Джо Аберкромби - Полукороль

Мы должны делать то, что лучше для Гетланда.

Ярви одним прыжком спрыгнул со ступеней.

Он может и не был лучшим учеником на тренировочной площадке, но знал, как ударить человека. Он попал Одему под руку, и изогнутый клинок меча Шадикширрам почти без звука пробил кольчугу и вышел из груди.

– Каким бы ни был вопрос, – прошипел Ярви ему в ухо, – сталь мой ответ! – И шагнул назад, вырывая клинок.

Одем булькающее вздохнул. Он сделал шаг, как пьяный, и упал на колени. Медленно повернул голову и на один миг, через плечо, встретился удивленным взглядом с Ярви. Потом завалился на бок. Он спокойно лежал на священных камнях, под взглядами богов, в центре круга людей, и Ярви с Утилом смотрели друг на друга через его тело.

– Похоже, племянник, между нами остался один вопрос, – сказал последний выживший дядя. Его бровь все еще была вопросительно поднята. – Будет ли сталь нашим ответом?

Взгляд Ярви метнулся к Черному Стулу, тихо стоявшему над ними.

Он может быть и жесткий, но жестче ли скамей Южного Ветра? Он может и холодный, но холодней ли снегов дальнего севера? Ярви больше его не боялся. Но хотел ли он его по-настоящему? Он вспомнил, как его отец сидел на нем, высокий и мрачный, и его покрытая шрамами рука всегда была вблизи меча. Слепо преданный сын Матери Войны, каким и должен быть король Гетланда. Такой, каким был Утил.

Статуи Высоких Богов глядели вниз, словно ожидая решения, Ярви посмотрел, переводя взгляд с одного каменного лица на другое, и глубоко вздохнул. Мать Гандринг всегда говорила, что его коснулся Отец Мир, и он знал, что она была права.

Он никогда не желал Черного Стула. Зачем драться за него? Зачем умирать ради него? Чтобы у Гетланда был полукороль?

Он раскрыл ладонь и со стуком уронил меч Шадикширрам на окровавленные камни.

– Я получил свое возмездие, – сказал он. – Черный Стул твой. – И он медленно опустился перед Утилом на колени и склонил голову. – Мой король.

38. Вина

Гром-гил-Горм, король Ванстерланда, самый кровавый сын Матери Войны, Ломатель Мечей и создатель сирот, вошел в Зал Богов со своим министром и десятью самыми опытными воинами за спиной. Огромная кисть левой руки покоилась на рукояти огромного меча.

Ярви отметил, что на его тяжелых плечах лежал новый белый мех, на огромном указательном пальце был новый камень, и трижды обернутая вокруг его шеи цепь удлинилась на несколько наверший. Очевидно, это были напоминания о кровавой прогулке по Гетланду по приглашению Ярви, украденные у невинных, вместе с их жизнями.

Но, когда Горм вошел через покрытые рубцами двери в дом своего врага, шире всего была его улыбка. Улыбка завоевателя, который видит, что все его планы созрели, все его враги повержены, и на всех игральных костях выпали его числа. Улыбка человека, сильно любимого богами.

Затем, когда он увидел Ярви, стоящего на ступенях помоста между своей матерью и Матерью Гандринг, его улыбка поблекла. А когда он увидел, кто сидит на Черном Стуле, она полностью исчезла. Он неуверенно замер в центре широкого пола, над пятном, где кровь Одема все еще была в щелях между камнями, окруженный со всех сторон сердитой знатью Гетланда.

Потом он почесал голову и сказал:

– Это не тот король, которого мы ожидали.

– Многие могут так сказать, – сказал Ярви. – Но он законный, как бы то ни было. Король Утил, мой старший дядя, вернулся.

– Утил, – прошипела сквозь зубы Мать Скаер. – Гордый гетландец. Я еще подумала, что знаю это лицо.

– Ты могла бы об этом упомянуть. – Горм хмуро посмотрел вокруг, на собравшихся воинов и их жен – ключи и пряжки мерцали в тенях – и тяжело вздохнул. – У меня нехорошее чувство, что ты не будешь преклонять передо мной колено, как мой вассал.

– Я много времени провел на коленях. – Утил встал, все еще баюкая свой меч в руках. Тот же самый простой меч, который он взял на кренящейся палубе «Южного Ветра» и отполировал так, что клинок сверкал, словно лунный свет на холодном море. – Если кто-то и склонит колени, то это должен быть ты. Ты стоишь на моей земле, в моем зале, перед моим стулом.

Горм поднял кончики сапог и посмотрел на них.

– Похоже на то. Но у меня всегда суставы плохо гнулись. Вынужден отказаться.

– Жаль. Возможно, я смогу размять тебя своим мечом, когда навещу летом в Вульсгарде.

Лицо Горма посуровело.

– О, я могу гарантировать теплый прием любому гетландцу, который пересечет границу.

– А зачем тогда ждать лета? – Утил спустился по ступеням и встал на нижней, так, что глядел прямо Горму в лицо. – Сразись со мной сейчас.

Уголок глаза Горма дернулся, и его щека задрожала. Ярви увидел, что его покрытые шрамами суставы пальцев побелели на рукояти меча, взгляды его воинов метались по залу, а люди Гетланда нахмурились еще сильнее.

– Тебе следовало бы знать, что Мать Война дохнула на меня в колыбели, – проворчал король Ванстерланда. – Было предсказано, что ни один мужчина не сможет меня убить…

– Так сразись со мной, пес! – взревел Утил. Эхо заметалось по залу, и все затаили дыхание, словно оно было последним. Ярви подумал, увидят ли они, как второй король за день умрет в Зале Богов. И он не стал бы ставить на то, кто это будет.

Затем Мать Скаер мягко положила тонкую руку на кулак Горма.

– Боги охраняют тех, кто охраняет себя сам, – прошептала она.

Король Ванстерланда глубоко вздохнул. Его плечи расслабились, он оторвал пальцы от меча и мягко запустил их в свою бороду.

– Этот новый король весьма грубый, – сказал он.

– Так и есть, – сказала Мать Скаер. – Разве ты не учила его дипломатии, Мать Гандринг?

Старый министр сурово смотрела на них со своего места позади Черного Стула.

– Учила. А еще тому, кто ее заслуживает.

– Полагаю, она имеет в виду, что мы не заслуживаем, – сказал Горм.

– Приму это как факт, – ответила Мать Скаер. – И нахожу ее так же грубой.

– Так ты выполняешь сделку, Принц Ярви?

Этот зал, полный знати, однажды выстраивался в очередь, чтобы поцеловать руку Ярви. Теперь они выглядели так, будто с удовольствием выстроились бы в очередь, чтобы перерезать ему глотку. Он пожал плечами.

– Я больше не принц, и я выполнил все, что мог. Никто не мог предвидеть такой поворот событий.

– Таковы уж события, – сказала Мать Скаер. – Никогда не текут по канаве, которую для них выкопаешь.

– Значит, ты не будешь со мной драться? – спросил Утил.

– Чего ты такой кровожадный? – Горм выпятил нижнюю губу. – Ты в этом деле новичок, но ты узнаешь, что король это не только убийца. Давай отдадим этот год Отцу Миру, потерпим в соответствии с пожеланием Верховного Короля в Скекенхаусе, и раскроем кулаки в ладони. А летом, возможно, на земле, которая лучше мне подходит, испытаешь дыхание Матери Войны. – Он повернулся и в сопровождении министра и воинов зашагал к двери. – Благодарю вас за обворожительное гостеприимство, гетландцы! Вы обо мне еще услышите! – Он задержался на миг на пороге – огромный черный силуэт на фоне дневного света. – И в тот день я буду говорить громом.