Глен Кук - Черный отряд. Тени сгущаются

У меня затрепетало сердце. Если честно, перспектива нового полета привела меня в возбуждение, потому что воспоминания о предыдущем наполняли душу радостью и очарованием. Там, в небе, где царят орлы и дует прохладный ветер, я испытал восхитительное чувство свободы.

Даже Душелов привязался. Скверный знак.

— Готовы?

Не дожидаясь нашего ответа, он начал бормотать. Ковер мягко покачнулся и воспарил вверх — легкий, словно перышко на ветру.

Мы поднялись над верхушками деревьев. Рама, на которую был натянут ковер, резко поддала мне снизу. Желудок провалился к пяткам, в ушах засвистел ветер. Шляпу сдуло, и я не успел ее поймать. Ковер опасно накренился, и я, невольно разинув рот, уставился на быстро удаляющуюся землю. В меня вцепился Ворон. Не будь мы оба привязаны, лететь бы нам сейчас кувырком вниз.

Мы пролетели над каньонами, похожими сверху на сумасшедший лабиринт. Солдаты мятежников напомнили мне армию муравьев на марше.

Я обозрел полусферу небес — с высоты зрелище оказалось восхитительным. Орлов я не увидел, только стервятников. Душелов пронесся сквозь одну из стай, рассеяв ее.

Откуда-то поднялся второй ковер, пролетел рядом, затем пристроился в отдалении, превратившись в точку. На нем я увидел Повешенного и двух тяжеловооруженных имперских солдат.

— А где Зовущая? — спросил я.

Душелов вытянул руку. Прищурившись, я разглядел в голубом небе над пустыней еще одну точку.

Мы летели так долго, что я уже начал гадать: а произойдет ли вообще что-нибудь? Наблюдать за мятежниками мне вскоре опротивело. Они и так добились слишком больших успехов.

— Приготовиться, — бросил через плечо Душелов.

Я вцепился в веревки, ожидая нового испытания на прочность моих нервов.

— Держись!

Внезапно рама подо мной словно провалилась. Мы камнем полетели вниз, вниз, вниз… Свист раздираемого воздуха превратился в вой. Земля вращалась, дергалась и неслась навстречу. Далекие точки, бывшие Повешенным и Зовущей, не отставали и постепенно увеличивались — мы опускались с трех направлений в одну точку.

Мы спустились ниже перевала, где наши братья напряженно бились, преградив путь потоку врагов, потом еще ниже, но уже более полого, и понеслись, отчаянно лавируя, между изъеденными ветром башнями из песчаника. До некоторых из них я мог при желании даже дотронуться.

Впереди показался небольшой луг. Ковер резко сбросил скорость, затем повис.

— Он здесь, — прошептал Душелов. Мы скользнули вперед еще на пару ярдов и чуть-чуть приподнялись, выглянув из-за столба песчаника.

Некогда зеленый луг был весь перепахан сапогами и копытами. Мы увидели десяток фургонов и возниц возле них. Душелов негромко выругался.

Из промежутка между каменными столбами левее нас что-то вылетело. Ба-бах! Каньон содрогнулся от грохота, фонтаном брызнули ошметки дерна. Люди закричали, забегали, стали хвататься за оружие.

В воздухе снова что-то мелькнуло, но уже с другой стороны. Не знаю, что сделал Повешенный, но мятежники стали задыхаться и хвататься за горло.

Один из них, очень крупный мужчина, сумел стряхнуть с себя магическое наваждение и, спотыкаясь, направился к огромной черной лошади, привязанной к шесту в дальнем конце луга. Душелов быстро послал ковер вперед. Рама ударилась о землю.

— Слезайте! — тут же рявкнул он и выхватил меч.

Мы с Вороном перерезали веревки, слезли с ковра и на ослабевших с непривычки ногах последовали за Душеловом. Тот набросился на задыхающихся фургонщиков и принялся рубить направо и налево. Мы тоже внесли свой вклад в эту бойню, хотя и с меньшим энтузиазмом.

— А какого дьявола вы тут торчали? — рычал Душелов на свои жертвы. — Он должен был находиться здесь один.

Два других ковра опустились ближе к убегающему человеку. Взятые и их помощники погнались за ним на подгибающихся после стремительного полета ногах. Мужчина вскочил на лошадь и перерубил удерживающую ее веревку резким ударом меча. Я смотрел на него не отрываясь — я и не ожидал, что Твердец окажется таким страшилой. Он был ничуть не менее уродлив, чем физиономия, появившаяся во время драчки Гоблина с Одноглазым.

— Вперед! — гаркнул Душелов, зарубив последнего фургонщика, и бросился к Твердецу. Мы бежали следом, а я все гадал, почему у меня не хватило благоразумия остаться на месте.

Генерал мятежников уже не убегал. Он свалил одного из имперцев, который опередил всех нас, громко расхохотался и проревел что-то непонятное. Воздух затрещал, наполнившись концентрированной магией.

Вокруг трех Взятых вспыхнул фиолетовый свет, еще более яркий, чем тот, что окутал ночью Душелова. Все трое застыли на месте. Мощное оказалось колдовство — усилия Взятых целиком ушли на сопротивление. Тем временем Твердец обратил свое внимание на нас.

Второй имперский солдат подобрался к нему вплотную. Огромный меч Твердеца обрушился на него, точно молот. Солдат прикрылся мечом, но не удержался на ногах. Твердец пришпорил лошадь, чтобы его растоптать, но та аккуратно переступила через лежащего солдата. Генерал бросил взгляд на Взятых, смачно выругал неторопливое животное и плашмя шлепнул его мечом.

Но лошадь и после этого не пожелала двигаться быстрее. Твердец яростно врезал ей по шее и взвыл — его рука словно приклеилась к гриве. Крик ярости сменился криком отчаяния. Он попытался заколоть лошадь, но не смог даже порезать ей шкуру, и тогда он метнул оружие во Взятых. Окутывающее их фиолетовое свечение уже начало бледнеть.

Ворона отделяли от Твердеца всего два шага, а я отставал от него на три. Столь же близко, но с другой стороны, находились солдаты, прилетевшие с Зовущей.

Ворон взмахнул мечом и нанес сильный режущий удар снизу вверх, Кончик меча чиркнул по животу Твердеца и… отскочил. Кольчуга? Огромный кулак Твердеца с размаху опустился на макушку Ворона. Тот зашатался, отступил на шаг и мешком осел ка землю.

Не задумываясь, я рубанул Твердеца по руке. Мы оба завопили, когда сталь рассекла кость и брызнул красный фонтан.

Я склонился над Вороном, но тут же обернулся. Солдаты Зовущей рубили Твердеца в капусту. Его рот был распахнут, а иссеченное шрамами лицо искажено — он упрямо игнорировал боль, одновременно пытаясь спастись при помощи магии. Взятые пока выбыли из игры, и его противниками стали три обычных человека. Но сейчас все это не имело значения.

Мой взгляд неудержимо притягивала лошадь Твердеца. Животное таяло… Нет, не таяло. Оно менялось.

Я хихикнул. Великий генерал мятежников сидел на спине Меняющего.

Мой смех превратился в безумный хохот.