Ярослав Коваль - Магия госбезопасности

– Ты могла бы выразить свою мысль попроще, – подсказал оставшийся рядом с машиной, но все отлично слышавший Палач и мейстер Круга. – И объяснить, что за тобой гонятся. И очень активно ищут.

– Да, это тоже, конечно.

– Что за артефакт?

– Тот самый, с помощью которого господа из Дозора в свою очередь перли у нас (и у вас тоже!) энергию. – И, заметив, как изменилось выражение лица Готье, Кайндел направилась обратно к автомобилю, нырнула в багажник, аккуратно извлекла серебряный сверток из-под куска шелковой ткани. Отогнула краешки фольги, и камни, вставленные в боковины чаши, заиграли в лучах солнца, только-только проглянувшего сквозь утреннюю дымку. – Да, я понимаю, выглядит не слишком впечатляюще. Однако же как артефакт – очень даже ого-го!

Маг, сопровождавший предводителя отряда реконструкторов, с интересом заглянул в сверток. Наклонившись, едва не ткнул носом в чашу.

– Аккуратнее! – предостерегла его девушка.

– Да, я вижу. – Чародей отпрянул словно ошпаренный и нервно потер лоб. – Мощнейшая штука. Вы уверены, сударыня, что изоляция в серебре не опасна? Концентрация энергии что-то уж больно велика…

– Она изначально была такой. Этот артефакт, – она аккуратно завернула чашу обратно в фольгу, – используется не только для перемещения энергии. Но и для аккумулирования ее. Правда, не так чтобы уж очень надолго… Но все-таки…

Готье вопросительно взглянул на мага. Тот потирал руки, задумчиво провожая глазами сверток, который курсантка уже укладывала обратно в багажник.

– Ну, что скажешь-то? А?

– Мощнейшая штука, – пробормотал тот. – Хотя и новодел. Интересно, кто ж это умудрился так подобрать камни, да так удачно расположить их друг относительно друга… Записи б его почитать, опять же…

– А нет никаких записей, – отозвалась Кайндел, закрывая багажник. – Насколько я поняла, артефакт получился случайно.

– Такие вещи «случайно» не получаются…

– Да все серьезные, удачные, просто действующие заклинания получились у наших магов случайно! Даже то, что существует теперь, никак нельзя назвать теорией магии – так, свод отдельных наблюдений. А уж год назад… Или два…

– Артефакт сделан два года назад?

– Год как минимум. Чтобы разобраться, как его можно применять, наверняка понадобилось немало времени.

– Так что скажешь-то? – не выдержав, повторил Готье, сердито косясь на своего чародея. – По делу?

– Я бы сказал, очень даже убедительно все, что сказала девушка. Вещица серьезная, проблема передачи энергии сейчас актуальна, как никогда. И предмет наверняка может сыграть очень даже важную роль в нынешней войне.

– До тех пор, пока мы не найдем способ получше, эта чаша в придачу к двум моим источникам при разумном использовании сможет решить исход войны, – заметила девушка, хотя на нее никто не смотрел, и таким образом ей косвенно давали понять, что ее мнение здесь неважно. Однако дать окружающим понять, насколько важен этот небольшой предмет, завернутый в серебро, она была должна.

– Кайндел, скажи четко и однозначно – тебя отправили именно за этим предметом?

– Да.

– Ладно, – предводитель отряда реконструкторов все еще колебался, но уже обводил взглядом своих людей, прикидывая, какие кому отдавать распоряжения. – Я доставлю тебя в Петербург. Но если за время нашего отсутствия бандиты разграбят какое-нибудь селение, и мне за это оторвут голову, я в свою очередь оторву голову тебе.

– Идет. Я, кстати, согласна не только на Петербург, но и на Выборг или, скажем, Приозерск. Там можете пересадить меня и моего спутника на какую-нибудь баржу, и все.

– До Выборга добраться труднее всего. Но мы посмотрим по ветру, куда проще идти, в город или пригород… – И уже другим, более мягким тоном: – Ты есть-то хочешь? У нас каша еще осталась.

– Нет, спасибо. – И девушка отправилась помогать реконструкторам собирать вещи.

Мужчины, на удивление, быстро упаковывали свой скарб. Шатры свернули в считанные минуты, уложили и резные костыли, с помощью которых натягивали веревки, и даже шесты, видимо, не надеясь отыскать подходящие на следующей стоянке. Тем временем остальные бойцы укладывали в объемистые полотняные мешки посуду, одежду, одеяла и спальные мешки, торопливо отдраивали котлы песком, собирали припасы. Потом все вместе взялись за корабль, подняли его, пока еще не нагруженный, и понесли в воду.

Кайндел подошла забрать из багажника сверток и задержалась возле Рейра, деловито, но без лишней спешки заворачивающего свои вещи в широкий удобный плащ.

– Жалко оставлять машину?

– А? Машину? Нет, не слишком. Не эта, так другая у меня будет обязательно.

– А мне всегда казалось, что автолюбители привязываются к своим машинам…

– То автолюбители. Я всегда смотрел на средство передвижения как на средство передвижения. Не более того. – Мужчина швырнул связку ключей в багажник и закрыл его. – Ну, что? Пойдем?

– Ага…

– Как эти хоббисты-ностальгисты[1] восприняли меня? Как твоего пленника или просто предателя?

– Что-то типа того… Я как-то не думала, что тебе может нравиться Шефнер.

– Когда-то я им зачитывался. И все сравнивал его хоббистов-ностальгистов и наших реконструкторов. Что-то общее несомненно прослеживалось. А ведь во времена юности Шефнера не было реконструкторов!

– Реконструкторы были всегда. Просто, на наше счастье, к моменту снятия печати их стало заметно больше, чем в прежние времена.

– Почему «на счастье»? – Рейр смотрел заинтересованно.

– Потому что иначе людей, в экстремальных условиях не сумевших добыть еду и обеспечить себя всем необходимым самыми что ни на есть первобытными способами, оказалось бы намного больше.

– Любой русский человек, кроме того, который напрочь пропил мозги и душу, способен на это. А иные – таково мое мнение – собственно, и не стоят жизни.

– А если завтра на тебя дерево упадет, тебя тоже можно будет считать недостойным жизни?

– Маловероятно, чтобы случайно упавшее дерево пришибло меня насмерть, но если это произойдет, ты, как ни посмотри, будешь абсолютно права.

– Знаешь, мне даже нравится твоя самоуверенность. А вот твоя склонность к ницшеанству – не очень.

Он лишь развел руками.

– Как ни назови мои взгляды, но ситуация полного развала, который мы наблюдаем сейчас, никоим образом не покровительствует слабым. Цивилизация, как правило, идет не только по пути развития технологий и улучшения производства, а также быта, но и по пути увеличения значимости слабых и беспомощных. Что происходит с инвалидами, неизлечимо больными, старыми и дряхлыми в любом примитивном обществе? Они гибнут в результате естественного отбора. Что с ними же происходит в обществе цивилизованном? Живут. С ними носятся, лечат, ублажают, ими упрекают и используют в качестве предлога для того или иного воздействия на людей вполне дееспособных и полных сил.