Леонид Бутяков - Владигор

Нестройный хор голосов заверил его, что нет, конечно же, ничего общего с бывшим князем этот самозванец не имеет. И только один из тех, что захватили юношу и приволокли на ладью, посмел возразить:

— Так ведь в точности по описанию, хозяин! Иначе бы мы его вязать не стали, когда бы не был похож… Ты, это, как обещал — по кошелю нам за самозванца-то не забудь. Вылитый самозванец, в корчме его сразу признали!..

— Ладно, закрой-ка хлебало! — велел ему наместник, сообразив, что перегнул палку. Если бы пленник не соответствовал облику Светозора, то разве потащился бы он с ним в Ладор? — Все получишь, что положено, когда князь Климога этого мошенника на крепостных воротах повесит. Только ему, владыке нашему, суд вершить и почести раздавать! Ступай жди в покорности моего возвращения из стольного города.

Бормоча про себя ругательства, мужик и двое его приятелей покинули ладью.

— А этого волоките в клетку, да смотрите, чтобы запоры надежны были! Головой мне за него отвечаете!

— Так занята клетка уже, — посмел напомнить кто-то из стражников. — Уродец в ней сидит, которого князю в подарок везем…

— Ничего, потеснится. Нет времени вторую сколачивать, отправляться пора.

Вновь повернувшись к юноше, он оглядел его с головы до пят и спросил,ерничая:

— Как величать тебя изволишь? Князем Светозором, сыном его Владием али еще как?

Пленник гордо вскинул голову и впервые за все это время произнес:

— Владигор, сын Светозора, князь Синегорья.

2. Чуча, собрат по несчастью

Клетка была расположена на корме таким образом, что лишь верхняя ее часть немного возвышалась над палубой. Сдвинув железный засов и чуть приоткрыв деревянную решетку, стражники пинками затолкали юношу в эту нору, даже не потрудившись развязать ему руки.

Княжич свалился головой вниз. Успев сгруппироваться, он несколько смягчил удар, но все же падение на жесткие брусья оказалось весьма чувствительным. Не сдержавшись, он крепко выругался. В ответ раздался громкий хохот довольных собой стражников.

Света, проникающего сверху, было достаточно, чтобы в деталях рассмотреть это своеобразное тюремное помещение. Клетка была сколочена из массивных, плохо оструганных сосновых брусьев. Работали грубо и наспех, значит, где-то наверняка найдется слабина… В углу валялась куча тряпья, рядом с ней — пустая глиняная миска. Что ж, когда дойдет до дела, острые осколки от нее вполне могут заменить нож.

Неожиданно тряпки в углу зашевелились и из них показалась голая человеческая ступня. Затем кто-то громко чихнул и на свет высунулась взлохмаченная голова. Оглядев княжича хитрыми черными глазами, голова потешно сморщила физиономию и вновь чихнула.

— Будь здоров, — машинально произнес Владигор, пытаясь сообразить, с кем ему придется делить свое новое жилище.

— Благое пожелание, да здесь бесполезное, — ответила голова. — Впрочем, и на том спасибо. Из-за тебя, значит, вся эта кутерьма там, наверху?

Владигор пожал плечами, дескать, может и из-за меня.

То, что он принял за кучу тряпья, оказалось ветхой одежкой, напяленной на маленького и какого-то очень несуразного человечка. Ростом он едва ли был Владигору по пояс, но, судя по лицу, давно вышел из детского возраста. Большие ступни, крепкие мускулистые руки, заросшие жесткой щетиной щеки и тяжелый подбородок, приплюснутый нос (похоже, в драке перебили), цепкий взгляд, внимательно оценивающий собеседника. «Да, занятный тип, — решил княжич. — Такому палец в рот не клади — в момент откусит!»

— А ведь я, кажется, о тебе слышал…

Карлик сощурил глаз, цокнул языком, сам себе головой кивнул и ладонью о ладонь хлопнул. Причем проделал он все это одновременно. Не скребли бы кошки на душе у Владигора, рассмеялся бы тут же, столь уморительными были телодвижения человечка.

— Точно, про тебя слух шел, будто юный князь объявился, сын Светозора! На белом коне разъезжает, обликом весь в отца, да и силушкой бог не обидел. Вот с кем судьба сподобила встретиться! Ну и ну! Я-то думал, врут люди… ан нет, похож на покойного Светозора самозванец-то, очень похож!

Владигор на «самозванца» внимания не обратил, лишь спросил с интересом:

— Откуда знаешь, что похож? Разве со Светозором встречался?

— Было дело, — усмехнулся карлик. — Давно было, а пометку его, вишь, на лице по сей день ношу.

Он потер ладонью перебитый нос, немало удивив княжича. С чего вдруг отцу потребовалось коротышкину физиономию кулаком привечать? Уж очень рассердиться должен был, не иначе! Но выяснять подробности Владигор не стал — успеется. Сейчас другие заботы есть.

— Помоги ремни развязать, а то совсем руки занемели.

— Да нужно ли? — насторожился карлик. — Вдруг ты буянить начнешь или стражникам не понравится, что я тебя от пут высвободил?

Княжич ничего не ответил, только лицом потемнел.

— Ладно, ладно, — заторопился карлик. Вцепившись крепкими зубами в ремни, он ловко управился с узлами. — Вот, готово. Но ежели что, ты сам распутался, я не пособлял!..

В подтверждение своей непричастности он отодвинулся подальше, в облюбованный угол, где вновь стал похожим на груду старого тряпья.

Княжич растер руки, разгоняя по жилам застоявшуюся кровь, и на всякий случай припрятал ремни под куртку. Еще пригодятся.

Смеркалось. Легкая бортовая качка показывала, что ладья выходит на речную глубину. Карлик свернулся клубком и, кажется, задремал. Это и к лучшему, разговаривать Владигору сейчас ни с кем не хотелось. Важнее было хорошенько все обдумать, разобраться, где и почему допустил ошибку…

Белун возражал против решения Владигора ехать в Ильмерское княжество через Замостье. Предлагал кружной путь — мимо Щуцкого озера, вдоль восточной границы, а там уж по краю Этверской пустыни до воеводы Фотия, мол, без опаски доскачешь.

Однако у княжича были свои соображения. Путь вдоль восточной границы Синегорья занял бы слишком много времени, а Владигор не желал больше терять ни единого дня. Второй веской причиной стало его разумное желание самолично увидеть происходящее ныне в княжестве. Ведь одно дело — несчастья и бедствия, обозначенные Хрустальным Шаром на объемной карте Синегорья, и совсем другое — подлинная жизнь во всей своей плоти. Скупой рассказ обнищавшего земледельца или отчаянная ругань разоренного купца с большей убедительностью способны открыть Правду, нежели самые яркие «картинки», нарисованные Хрустальным Шаром.

Там, где предлагал ехать Белун, места и прежде были нелюдимые, а теперь, когда дикие айгурские племена стали вольготно чувствовать себя близ синегорских границ, много ли с кем поговорить доведется?