Кирилл Клеванский - Путешествие на восток

Но все же, это было лишь первые круги ада. Когда Мия потащила меня в другую лавку, смотреть одежду себе, вот это была уже глубокая, глубочайшая… беда. До самых фонарей, ну то есть до их разжигания, девушка перемерила по-моему все, что только было в трехэтажном здании лавки. Я же благодарил всех богов, что одежда не пользуется большим спросом в порту, поэтому здесь нет такого изобилия лавочек, как в Сантосе. Самое противное, что после каждой примерки, Лиамия проходила в зал и спрашивала у меня моего мнения. Первые пол часа я отвечал честно, но потом заподозрил что не все здесь так просто, так как иногда леди уходила расстроенная, а иногда радостная. Причем эти состояния, никак не соприкасались с моими "нравиться, не нравиться, превосходно, тебе не идет". Методом проб и ошибок, я выяснил что в такой ситуации следует не высказывать свое мнение, а угадывать настроение спутницы. Признаться, после этого я потянулся за кинжалом. Нет, вовсе не для того чтобы прибить продавщиц или саму смуглянку, я собирался смалодушничать и чиркнуть себе по горлу. В конце концов ведь нет проблемы тривиальней, чем угадать настроение женщины. Короче говоря, миссия была невыполнимо. Именно поэтому я действовал методом научного тыка. Напрочь отключил мозги и отвечал что первое придет в черепную коробку. Но самым ужасным было то, что Мия выбрала всего два простеньких платьица, две блузки и три юбки. Не спорю — выглядела она в них потрясающе, но на это было потрачено столько времени, за которое я мог бы совершить революционное открытие в чертильном искусстве, и походя захватить мир. На все про все, было потрачено семь золотых, и мы, нагруженные, покинули торговый квартал. Как вы догадываетесь, весь груз пер на себе я, прочувствовав на своей шкуре, нелегкую долю тягловой кобылки.

Несмотря на ночь, спустившуюся на город, этот самый городи не думал спать. Казалось он только-только начал просыпаться. Народу на улицах прибавилось, но они не просто сновали туда-сюда, дрейфуя от кабака к таверне, от пирса к зданию с зашторенными окнами, где виднелись смутные силуэты, сливающиеся в одну футуристическую фигуру. Нет, здесь люди собирались в группы вокруг музыкантов, а владетели питейных заведений, выносили столики на улицу. И теплая, звездная ночь, была окутана музыкой, смехом и шелестом юбок, вздымающихся в танце.

Пока мы шли к пирсу, Мия то и дело замирала рядом с какой-нибудь группкой танцующих и смотрела на меня умоляющим взглядом. Таким обычно дети выпрашивают у родителей дополнительную порцию мороженного. Мой аргумент был суров и неприклонен — я красноречиво кивал на поклажу. Девушке пришлось смириться. В итоге вскоре мы уже спускались по каменной лестнице, ведущей к самому порту. Здесь так же был слышен смех, правда на каждом углу стояли стражники, с подозрением поглядывающие на развязных дамочек, чьи наряды были призваны не скрыть, а показать и на вечно пьяную матросню. Хотя пьяна она лишь когда сходит на берег, а вот в плаванье, встретить вусмерть пьяного матроса, попросту невозможно. А если вы такого и найдете, то спустя пару минут его до смерти изобьет боцман, и хорошо если под килем на тросе не протащат. Насколько мне известно, на корабле дисциплина куда как жестче чем в самих Легионах.

Кстати в этот раз по сторонам глазел уже я, а Гуфар относилась к окружающей обстановке весьма индифферентно, видимо уже не раз бывала в таких местах. Я же разве что рот не разинул, глядя на эти парусные громадины. Лишь когда-то давно, в фильмах и книгах, я мог увидеть внушающее трепет величественные парусники. Но они не в какое сравнение не шли с тем что видели мои собственные глаза, с тем что можно было потрогать и даже понюхать. Многопалубные, многомачтовые красавцы, высились каждый перед своим пирсом, и от этого зрелища захватывало дух. И даже свернутые паруса, не лишали морских путешественников их грации и царственности. Но вскоре я пришел в себя.

— Постой, — сказал я, оттягивая Мию назад. — Браслет.

— Ой, — вскрикнула девушка.

Тут же она стянула с руки украшение и вернула мне, я убрал его в мешок, куда кинул и свой. Не хватало еще чтобы доверенное лицо визиря, невесть что подумало и увидело. Хотя в принципе понятно что оно подумает и увидит, но мне моя шкура дороже.

Свернув на девятый пирс, мы прошли к трехмачтовому грузовому судну. Об этом говорили всего лишь два стреломета на верхней палубе, и полное отсутствие арбалетных бойниц. На Алаитском я прочитал "Вечная песня", вычурное, но красивое имя для корабля. По спущенному трапу, мы поднялись на верх и в первые в жизни я оказался на палубе. Целый ворох впечатлений и ощущений захватил меня и закружил. Я не переставая вертел головой, пытаясь осмотреть все и прочувствовать себя юнгой на "Бригантине". И я не был разочарован. Все эти канаты, которые явно имеют свое, особое название, реи, на которых были спущенные паруса, доски палубы, сверкающие словно зеркала, бочки, решетки, капитанский мостик и, о великие боги — штурвал! Я не я, если не выбью себе разрушение "поштурвалить" кораблем хотя бы пол часа. Правда где мне найти попугая, треуголку и деревянный костыль? Но это уже мелочи.

И в то время как я старательно все осматривал, к нам уже подбегал какой-то Алиатец. По внешности — типичный турок. Немного резкие черты лица, густая черная борода, буквально сотканная из завитков, и такая же шевелюра.

— Кто такие? — грубо спросил он на Алиатском.

Я прикинулся веником. Гуфар не в курсе что я знаю её язык, так что пусть сама разбирается. Да и простор для сюрприза просто невообразимый.

— Позови капитана, — резко, в приказном тоне ответила леди.

— С какой стати?

— Скажи, что Лиамия Насалим Гуфар, дочь светлейшего Визиря, на его корабле.

Матрос, или кто он там, резко побледнел, глубоко, но неуклюже поклонился, и понесся в сторону капитанской каюты. Спустя всего пару мгновений перед нами уже стоял немного тучноватый капитан. У него были толстые пальцы, два подбородка и заплывший от вина взгляд. Правда лишь он посмотрел на гостью, как в миг протрезвел. Мда, не такого я ожидал. Хотя возможно капитаны торговцев отличаются от других своих собратьев по цеху, но если нет — я глубоко разочарован.

— О свет Ифары, благословивший мои презренные очи, — запричитал кэп. Он грохнулся на колени, и принялся активно лобзать руку Мии. Меня пробивало на "ха-ха", но я держался. — Великое счастье видеть дочь светлейшего Визиря, но этом пропашем суденышке, недостойном и пяты плоти от плоти светлейшего. Ифар благослови нас, ибо о том что мне выпала честь отвезти названную племянницу самого Султана, на родную землю, я буду рассказывать своим детям, а те моим внукам, а те правнукам.