Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии

— Как думаешь, наша техника могла бы у вас работать?

— Ты компьютер имеешь в виду?

Догадался, гад. Умный. Хотя, раз аспирант и, как сам говорит, без пяти минут архимаг, неудивительно.

— Не совсем его. Но нечто наподобие. То, что может работать без постоянного подключения к Сети, на батарейках.

— Скорей всего, нет. По крайней мере, существует очень большая вероятность того, что не заработает.

— А если его от магии экранировать?

— Как, к примеру?

— Повесить на него крестик.

— А сам?

Я махнул рукой.

— Мы с Фаридом вчера проверили, на меня магия теперь и без крестика не действует.

— Хм, — задумчиво протянул Ир, явно что-то просчитывая в уме. — А Гвидион тебе что на это сказал?

Я порылся в памяти и вспомнил, что это он о лекаре, который со мной возился.

— Ничего. Это Карл, когда за мной в палату пришел, сказал, что теперь артефакт полностью мой.

— Потому что вы теперь с ним связаны?

— Наверное, — пожал плечами.

— Ну в принципе. — Ир снова попытался ответить на мой вопрос. — Нужно пробовать. А что, уже есть задумки? Зачем тебе компьютер в нашем мире?

— Хочу научить вас одной игре. Я так понял, что основное развлечение родительского дня — магические поединки. — Ир на мои слова молча кивнул, посмотрел с большим интересом. — Но так как лично я в магии полный профан, организовывать с вами нечто подобное мне неинтересно — это раз. Во-вторых, по объективным причинам те же Фа и Гарри принять в них участие не смогут. Ты, если и примешь, никогда не станешь сражаться в полную силу. Да и вообще, уподобляться остальным не есть гут.

— И?

— Хочу научить такой игре, в которой магия вообще ни к чему, — хитро улыбнулся ему. — Она к тому же еще и командная. Поможет укрепить взаимоотношения в классе.

— А что за игра?

— Футбол.

Глава пятнадцатая

«Колокольчиковые» тайны

Ирирган

Идея Андрея с командной игрой меня впечатлила. Он так красочно описывал, как наши «колокольчики» станут в ворота гол забивать и пенальти пробивать из-за линии штрафной, что даже меня заразил энтузиазмом. Я плохо себе представлял, как это вообще будет выглядеть, потому что половины не понял из его объяснений. Но признаваться в том, что такой непонятливый, совсем не хотелось. Особенно ему. Поэтому я только и делал, что кивал и улыбался. А сам пытался настроиться на обратное мерцание. Нам ведь с ним вместе в класс выходить, значит, к десяти часам обязан стать уже Ирой. Хорошо было бы дождаться тишины, но Андрей продолжал и продолжал говорить, расставляя по столу тарелки, ложки, какие-то другие предметы, которые призваны были изобразить линию защиты и то действие, которое, как он объяснил, должно было происходить на поле. Я, наверное, должен был попросить его замолчать. Но терпеть не могу просить. Ведь тогда мне пришлось бы показать свою слабость. Вернуться в мерцание непросто, особенно когда уже полностью выскользнул из него. А сосредоточиться все не получалось и не получалось.

— Ир? — протянул Андрей с вопросом.

— Да, да, пробить из-за линии штрафной, забить гол… — повторил то, что он только что говорил.

В его глазах появилось еще больше подозрения. Но я ведь не ошибся, повторил за ним слово в слово и ничем не выдал себя.

— Признавайся, — потребовал он. Как меня раскусил? Как?

— Не понимаю, о чем ты.

— О том, что глаза у тебя большие-большие, и честности в них ни на грош.

— А с чего ты решил, что я тебе должен душу изливать?

— С того, что ты уже ее излил, и меня волнует, что тебя настолько беспокоит, если ты сидишь и киваешь мне как болванчик. Что, игра не нравится?

— Все нравится. Идея прекрасная. Можешь дерзать.

— Ир?

— Не дави на меня! — как же он меня бесит. Особенно этим своим всезнающим тоном. Да ничего он не знает! Обо мне — ничегошеньки.

Андрей закатил глаза и встал. Я думал, он обидеться решил и просто уйдет в другую комнату. Почти обрадовался в тот момент. Наконец смогу сосредоточиться. Но вместо этого он обошел стол, встал напротив меня, а потом опустил руки мне на плечи.

— Что ты делаешь?! — воскликнул я, плохо контролируя голос.

— Просто поддерживаю тебя, что бы ты там ни делал, — объявил Андрей, и прозвучало это так спокойно, так ровно.

— Унизить хочешь, — прошептал, уже и сам понимая, что никакого такого подтекста в его жесте не было и в помине.

— Помочь, — поправил психолог и сжал мои плечи. — Пытаешься мерцнуть обратно? — спросил. А я все пытался понять, как он догадался? Что-то увидел по моим глазам. Улыбнулся, но совсем не обидно. — Ир, это ведь очевидно, нам скоро в класс к ребятам идти, а ты все еще парень. Не думаю, что ты хотел бы открыться.

— Не хотел бы. Поэтому просто уйди и оставь меня одного.

— Поможет?

Я мог бы солгать, но снова закрыл глаза. Откинулся спиной на стену, вздохнул.

— Останься так.

С ним и в самом деле будет лучше. Проще. Его тепло, оно как-то размягчающе на меня подействовало. Я уже говорил, что, когда мы в переходном состоянии, если рядом с нами есть кто-то теплый и живой, мерцать намного проще. Поэтому больше не стал отталкивать психолога. Благодаря его собственной догадливости мне не пришлось самому просить о помощи, так чего теперь душой кривить?

— Мне нужно сосредоточиться. Нужно почувствовать себя Ириль, вспомнить, каково это — быть ей.

— То есть ты меняешься не только внешне, но и внутренне? — спросил он. Казалось бы, как тут сосредоточиться, но мне, напротив, под звучание его голоса куда лучше удалось настроиться на нужную волну.

— Да. Мерцание идет изнутри, сначала преображает чувства, словно передергивает их…

— Выворачивает наизнанку?

— Не совсем. Но иногда и так.

— Но Ира не настолько сильно отличается от тебя настоящего? — Он спросил, но я не смог сразу ответить, полностью сосредоточившись на тепле его ладоней. Биении пульса под кожей. Дыхании, которое я слышал над собой.

— Я старше и опытнее, у меня немного иные реакции…

— А еще ты злее, чем она.

— Нет. Это просто… — выдохнул; чувства, казавшиеся в первый момент чужими, но все быстрее абсорбирующиеся внутри меня, захватили полностью. — Остаточные эмоции переходного периода.

— То есть на самом деле ты белый и пушистый?

— Нет. Я вредный, но не злой, — сам не понял, чему улыбнулся. Мне нравилось с ним разговаривать. Сейчас это очень помогало. Оказывается, не надо было так сосредотачиваться, достаточно расслабиться и призвать мерцание. Я и забыл. Так отвык выскальзывать и возвращаться. Андрей помог вспомнить это незабываемое ощущение.