Анджей Сапковский - Крещение огнём

Фалька спокойно убрала меч в ножны, оглянулась. Сервадио остолбенел, видя, как ее миниатюрное личико вдруг покрывается морщинками.

— Моя вата, — жалостно ойкнула девочка, глядя на валяющуюся на грязном песке сладость. — Моя вата упала…

— Куплю тебе другую, — обняла ее Мистле.

Ведьмак сидел на песке между ивами угрюмый, злой и задумчивый. Глядел на бакланов, рассевшихся на обделанном ими же дереве.

Кагыр после разговора скрылся в кустах и не показывался. Мильва и Лютик искали чего бы поесть. В пригнанной течением лодке удалось под сетями обнаружить медный котел и корзину с овощами. Они поставили в прибрежном заливчике найденную в лодке ивовую вершу, а сами бродили у берега и колотили палками по водорослям, чтобы загнать в ловушку рыб. Поэт уже чувствовал себя хорошо, ходил павлином, геройски задрав голову.

Геральт был задумчив и зол.

Мильва с Лютиком вытащили вершу и начали ругаться, потому что вместо ожидаемых сомов и карпов там серебрилась и трепыхалась мелочь.

Ведьмак встал.

— Идите-ка сюда оба! Бросьте свой вентерь и идите сюда. Хочу вам кое-что сказать…

— Возвращайтесь домой, — начал он без вступлений, когда они подошли, мокрые и воняющие рыбой. — На север, в сторону Махакама. Дальше я поеду один.

— Что?

— Расходятся наши пути, Лютик. Хватит играться. Возвращаешься домой стихи писать. Мильва проводит тебя через леса… В чем дело?

— Ни в чем. — Мильва резко откинула волосы с плеча. — Ни в чем. Продолжай, ведьмак. Интересуюся, что скажешь.

— Мне больше нечего сказать. Я еду на юг, на тот берег Яруги. Через захваченную нильфгаардцами территорию. Путь опасный и дальний. А я больше не могу оттягивать. Поэтому поеду один.

— Отделавшись от неудобного груза, — покачал головой Лютик. — Гири у ноги, сдерживающей движение и доставляющей хлопоты. Иными словами — меня.

— И меня, — добавила Мильва, глядя в сторону.

— Послушайте, — сказал Геральт уже гораздо спокойнее. — Это мое, лично мое дело. Совсем не ваше. Я не хочу, чтобы вы подставляли шеи за то, что касается исключительно меня…

— Это касается исключительно тебя, — медленно повторил Лютик. — Никто тебе не нужен. Спутники тебе мешают и тормозят движение. Ты ни от кого не ждешь помощи. И не намерен ни на кого оглядываться. Кроме того, ты обожаешь одиночество. Что-нибудь я забыл сказать?

— Да, — зло ответил Геральт. — Забыл сказать, что тебе необходимо поменять свою пустую башку на другую, с мозгами. Если б та стрела прошла дюймом правее, идиот, то сейчас вороны выклевали бы тебе глаза. Ты — поэт, у тебя есть воображение, попытайся представить себе такую картинку. Повторяю — вы возвращаетесь на север, я направляюсь в противоположную сторону. Один.

— Ну и езжай, — пружинисто встала Мильва. — Может, думаешь, я стану тебя упрашивать? Бес с тобой, ведьм! Пошли, Лютик, приготовим чего-нибудь пожрать. Голод меня морит, а когда я твоего ведьма слушаю, мне блевать хочется.

Геральт отвернулся. Принялся рассматривать зеленоглазых бакланов, сушивших крылья на покрытых пометом ветках. Неожиданно почувствовал запах трав и зло выругался.

— Ты злоупотребляешь моим терпением, Регис.

Вампир, появившийся неведомо откуда и неведомо когда, не обиделся, присел рядом.

— Надо сменить поэту повязку, — сказал он спокойно.

— Ну так иди к нему. И держись от меня подальше.

Регис вздохнул, вовсе не намереваясь отходить.

— Я только что слышал ваш разговор с Мильвой и Лютиком, — сказал он серьезно. — Надо признать, у тебя истинный талант привлекать на свою сторону людей. Хоть весь мир «покушается на твою добродетель», ты пренебрегаешь и союзниками, и товарищами, которые стараются тебе помочь.

— Мир перевернулся! Вампир принимается меня учить, как мне поступать с людьми. Что тебе известно о людях, Регис? Единственное, что ты знаешь, это вкус их крови. Дьявольщина, я начал с тобой разговаривать?

— Начал. Мир перевернулся, — согласился вампир совершенно серьезно. — Так, может, захочешь и совет выслушать?

— Нет. Не захочу. Он мне не нужен.

— Да, совсем забыл! Советы тебе не нужны, союзники тебе не нужны, без спутников ты тоже обойдешься. Ведь цель твоего похода — цель личная и особая, больше того, характер цели требует, чтобы ты реализовал ее самолично. Риск, опасность, труд, борьба с сомнениями должны лечь на тебя. Только и исключительно. Ибо все это элементы покаяния, искупления вины, которое ты стремишься совершить. Этакое, сказал бы я, испытание, крещение огнем. Ты пройдешь сквозь опаляющее, но и очищающее пламя. Сам, в одиночку. Потому что если кто-нибудь тебя в этом поддержит, поможет, возьмет на себя хотя бы частичку этого огненного крещения, этой боли, этого покаяния, то тем самым как бы обеднит тебя, урвет у тебя ту часть искупления, которая достанется ему. Твой, это только твой долг и ничей больше. Долг, который надобно заплатить, и ты не хочешь расплачиваться за него, одновременно одалживаясь у других кредиторов. Я рассуждаю логично?

— Удивительно трезво! Твое присутствие раздражает меня, вампир. Оставь меня один на один с моим искуплением, пожалуйста. И с моим долгом.

— Незамедлительно, — поднялся Регис. — А ты посиди подумай. Совет же я все-таки тебе дам. Потребность в искуплении, очищающем крещении огнем, ощущение вины — это не то, на что ты можешь иметь исключительное право. Жизнь отличается от банковского дела тем, что ей знакомы долги, которые можно заплатить, только задолжав другим.

— Уйди. Пожалуйста.

— Незамедлительно.

Вампир ушел, присоединился к Лютику и Мильве. Пока сменяли Лютику повязку, все активно рассуждали, что бы поесть. Мильва вытряхнула из верши мелочь и весьма критически посмотрела на нее.

— Нечего раздумывать, — сказала она. — Надо надеть этих тараканов на ветки и поджарить над костром.

— Нет, — повертел свежеперевязанной головой Лютик. — Мысль не из лучших. Предлагаю сварить из них суп.

— Суп из рыб?

— Конечно. У нас масса этой мелочи, есть соль, — загибал Лютик пальцы. — Мы раздобыли лук, морковь, петрушку, сельдерей с ботвой. И котел. Соединив все это, получим суп. Уха называется.

— Надо бы немного приправ.

— О, — усмехнулся Регис, берясь за торбу. — Нет проблем. Базилик, перец душистый, перец горький, лавровый лист, шалфей…

— Хватит, хватит, — остановил его Лютик. — Достаточно. Мандрагора в ухе нам не нужна. Лады, за работу. Очисти рыбу, Мильва.

— Сам чисти! Нет, гляньте на них! Думают, ежели баба в компании завелась, так она у них на кухне будет вкалывать? Воды я принесу и огонь распалю. А с этими пескарями поганьтесь сами.