С. Никин - Симбиоз

— Ты, Толик, ей богу, как из каменного века. У каждого моего внедренного в эту фирму агента имеется маленький микрофончик. Дальше объяснять нужно?

— Ясно, — успокаивается Толик. — Как это я сам не сообразил. Получается, докладывать нет необходимости?

— Получается, нет, — подтверждаю его вывод. — Все, что надо, я слышал.

Михаил Колесников, глава "Багиры", заверил нас в том, что обязательно устроит встречу с полковником Смирновым. И уже по результатам этой встречи подумает над предложением сменить "крышу". Я согласился с его предусмотрительностью, хотя сам не мог понять, зачем предложил ему это "крышевание". Ну да ладно, если что, подсуну его Суровцеву. Лишь бы с Василием все было в порядке.

Пообедав в облюбованном Толиком кафе, мы направились домой, ожидать реакции на наши действия. Однако реакция последовала гораздо быстрее. После очередного перекрестка перед нами вышел гаишник, требовательно вытянув руку с жезлом.

— Что ему надо? — пробурчал Толик, останавливая машину и доставая документы.

— Извините, — козырнул подошедший гаишник и тут же ошарашил нас вопросом: — Олег Юрьевич Волин и Анатолий Степанович Синицын?

— Не понял? — Толик удивленно обернулся ко мне, словно я что-то понял и должен ему растолковать.

— Что тут непонятного? Столица город маленький, и мы с тобой в этом городишке стали популярными личностями, известными каждому прохожему или гаишнику, — объясняю ему как могу и, выйдя из машины, обращаюсь к удивившему нас стражу столичных дорог: — Они самые. Чем обязаны вашему вниманию?

— Вас просят пройти в тот автомобиль, — он указывает на черного монстра, стекла которого затонированы настолько, что при беглом взгляде сливаются с корпусом. Размерами это авто не меньше отечественного ПАЗика, только радиаторная решетка слегка выдается вперед. Эмблемы, символизирующей производителя, не замечаю.

— Кто нас там ждет? — спрашиваю чисто для того, чтобы потянуть время для обдумывания ситуации, ибо уже уверен, что напоролся на ту самую реакцию, которую пытался вызвать.

— Тот, с кем вы жаждали встретиться, — сохраняя вежливое выражение на лице, подтверждает мои догадки лжегаишник.

— Неужели Дед Мороз? — восклицаю, задрав кверху брови.

— Дед Мороз, — радостно заулыбавшись, кивает гаишник. — Только вы не удивляйтесь, что он не при параде. До Нового Года еще далеко, поэтому он в обычном костюме и без бороды.

Глянув на слушающего нас Толика, я вспомнил овчарку брата моей первой жены, когда я командовал ей — "стоятьбежатьлетатьсидеть". После такой команды в глазах бедной собаки отражалось нечто не поддающееся пониманию и описанию. И именно нечто такое отражалось теперь в глазах Толика, слушающего про поджидающего нас Деда Мороза, одетого в летнюю форму одежды и сбрившего бороду.

Кстати, о Толике. Стоит ли брать его с собой? При посещении "Багиры" от него особого толку не было. Не потому, что он ни на что не годен, нет, я уверен, что он отличный профессионал. Иначе он не был бы первым помощником Василия. Просто игра идет на несколько другом уровне, который стал доступен мне, но был недосягаем для него.

— Думаю, что одного моего присутствия будет достаточно. Мой водитель вряд ли будет интересен Деду Морозу, — говорю гаишнику и, обернувшись к Толику, полушепотом даю тому указание: — Возвращайся к нашей квартире, но машину не покидай. Будь готов действовать в любую минуту. Понял? Давай.

Сказав, запихиваю его в машину и захлопываю за ним дверь. Про состояние постоянной боевой готовности я сказал парню лишь для того, чтобы тот чувствовал себя в деле и не обиделся на некорректное отфутболивание из игры. Хотя кто его знает, может, еще и понадобится его помощь.

— Давай-давай, — махаю Толику, чтобы тот отъезжал, и направляюсь к блестящему чернотой автобусу.

Гаишник провожает задумчивым взглядом отъехавший автомобиль, затем, вероятно, что-то решив для себя, направляется за мной.

Двери бесшумно отодвигаются, открывая небольшой тамбур, ведущий в салон. Внутри меня поднимается нечто знакомое, обостряя все мои чувства и ускоряя реакцию. До сих пор такая реакция у меня была только на сущности, вселившиеся в тела Шалинского и Катерины. Похоже, сейчас я встречусь с тем, чье появление так озадачило Катерину. Неужели с самим Луноликим? Или этих чужих несколько?

Поднимаюсь по порожкам и обнаруживаю еще две двери. Правая, плотно закрытая, вероятно, ведет в кабину водителя. Толкаю слегка приоткрытую левую и захожу в оббитый красным бархатом салон. На окнах зеленые шторки. Мебель из полированного красного дерева, обтянутая зеленой материей. Во всю заднюю стену встроен шкаф с несколькими дверцами и выдвижными ящиками. Никогда бы не подумал, что так можно оборудовать внутренности автобуса, пусть даже и очень крутого.

— Проходите, Олег Юрьевич, — говорит сидящий на одном из диванов мужчина.

Его светло-серый костюм как-то выбивается из общего красно-зеленого контраста. На вид ему лет пятьдесят. Скуластое лицо с еле заметными признаками азиатского наследия. Виски основательно тронуты сединой. Мушкетерские усики и бородка тоже серебрятся седыми вкраплениями. Именно в этом теле я чувствую сущность. Да больше здесь и нет никого. Значит, Луноликий не одинок. Что ж, будет чем порадовать Катерину.

Прохожу и сажусь напротив существа.

— Господин Смирнов? — уточняю на всякий случай.

— Ринат Александрович, — кивает полковник. — Чем обязан вашему стремлению встретиться со мной?

— Зачем задавать пустые вопросы? — решаю перевести наш диалог в более конкретное русло. — Если вы знаете, что я хочу с вами встретиться, значит, знаете и зачем. Что с Суровцевым?

— Извините, просто мне интересно пообщаться с вашей довольно необычной сущностью. Вы не такой, как все доселе встреченные мной.

— Особенности моей сущ…, кхм, моей личности не имеют отношения к нашей встрече…

— Ошибаетесь, имеют, — прерывает меня Смирнов. — Стал бы я тратить время на встречу с обычным смертным. Да жив ваш Суровцев. Жив, здоров и вполне комфортно себя чувствует. Если желаете, его немедленно отпустят на все четыре стороны. Он и нужен-то был мне только в качестве приманки. Так что ваша сущность, или, как вы желаете называться, личность, имеет непосредственное отношение и к нашей встрече, и к пропаже этого вашего Суровцева.

— Зачем нужно было так все усложнять? Почему нельзя было просто предложить мне встречу, а не красть моего товарища?

— Но как бы я вас иначе вычислил? Вы же не такой, как все. Вы незаметны. Если те семеро, являющиеся хозяевами этого Мира, проявляясь, ощущаются в любой его точке. Вы же, подобно нам, существуете, не распространяя метафизических колебаний. Вы такой же чужой в этом Мире, как и я. Однако одна из местных сущностей, находящаяся сейчас в физической оболочке, контактирует с вами и даже сотрудничает. Такого просто не может быть. Это нарушает природу мироздания. Однако это очевидно.