Анджей Сапковский - Польская фэнтези (сборник)

Считалось, что рост септов — их назвали по имени планеты — не превышал полутора метров. Они перемещались в вертикальном положении на двух ногах, имели по две пары хватательных конечностей. Овальное туловище переходило в шарообразную голову с большими, широко расставленными глазами. Так получалось на основании изучения руин. Иногда в числе найденных предметов попадались и такие, назначения которых установить не удавалось. Угадывание принципа их действия превратилось у землян в своеобразную игру.

Роберт стоял в «музее» перед столом, на котором громоздились найденные предметы, и вертел в руках одну из находок — странно изогнутую, мягкую, продырявленную в нескольких местах трубку. Трубка была не сплошной, а состояла из нескольких эластичных, шарнирно соединенных частей. Люди уже два дня ломали головы над предназначением находки. Что бы это могло быть? Игрушка? Произведение искусства? Роберт дунул поочередно в каждое из отверстий, но услышал только тихий свист.

Он осторожно нажимал трубки, изменял их взаиморасположение. Неожиданно что-то хрустнуло, и трубка согнулась в одном из шарниров. Роберт встряхнул предмет и почувствовал, как внутри что-то пересыпается, крошится. Он тряхнул еще раз. На стол высыпалось немного песка, образовавшего небольшие кучки. Он еще некоторое время сгибал трубку, пока не почувствовал, как внутри что-то треснуло. Он приложил трубку к губам и дунул. Изнутри на стол посыпался песок. И одновременно...

Звук прозвучал не чисто, но, несомненно, возник не случайно. Выходит, это был духовой инструмент, просто до сих пор забитый песком. Роберт улыбнулся. Он выиграл! Сегодня вечером все станут его похлопывать по спине и поздравлять, а может... Ему в голову пришла неожиданная мысль. А что, если...

Он тщательно прочистил инструмент септов. Поднес к губам. Дунул и услышал звук, который немного походил на звук флейты, но как бы измененный, переделанный, похожий на... Роберт никак не мог сообразить, на что, но чувствовал, что где-то такой звук уже наверняка слышал. Он снова поднес инструмент к губам.

— Браво! Ты молодец, парень!

Ритуал похлопывания по спине прошел как полагается. И даже лучше! Но Роберт дал им дополнительный повод.

Несколько последних часов он тренировался играть на «шарнирном органе», как его окрестил О’Нейл. Название прекрасно соответствовало типу инструмента: закрывая отверстия и нужным образом как бы подключая отдельные трубки, можно было модулировать звук. Правда, у септов было четыре руки, и это позволяло им легче управлять инструментом. Роберт понимал, что звуки, которые он пытается извлечь, могли иметь мало общего с музыкой септов. Тем более что и на обычной-то земной флейте Роберт поигрывал давненько, еще в детстве. И все же то, что он продемонстрировал друзьям за обедом, несомненно, было музыкой, может, не очень септской, но и не вполне земной.

Шестеро парней внимательно слушали, аплодировали и похлопывали его по спине. Смеялись и шутили. Он как-то забыл их спросить, не ассоциируется ли у них с чем-то звук «органа».

— А знаете что, — предложил Дорс Онасир, — может, пойдем в руины, и там Роберт поиграет? Скоро начнет темнеть, и обстановка будет что надо.

— Клычи, — буркнул О’Нейл. — Там полным-полно клычей. Лазающих и воющих клычей с огромными зубищами.

— Прихватим фонарики, к тому же на шестерых людей они вряд ли нападут. Ну как, идем?

— Лады. — Идея Роберту понравилась.

Квата, меньшее солнце двойной системы Септории, как раз уходила за горизонт. На фоне ее зеленого диска резко вырисовывался шпиль полуразвалившейся башни. Возможно, отсюда септы еженощно высматривали спасение? Искали на искрящемся звездном небе быстро двигающуюся яркую точку — спасительный корабль? Знать это могли только руины. И клычи. Несколько животных сейчас следовали за людьми в абсолютном молчании, так, словно сумерки, лишающие мир расцветок, украли у них и голоса.

О’Нейл поругивался себе под нос и то и дело хватался рукой за рукоять метателя. Иногда Роберту казалось, что О’Нейл хочет, чтобы клычи действительно напали на него. Тогда он мог бы начать стрелять в них с чистой совестью.

— Здесь будет самое то. — Дорс указал на большую груду щебня.

— Внимание, внимание, настроение номер пять, возбуждение. — Сабо Жолдош пытался пошутить, но никто не улыбнулся.

— Тс-с... — Роберт приложил палец к губам. — Слушайте.

Он снова заиграл. Та же самая, что и за обедом, музыка здесь, среди разрушенных септских жилищ, в зеленом угасающем свете Кваты, подхваченная и дополненная другими звуками — шумом ветра, шелестом осыпающегося щебня, дыханием людей, звучала совершенно иначе. Здесь, в этом городе, жили септы. Если бы люди прилетели на пятьдесят лет раньше, они б наверняка еще их застали. Что случилось с обитателями города? Их убила болезнь, распри или, может — и это было бы самым прекрасным решением, — они дождались наконец помощи и вернулись домой? Оставив мертвые стены и агрессивных, злобных клычей?

Вот именно, клычи! Заслушавшись, погрузившись в собственные мысли, астронавты не сразу заметили, что клычи собираются вокруг них. Но не как обычно — не десяток, самое большее — полтора. Сейчас скопилось уже несколько десятков животных, и продолжали стекаться все новые. Их оранжевые глаза вглядывались в людей, а белые острые клыки, от которых они и получили название, сверкали в полуоткрытых пастях.

Клычи сидели неподвижно, но их круг постепенно как бы сужался.

— Клычи!

Музыка резко оборвалась, астронавты вскочили со щебня.

— О Господи... — прошептал кто-то.

— Спокойно! — Онасир не случайно был командиром, теперь он первым успокоился. — Возвращаемся к кораблю. Достать оружие! Стрелять только по моему приказу...

Клычи, словно поняв его слова, пошевелились. Круг животных начал сужаться быстрее.

— Нападают! — О’Нейл поднял оружие.

— Не стреляй! — Крик Роберта раздался так неожиданно, что даже изумленные клычи на секунду замерли. — Стойте... Они... они... Смотрите... они ведут себя по-другому... Они пришли послушать!

И тут он понял, что напоминал ему тот странный отзвук в мелодии септорианского инструмента — бурчание клычей.

Всю ночь Роберт просидел на развалинах городка, далеко от собственного дома. Он играл на инструменте, изготовленном септами для своих животных. Он знал, что звуки, которые он извлекает из флейты, всего лишь неумелое подражание настоящей музыке. Однако осиротевшие, лишившиеся своих хозяев клычи слушали его с грустью и счастьем, горевшими в оранжевых глазах.