Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014

Возле самой стоянки, там, где ее огибала километровая зона внешнего проезда, Славик сбросил скорость. Не до тридцати километров в минуту, как требовал знак, а примерно до шестидесяти. Иначе было просто не завернуть по достаточно крутой дуге. Преследователи тоже притормозили. Дело ясное! Пацан сейчас рванет в полукилометровый просвет между двумя корветами, а потом полезет прятаться под брюхо «мерса». Тут-то мы его и спеленаем! Главное, не терять придурка с гранатой из виду, пока спецназ не подтянется.

— Шесть, тридцать три, двадцать два, два, Я, упреждение пятнадцать километров, три часа, — прошептал Славик одними губами.

Только бы прибор сработал без фокусов.

— Жми! — Славик ткнул пальцем в репроектор и нырнул вбок.

Туда! К спасительному борту желтого, как лимон, микрокосмобуса. За широченную корму! Вырубить ранец! Вырубить радио! Задержать дыхание… и затаиться.

Славик висел позади здоровенного микрокосмобуса марки «Вольво». Левой рукой он держался за край дюзы, в правой был зажат нежно исходящий голубоватым светом ИНХаэЛовский шар. Все было на своих местах: и темные пояски, и апельсиновые дольки, и надпись. Никакого рубчатого металла. Славик подождал еще немножко и включил радио.

— Товарищ сержант, — где-то далеко надрывался Леха. — Что же это такое?! Едрить его налево! Что ж у него за движок?

— Ничего-ничего, — сквозь зубы приговаривал товарищ сержант. — Пока мы на хвосте, не уйдет… Сайга! Три, сорок три! Преследуем террориста. Сектор сто двенадцать. Уходит в пространство, гад. Шлите помощь!

«Преследуйте-преследуйте, — злорадно подумал Славик. — Сегодня мой день, а не ваш».

Он уже хотел включить пешкодранец, но на секунду заколебался. Корма «Вольво» — не весть бог какое укрытие, но Славику отчего-то жуть как не хотелось выбираться на открытое пространство, будто там, за желтым бортом, его поджидала бригада спецназовцев с наручниками и автоматами. А ведь правда, чем черт не шутит, вдруг он вылезет из укрытия, а менты тут как тут, просто дурачили его по радио. Господи! Что за дикие мысли? Нельзя же сидеть здесь до скончания веков. Чей, в конце концов, сегодня день? Кто сегодня везунчик?

Славик трижды глубоко вдохнул, подплыл к наружному ободу крайней дюзы и осторожно выглянул наружу. Никого! Пустая, пустынная, наипустейшая пустота.

— Слава Богу, — выдохнул везунчик и в ту же секунду зажмурился от ударившего в глаза ярчайшего света.

В следующую секунду его уши заложило от невыносимого трубного рева на всех диапазонах, а мысли перепутались. Казалось, будто прямо по курсу заработал двигатель грузопассажирского орбитобуса. Но когда еще через секунду Славик решился открыть глаза, никакого орбитобуса перед ним не было. Зато в усыпанной точками звезд пустоте висел человек.

Он был огромен — как минимум, в три раза больше Славика. Его суровое лицо с правильными, но тяжеловесными чертами пылало гневом. Белая как снег борода была всклокочена, а легкие, точно перистые облачка, волосы стояли дыбом вокруг блестящей лысины. Никакого скафандра на человеке не было — только бесформенная белая же хламида да сверкающее колесо прямо над лысиной.

— Вы кто? — прошептал Славик.

Человек качнулся вперед:

— Кто Я?! — загремел он таким басом, что барабанные перепонки в Славиковых ушах задрожали, будто мембраны в динамике. — Кто ты, маленький негодяй?! Кто ты такой, чтобы вмешиваться туда, куда не вмешиваюсь даже Я?! Кто ты такой, чтобы портить Мне отдых и лишать удовольствий, которых и так негусто?

Славик беззвучно открывал и закрывал рот.

— И запомни, сопляк! — продолжал человек тоном чуть ниже. — Я мог бы превратить твою жизнь в полный отстой, но сегодня мы болели за одну команду. Иди и не греши боле! Хотя нет! Погоди! Я тут подумал, что в порядке расширения связей с общественностью. Я могу ответить на один твой вопрос… любой вопрос. Спрашивай.

Славик сглотнул.

— А какой счет? — спросил он.

Сидящий в пустоте качнул головой:

— Три-два. — Его бороду раздвинула довольная улыбка. — В овертайме.

Великолепная тройка

Андрей Лободинов

Звучит, льется в два голоска детская песенка:

— Раз! Нам светит солнце. Два! Солнце над головою. Три! Солнце светит нам с тобою. — Настя и Игорь постоянно играют вместе. Настя — моя дочь. Игорь — мой подопечный, в докладах — объект изучения.

Настя на два года младше Игоря, и только и разговоров, что о нем. «Сегодня мы кормили белок в парке, прямо с ладошки… только у Игоря так получалось. И у меня!» «Сегодня Игорь начал войну между муравейниками. А когда я его попросила, заключил между ними мир, и муравьишки пошли по домам». И так каждый день.

А уж когда появился Рико… Рико — это дельфин.

До конца еще неясно, как объект это делает. Эксперименты в дельфинарии неопровержимо свидетельствуют о телепатической связи между мальчиком и дельфинами. Впоследствии объект по своей инициативе наладил связь с диким дельфином. А имя Рико для того придумала Настя.

— Мы с Игорем и Рико — великолепная тройка! — любит повторять дочь. Глаза ее сияют. Она обожает кормить Рико рыбой с берега. Игорь снисходительно смотрит на этот процесс, скрестив руки на груди.

Я рад за них. Вовсе не из-за дополнительного источника информации об объекте. Хотя… чего уж там, и по этой причине тоже.

Включаю запись.

— Как дела, Игорь? — Моя дикция и доброжелательная интонация тщательно отработаны. Впрочем, не знаю, играет ли это роль в общении с ним.

— Хорошо. — Игорь спокоен. Он всегда спокоен. Что там говорят скептики о так называемых детях индиго? Гиперактивность? Хм…

— У тебя нет проблем в школе? — задаю я стандартный вопрос. И так знаю, что у Игоря нет проблем в школе. Но риск упустить что-то в его отношениях с ровесниками тоже учитывается.

— Нет. — Игорю явно скучно.

— Кто твой лучший друг? — И тут я знаю ответ.

— Вы же знаете… Настя и Рико, — улыбается Игорь.

Я ни разу не видел его раздраженным. Даже когда задаю глупый вопрос: «А кто из них чуточку лучше?» В общении с этим мальчиком многие собственные вопросы кажутся мне глупыми… но так положено.

Игорю тринадцать лет.

И это важно.

Синдром Сольвейг. Изначально употреблялось слово «мутация». Его категорически запретили как некорректное. Не политкорректное, да и, по сути, ничем не подтвержденное. Генетические исследования не обнаружили закономерностей наследования данного признака.

На самом деле ту девочку звали не Сольвейг, а Кристин, Кристин Сигурдсон. Сольвейг — это ее прозвище, от слова «солнце». Объекты с данным синдромом обладают способностью в упор смотреть на солнце.