Екатерина Богданова - Правила поведения под столом

«Пусть посидит, подумает о своем поведении!» Тори не произнесла ни слова, но я ее услышала. И не возникло вопроса, как она это делает, потому что я и сама так могла. Теперь я могла многое, очень многое, ведь я ведала. Мне стали известны все тайны мироздания и подвластны все мыслимые процессы этого мира. Но где-то на границе, казалось бы, безграничных знаний зияла абсолютная, гнетущая чернота — бездна невежества и непонимания. Эйфория всесилия схлынула так же неожиданно, как и пришла. Я всего лишь песчинка, мелкий камушек в бескрайней пустыне миров и вселенных. Да, только что я получила огранку, позволяющую занять достойное место в своем маленьком мирке, но там, за пределами своего мира, я ничто, пустой невежественный сосуд. И та черная бездна способна поглотить мой мир, стоит ему только ослабеть и дать трещину. Естественный отбор во всей своей красе — слабых убирают с дороги, освобождая место для сильных. И если мы, семь ограненных камушков, не встанем на свои места в этом мироздании, наш мир прекратит свое существование, погаснут все огоньки жизни, и наступит полная мгла, которая тоже имеет своих обитателей. Казалось бы, что может быть проще, только протянуть руку и смять, уничтожить пульсирующие искорки наших врагов. Но теперь я ведала, что любое вмешательство в мироздание на таком уровне приведет к еще большему разлому, и на мой мир обрушится вселенская чернота, сминая, поглощая его и давая место для чего-то нового и, возможно, более совершенного. А что может быть совершеннее новой жизни? Так, вероятно, нужно позволить вселенной самой решить судьбу этого мира, отступить и не бороться? Но ведь и эти пылающие вокруг огоньки тоже совершенны. «Я буду бороться!», «Мы будем бороться!» — вторили мне мои друзья.

Огонь больше не рвался наружу из моего тела, он нежно и бережно обволакивал. Я видела будто со стороны, как шесть пылающих силуэтов медленно опускаются на землю.

— Фу-у-ух, пронесло, — донеслось сзади. Оззи высунул голову из воды и опасливо озирался по сторонам.

— А я еще злая, — меланхолично проговорила Торинье, разглядывая свою объятую пламенем руку.

Рыжая макушка мгновенно скрылась под водой. И как только он уместился в этой небольшой, по сути, бочке?

— А знаете, все не так уж и страшно, как казалось, — тихо проговорил Тэр, задумчиво глядя вдаль.

Было по-прежнему темно, но это не мешало видеть. Теперь я могла различить даже мелкие травинки у самой кромки леса, и эти травинки тоже оказались живыми. Они дышали, и в них, как кровь по венам, циркулировал сок. Это было завораживающее зрелище.

— Вы должны успокоиться и обуздать пламя, иначе не сможете одеться. — Крафт и Эрингор спустились с холма, но остановились в нескольких метрах от нас.

Я посмотрела на друзей, мы действительно были полностью обнажены, но ни стеснения, ни интереса к их наготе я не чувствовала. И, судя по безразличным взглядам друзей, они также не смущались своей наготы.

Первым перестал пылать Дьярэк, и в него тут же полетел брошенный Родэром халат. Потом и остальные уняли свой огонь, а я все смотрела на ласкающие мое тело язычки пламени и не хотела расставаться с этими ощущениями.

— Арика, милая, ты выжжешь себя, — тихо проговорил Энрод, подходя ко мне с халатом в руках. — Погаси огонь.

— Не выжгу, — уверенно ответила я, уверенно потому, что точно знала: это пламя не ослабляет, а, напротив, усиливает мои возможности. — Посмотри, это прекрасно, — прошептала, протягивая руку и демонстрируя свой огонь, свою суть, свою душу.

— Не смей! — почему-то прокричал вынырнувший из воды Озрэн.

Но я уже не могла, да и не хотела останавливаться, я желала поделиться этим чудом с любимым и прикоснулась полыхающей рукой к его щеке.

Энрод отшатнулся, но пламя успело лизнуть кожу, и он упал, захрипел, выгнув спину от боли. Мне тоже стало очень больно, как в тумане отметила, что тоже упала, было холодно и очень страшно.

Кто-то что-то кричал, нас куда-то несли, а я смотрела на звезды и задавалась вопросом: «Кто и почему скрыл от меня эту часть ведения?»

Энрод кричал, ему было очень больно. Из глаз его непрерывно катились кровавые слезы. Я сидела рядом и выла от бессилия, а Оззи и Родэр в панике пролистывали какие-то книги и тетради.

— Говорю же, нет здесь ничего похожего! — Озрэн отбросил очередной дневник, подбежал к кровати и, схватив Энрода за руку, попытался исцелить его. Ничего не получилось, как, впрочем, и в предыдущие несколько раз.

— Он меняется. — Губы не желали слушаться, и слова получались малопонятными, но я говорила то, что видела. — Он становится другим, и я чувствую его боль как свою.

По щеке скатилась очередная слезинка, раздраженно смахнула ее и поняла — это не слезы, мои глаза тоже начали кровоточить.

— Взгляните на его жизнь, — тихо проговорила Зида.

Я моментально перестроилась, и весь мир опять превратился в монолитную картину с огоньками миллиардов жизней. Огонь Энрода пульсировал хаотично, то почти угасал, то загорался в разы ярче обычного или растягивался, практически разделяясь надвое.

— Это из-за вашей связи. Он должен был умереть, но ты теперь бессмертна и не отпускаешь его. — Дьярэк говорил спокойно и даже безразлично, будто его не касалось то, что здесь происходило.

«А какой смысл паниковать, он либо умрет, либо станет одним из нас. Ваши метания ничего не изменят!» — прозвучало у меня в голове.

— Откуда ты знаешь? — пристально посмотрела на парня.

— Мы ведающие, Арика, — усмехнулся он. — Теперь я знаю многое, но не знаю того, что знаешь ты. Я хранитель и ведаю принципы распределения сил. Мы равны, но ведение было не дано каждому в полной мере, а разделено между нами. Вот почему погибли наши предшественники. Они не послушали своего хранителя и разделились на два лагеря. Вместе мы всеведущи и неуязвимы, а по отдельности ведаем только частью мирового порядка.

— Твою ж мать! — выругался Оззи. — Ну раз ты такой умный, так скажи, как спасти Крафта!

— Никак, он сам должен сделать выбор, и если его потенциал будет достаточным, у нас появится еще один ведающий, судя по его огню, это будет охотник. Ну или, в крайнем случае, он станет чем-то вроде кровного. А если окажется слишком слабым, то просто сгорит в момент пробуждения пламени ведения.

Огонь жизни Энрода вспыхнул ярче, растянулся, разрываясь на две части, которые опять соединились, взорвавшись белым пламенем. Энрод в последний раз вскрикнул и затих. А его жизнь засияла ярким, намного большим, чем раньше, сгустком переливающегося пламени.

— Вот и все, — резюмировал Дьяр. — У нас теперь есть свой кровный, ну или равный ему по способностям маг. И да, Арика, вы больше не связаны, можешь смело прибить его, если будет плохо себя вести. Вы как хотите, а я пойду спать. Уже рассвет, а нам еще с перерожденными разбираться и глупых девчонок спасать.