоятельного. И постарайся, чтобы я тебе поверил.

— Как скажете, мессер, — покорно согласился маг. — Но, может быть, вы для начала сядете? Дорога утомительна, а вы…

— А я не собираюсь слушать, как мне заговаривают зубы. Ну?…

Галахос тяжело вздохнул, как будто примиряясь с неизбежным. Когда он начал говорить, то в его тоне и жестикуляции чувствовалось отчаянное желание угодить человеку с прозрачными, холодными глазами, выглядевшему по меньшей мере вдвое моложе самого Галахоса.

— Вы знаете, мой лорд, что до сих пор моей единственной зацепкой было имя, полученное мальчиком при рождении. Вы знаете, что имя может дать нам ключ к сознанию врага, позволить воздействовать на него с помощью магии. Мы знали имя мальчика, поэтому я был уверен, что мне не составит никакого труда при помощи некоторых ритуалов выяснить, где он находится. Я дал вам обещание… возможно, несколько поспешное и опрометчивое… что найду ребенка в течении нескольких месяцев.

— А между тем прошло уже несколько лет, не так ли? — насмешливо закончил за него голубоглазый.