Е. Кочешкова - Шут

«Я иду, Руальд. Я иду!» — Шут очень надеялся, что король, его услышал, ибо отчаяние, которое он излучал, уже было невозможно терпеть.

Короля действительно караулили еще два стражника, но Шута они пропустили почти без слов, лишь тщательно обыскали, прощупав каждый шов. Вероятно, одного того, что он попал на эти уровни, было достаточно для права увидеть заключенного. Камера, где на полу, скорчившись точно от боли, сидел Руальд, была вовсе не так ужасна, как та, которая досталась Шуту в Золотой. Это была почти нормальная комната, разве что без окон, но зато с камином, кроватью и ужином на столе. Шут сразу понял, что король не притронулся к еде. Когда он вошел, позволив стражникам закрыть за собой дверь, Руальд даже не двинулся, так и продолжал сидеть, обхватив голову руками. Шут вздохнул и сделал шаг к столу. Он налил вина в чашу и, скрестив ноги, сел прямо перед Руальдом.

— Ваше Величество, если вы не будете есть, скоро даже я вас не узнаю.

Пожалуй, и явление пылающего демона не произвело бы на пленника большего впечатления: король вздрогнул всем телом и, вскинув на Шута полные тоски глаза, застыл в изумлении.

— Патрик! — с трудом промолвил он наконец. Чем дольше Руальд смотрел на нежданного визитера, тем более осмысленным и живым становился его взгляд.

— Ну да, это я, — Шут подал королю чашу. — Выпейте, а то на вас глядеть страшно.

— Патрик… — Руальд взял вино, но как будто даже не заметил этого. Он продолжал таращиться на своего шута так, словно тот и впрямь был явлением призрачного мира. — Как ты здесь оказался?!

— Да я тут вроде почетного гостя…

— Хвала Отцу… Я уж подумал, ты тоже попал в плен.

— Нет… Но, Ваше Величество, что же случилось с вами?! В Золотой все гадают, как вы умудрились так подставиться?

— О, Пат… Я и сам себя спрашиваю об этом целыми днями… Не знаю! Словно чужие мысли отуманили мой разум… Я вдруг решил, что сидеть в замке постыдно и недостойно короля. Уж и не знаю, почему… А за стеной все произошло так быстро… В какой-то момент те, кто был со мной, исчезли, и я оказался окружен врагами… — Руальд горестно качнул головой и пригубил, наконец, вино.

Шут смотрел на короля и не узнавал его. Минула всего пара недель, а Руальд как будто постарел лет на десять.

— Что они сделали с вами?

— Ничего, Пат. В том-то и дело. Ничего… Давиан даже не пожелал увидеть меня. Они приносят мне еду и вино, но ни один из островитян не сказал мне и слова за всю дорогу. Как будто меня нет… Для них я уже мертвец…

Шута снова накрыло волной отчаяния, и он отрешенно подумал, что с этим надо что-то делать. Ибо жить, все время ощущая чужие эмоции, невыносимо. В какой момент он стал таким чувствительным? Нар… это после общения с ней, он начал воспринимать вещи, о которых раньше даже не задумывался.

Как-то она там, маленькая колдунья?..

Шут вернулся к столу, налил еще вина и выпил сам.

— Вот что, Руальд, — сказал он чуть погодя, когда неожиданно крепкий напиток хорошенько ударил ему в голову. — Прекрати ты себя хоронить. А то мне уже дурно от твоих погребальных мыслей, — он аккуратно поставил чашу на стол, который почему-то стал двигаться, как недавно это делали стены в коридорах подземелья, и, чуть пошатываясь, приблизился к откровенно ошалевшему королю. Да, конечно, раньше придворный шут никогда так не разговаривал со своим повелителем, даром что друзья. И вино никогда не забирало его столь сильно и быстро. — Давай я тебе лучше налью еще чуть-чуть, и мы под такое дело немножечко подумаем, как твоему величеству вывернуться из этой ароматной кучи.

Шут подхватил бутыль и неловко плюхнулся рядом с онемевшим от изумления королем.

— Кажется, я забыл чашу… Ну да ладно, ты пей из горла, — Шут сунул вино Руальду, наслаждаясь наступившим в душе покоем. Оказалось, спиртное прекрасно отсекает все чужие мысли, не говоря уже о том, что свои становятся более простыми и подходящими для изложения вслух. — Ты мне вот что скажи… Ты Элею вообще любил?

Руальд молча смотрел на бутыль, потом решительно запрокинул ее и несколько мгновений Шут с удовлетворением наблюдал частое движение королевского кадыка. Когда вино кончилось, Руальд уронил пустой сосуд на ковер и снова обхватил голову руками.

— Убей меня, Патрик, но я не могу сказать «да»…

— Я знал, — Шут спокойно воспринял услышанное. Ему вообще было на удивление спокойно.

— Но она всегда была дорога мне… я всегда уважал ее! — неожиданно вскинулся Руальд, и тут же погас: — А потом Нар появилась… Пат, ты будешь смеяться, но я влюбился, как мальчишка!

— А сейчас? Сейчас ты ее тоже любишь?

— Люблю… У меня сердце замирает, когда я думаю, что она там осталась одна. С Тодриком. Вот как ты полагаешь, сильно ли мой братец горюет сейчас о своем короле? — Шут вздохнул. Иллюзий по поводу настроений принца у него не было. — Видят боги, Пат, я не ищу виноватых, но мне очень трудно не думать о том, сколь сильно мой возлюбленный брат мечтал примерить корону…

Шут кивнул.

— Руальд, я все понимаю… Но… Как ты мог додуматься упрятать Элею в монастырь?

— Не знаю…

— «Не знаю»!? — воскликнул он сердито. — Очень царственный ответ! Достойно монарха, чего уж сказать!

— Ты ведь сам понимаешь… Нар…

— Не трогай Нар! — взвинтился Шут, — она здесь ни при чем! Да, ей хватило ума отуманить твои мозги, но эта идея была уж точно не ее! Как ты вообще додумался до такого?!

— Патрик, опомнись! — Руальд невольно попятился под напором этой гневной тирады, — Я же твой король! Как ты можешь так говорить со мной?!

— Да вот так и могу! Ты — король, но я-то — твой шут! Или ты забыл, зачем я нужен? Песенки тебе петь? Толстозадых лордов потешать? Выкуси, Руальд! Кто, если не я, разует тебе глаза? — Шут чувствовал, что его понесло окончательно, но останавливаться и не думал. — Полагаешь, только тебе все можно? А вот и нет! Уважал королеву?! Дорожил? Монастырь Ниены — вот оно, твое уважение! Как ты мог?! Ну, как ты мог?!! Как?!!

Дверь со скрипом отворилась, и в комнату заглянул один из стражников. Он удивленно смерил взглядом невысокого худого Шута, который яростно махал руками перед рослым королем, способным одним ударом проломить голову противнику.

— Что тут у вас, язви в колень, происходит? Парень, ты кто такой вообще?

— Пошел вон! — Шут схватил с пола бутыль и что было силы зашвырнул ею в дверь. Стражник тихо исчез, притворив за собой тяжелую деревянную створку. Когда Шут обернулся к Руальду, тот смотрел на него, самым настоящим образом разинув рот.

— Патрик, ты не болен? — спросил король с тревогой.