Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

— Не ссы, котяра, — сказал Немец, тихо шагая назад, — переаттестация.

Преследователи что-то кричали в мегафон. Было ясно, что в это самое время приметную скалу охватывают с флангов.

Возможности оторваться в сопках не было, этот фактор капитан учёл ещё на этапе планирования выхода — в надежде, что потенциальная группа захвата расценит это как преимущество. Немец собирался от души напылить, а затем либо подставиться под пули, либо просто застрелиться. Вот явно демонстрировать способность гулять между мирами — вот этого не хотелось вусмерть.

Зато весело, а, капитан?

Он отступал в неглубокую расселину, держа под прицелом крепыша и дорогу.

Глухо булькнул подствольный гранатомёт. Капитан машинально наклонил голову и прикрыл глаза.

Но граната оказалась светозвуковой. Повезло: рванула перелётом, за спиной — били прямо с дороги, навесом.

Кашляя и проклиная хитрозадый полицейский спецназ, капитан припал к скале и опустился на одно колено. Слух отрубило напрочь. Где-то на грани видимости мелькали неясные тени.

Капитан забросил за спину АКСУ, достал заначенную «эфку», привычно свёл усики и выдернул чеку. Зажал гранату подбородком — наверняка. Протянул руку, чтоб схватиться за Пагди.

Меча не было.

Перевязи под бушлатом тоже.

Капитан поднял голову — граната упала на колени. Он машинально придержал её рукой.

Далеко впереди, в узком треугольнике пыльной, залитой солнечным соком дороги, не оборачиваясь и прихрамывая бежал давешний крепыш.

Крепышу, очевидно, очень хотелось жить, поэтому он рискнул кинуться под вполне вероятный выстрел своих товарищей. Или же в самом деле — капитана категорически не собирались убивать.

Так или иначе, крепыш удрал уже слишком далеко.

А в руке парень сжимал ножны с сорванным в драке Пагди — такой-то вот маленький сувенир.

— Нет, любимая, нет, — сказал капитан.

Радостно и звонко цокнул капсюль.

Мир погас.

— Навсегда?!

— Нет, разумеется, нет! Плохо же ты знаешь сударя капитана, о юный Кави.

Юный Кави зябко передёрнул ушами — с реки ощутимо тянуло холодом. В этой малой пещерке никаких свитков Дурта не хранил, потому и выбрали её в качестве временного пристанища и убежища: храни суры, да и не почуют беглецов имперские маги.

Беглецов… наново беглецов.

Кави по-прежнему не мог постичь необходимости в их бегстве из лагеря, однако прилежно и ответственно исполнил повеление сударя капитана. Теперь же, излагая юному себе историю собственных странствий, он, пожалуй, впервые задумался о том, почему со столь примечательной охотою разделяет даже и помыслы Немца; казалось бы, весьма чуждые ему помыслы.

В самом деле, ведь что ему чужой, — изначально чужой, — человек? Да, в Земле всё было ясно: там оказался он совершенно нежданно, лишённый как понимания происходящего, так и каких-нито перспектив; да, сударь капитан поспособствовал возвращению эльфа в родной мир — немедля отдав долг за спасение собственной жизни.

Но здесь, в Вишве?.. О, вовсе не так виделся Кави его путь в былом. Однако ж с самого их появления в Варте и цели, и тропинки, к сим целям ведущие, определял именно человек.

— Сударь капитан, возможно, и не всегда знает, что делать, — медленно произнёс Кави-старший, обращаясь к Кави-младшему, — никто не способен знать всё и всегда. И уж верно он не «самый великий воин на свете», сколь бы необыкновенным военным навыком ни обладал. Истинное достоинство заключается не в силе и даже не в мудрости, но в стремлении действовать, ибо самая могучая сила и самое полное знание суть ничто — без побуждающей их воли.

С удивительной, болезненной ясностью пришёл на ум ему памятный выстрел, когда Немец впервые уходил в родную ему Землю. Нынче такие перемещения сделались мало не обыденностью, но на ту пору… Только теперь начинал Кави осознавать, что сударь капитан, правду молвить, не рассчитывал всерьёз выжить, — ибо законы колдовства чужды его миру, а, следовательно, и понятиям, — однако ж и отступиться от намеченной жертвы было выше его сил — ибо жертва та сулила пусть малый, но шанс на успех.

Много меньший шанс, нежели тот, на который полагалась попытка Кави занять место в голове юного тумула.

Юный тумул молчал, впитывая мудрость. Последнее время, — как пристрастился он ко чтению, — жизненные приоритеты мальчишки-эльфа претерпели известные изменения. И наиболее пугающим из них было… о да, да! — откровенное нежелание развивать отношения с Севати.

В чём оказалась причина? Сур весть… В иные моменты думалось Кави, что младший уступил ему сие поприще ровно так же, как сам он отдавал первенство Немцу — душой принимая вящую приспособленность человека к главенству. Однако дела сердечные суть состязание отнюдь не того свойства, где следует уступать, кому бы то ни было и что бы то ни было.

— А я думаю, капитан вообще никому в бою не уступит. Может, даже оркам.

— Кави, — с улыбкой сказал старший, — легенды о непобедимости орков в рукопашной сильно преувеличены.

— Самими орками, — заметил Дурта, тонкими ломтями нарезая шашаку.

— Самими орками, — согласно развёл ушами эльф, — «элемент пропаганды», если угодно. Я, помнится, не единожды сходился с ними в бою и, как легко заметить, жив-здоров.

— Из лука не считается, — сказал юный тумул, ковыряя пяткой влажный песок. — Вот если б на мечах…

— На мечах, Кави, на мечах. Пагди — забыл?

— А… да, точно. Милосердная память… накинула полог забвения. А без меча?

Старший укоризненно уставился на младшего:

— Воистину!.. иной раз складывается у меня впечатление…

— Импрессия! — важно вставил младший, откровенно радуясь возможности блеснуть выученным словечком.

— О да, ещё какая!..

— В безоружном бою орки непобедимы, — сказал Дурта. Последнее время Кави начинало мниться, будто достойный мудрец несколько даже и раскаивается в успехе своих педагогических дерзаний. — Это правда. Или же почти непобедимы.

— О да, но только лишь за счёт выдающихся физических кондиций — именно боевое мастерство у степных племён развито всё ж таки относительно слабо.

- «Кондиций»? А это что это за слово вообще?

— Значит, шкура слишком толстая, — пояснил Дурта. — С такой кондицией и мастерства никакого не надо, я прав ли?

— Как сказать… — уклонился от прямого ответа старший эльф. — Ежели вспомнить, к примеру, то своеобычное оружие, возможности коего демонстрирует сударь капитан…

— А он сам по себе оружие, имп… имманентное вообще.

И в это самое мгновение, когда старший Кави, окончательно утрачивая умиротворённость, собрался было потребовать от своей младшей вариации прекратить использовать слова, смысла которых юный эльф объяснить пока не в состоянии — иначе говоря, прекратиться ругаться…