Юрий Киселев - Начало пути. Ступень 1. Обретение магии

- Я догадываюсь, что это как-то связано с последними событиями и подарком императора. Но хотела бы, чтобы вы пояснили мне - я не сильно разбираюсь в политике.

- Политика здесь ни при чём. Проблема была в сложившейся ситуации. Ты вышла из неё красиво, единственно правильным путём - даже я не продумала такого варианта. Действуя интуитивно, ты пришла к такому решению, которое не смогли выдать аналитики после долгих вычислений и подбора вариантов, решению, которое идеально устроило обе договаривающиеся стороны. Ты рядовой учёный, но гениальный политик. И самое главное - ты ставишь интересы клана выше собственных амбиций. Ты будешь удивлена, но сейчас это настолько редкое явление, что каждый подобный человек для меня на вес золота. Способных отдать жизнь за свой клан у меня десятки миллионов, а вот способных сделать это с максимальной пользой для клана найти очень и очень сложно. Скажи, ты хотела бы заниматься политикой в моей аналитической команде, отстаивая интересы клана?

- Нет.

- Почему?

- Я не люблю политику. От неё плохо пахнет.

- Её никто не любит, внучка.

- ...

- Ты молчишь... Ничего не хочешь сказать?

- Нет, госпожа матриарх.

- Уже госпожа? Не бабушка?

- Бабушка пришла проведать меня и узнать о моём здоровье. А о политике клана со мной разговаривает госпожа матриарх.

- Даже так... Ну что ж, наверное, так даже будет лучше. Ты мне подходишь. Айлинэри Камэни, как матриарх клана Камэни я приняла решение избрать вас своей помощницей с правом принятия самостоятельных решений и правом наследования должности матриарха.

- Я не хотела бы брать на себя ответственность...

- А это уже не вам, госпожа Айлинэри, решать. Ваша жизнь нужна клану именно на этой должности. Выздоравливайте и приступайте к исполнению своих новых обязанностей. Ваши дела в институте я улажу, научные темы передам другим сотрудникам, расчёт и выходное пособие поступят на ваш счёт в ближайшее время.

- Слушаюсь, госпожа матриарх.

- Удачи, госпожа Айлинэри Камэни...

Несколько дней похода по заснеженным горным склонам вымотали Андрея и физически, и морально. Ноги передвигались как чугунные - и благодаря накопившейся усталости, и в результате налипшего снега - чтобы защититься от обморожения, Андрей пустил один из лоскутов обшивки на портянки, обмотав кусками тряпки ступни с голенями и закрепив их ремнями. Толстый слой снега резко снизил скорость передвижения. И хотя отвлекаться на поиски воды уже не приходилось - вода в виде снега была повсюду - отсутствие еды начинало сказываться. Пока постоянным чувством голода, но скоро оно перерастёт в слабость. Ослабев, Андрей не сможет идти. Бася тоже страдал от голода, но виду не подавал, храбрился, пытаясь копировать поведение Андрея. Иногда Андрею казалось, что кот понимает его без слов - будто он читает мысли. Бред, конечно, читать мысли нельзя. Однако чувство единения со зверем грело душу - люди существа стадные, в горах вполне возможно сойти с ума от одиночества, а так Андрей представлял себя главой небольшого кошачьего прайда. Семьи. Вот у него и опять появилась семья... За годы одиночества Андрей отвык заботиться о ком-либо, полностью уйдя в себя, и старое чувство, всколыхнувшись, грело его зачерствевшую душу. Всецело доверившееся ему живое существо, периодически пофыркивая и отряхивая от налипшего снега лапы, трусило рядом.

- Ничего, Бася, мы с тобой ещё поборемся, мы дойдём и ещё всех переживём - бормотал Андрей, удерживаясь за холку кота и держа путь на виднеющуюся на горизонте гору с характерным разрезом на склоне - где-то за ней и находилась научно-исследовательская станция Оканийского заповедника, или база, как для краткости называл её Андрей.

А сама научная станция, к которой так стремился Андрей, поражала своим безлюдьем и запущенным, полуразрушенным видом. В разрушенное состояние она пришла в результате начала давно запланированной реконструкции - старые постройки уже не удовлетворяли растущих запросов учёных. По весне был утверждён проект, под него выделен необходимый бюджет, на станции закипела работа. Рылись котлованы, сносились старые стены, на месте которых планировалось возвести новые объекты. Летом сотрудники ютились в хлипких тонкостенных времянках, рассчитывая к зиме перебраться в новые апартаменты. Лаборатории перекочевали под навес - исследования проводились практически под открытым небом. Там же размещались опытные образцы, составлялись отчёты, велась документация. Строительная техника и нежное исследовательское оборудование ютились на одной площадке. И тут громом среди ясного неба на учёных свалилось ухудшение политической обстановки с Таурийской империей. Средства были заморожены, рабочие уехали, работы приостановились. Слухи, как всегда, оказались сильно преувеличены, и через некоторое время работы продолжились, однако время было безвозвратно упущено. В дополнение ко всему потерпел аварию единственный имеющийся в наличии у учёных тяжёлый транспорт, обычно перевозящий на базу научное оборудование и продовольствие, и попутно использующийся для быстрой и дешёвой доставки на стройку необходимых стройматериалов. В качестве тяжёлого грузового транспорта использовался принадлежащий базе списанный армейский десантный орбитальный челнок. Спеша доставить необходимые грузы, пилот, подгоняемый нетерпеливым начальством, рискнул совершить посадку в тумане, переоценил собственные силы, и теперь разбитый челнок, пропахавший наполовину оторванным оперением горный склон, грудой серебристо-голубого металла возвышался неподалёку от недостроенных стен. Его ремонт, по самым скромным подсчётам, мог завершиться никак не ранее начала зимы - с учётом удалённости места падения от склада запчастей и персонала спецов-ремонтников, да и целесообразность ремонта ввиду тяжести нанесённых челноку повреждений вызывала у руководства вполне обоснованные сомнения. Несколько имеющихся у строителей лёгких грузовых транспортов не смогли обеспечить необходимого количества стройматериалов, аренда дополнительного грузовика не была предусмотрена сметой, согласование на выделение в имперской канцелярии дополнительных средств требовало времени, и руководство базы не нашло ничего лучше, как перенести работы на следующий год, частично вывезя, частично законсервировав дорогостоящее оборудование и эвакуировав персонал.

База могла выглядеть совсем уж заброшенной, если бы не узкие протоптанные в снегу дорожки, обрывающиеся перед дверью небольшой времянки практически в центре недостроенных коробок, говорящие, что даже среди этого мёртвого безмолвия сохранилась жизнь. Дорожки были протоптаны единственным оставшимся на базе человеком - Силланой Лерой. Числящаяся на базе всего лишь младшим научным сотрудником, исследующим фауну дикой природы заповедника и проводящая там же свои биологические исследования, признаваемые весьма интересными и перспективными не только кланом, но и руководством института, курирующего развёрнутую в заповеднике научно-исследовательскую станцию, женщина подавала большие надежды и в перспективе планировала занять значительно более высокую должность. Перерыв почти на полгода, в дополнение к уже имеющейся задержке в исследованиях, вызванной строительством, наносил ощутимый удар по её исследованиям и, соответственно, будущей карьере. К своим ста двум годам женщина, уже прошедшая три процедуры омоложения, сполна выполнила поставленные перед ней кланом задачи и упорно карабкалась по служебной лестнице дальше, опираясь на уверенную финансовую поддержку клана.