Выжигаю имена в сердце своем (СИ) - Светлая Надежда

Кудряшка готов был поклясться, что вмиг, когда они расстались, захлопнулась крышка его собственного гроба. Им лично и заготовленного. Вместе с последними словами о не-прощании. И сейчас он прижимался мягкими, без единой трещины или мозоли руками к холодной земле, чтобы почувствовать любую опору, что способна будет вынести слишком тяжкий вес его ослабевшего тела. Опустив голову вниз, юноша крепко зажмурил глаза, борясь с потоком горячих слёз, как шквал пыли и грязи ударил по нему, заставляя повернуться в сторону северных ворот, куда направлялась небольшая компания людей в красно-чёрных плащах.

Металлические кисточки подёргивались в такт порывам неожиданно ослабевшего ветра, что секунду назад грозился стереть их следы и их самих с земли Ассаада. Шестеро целителей бесшумно направлялись к северно-западной части города, скрываясь от любопытных глаз. Полутенью исчезая за спиной юноши, небольшая группа целенаправленно продвигалась вперед.

Отдаленный шум осиротевшего города, гулкое завывание высоко в сером небе, притихшее собственное дыхание и полная тишина за спиной. Попади обычный человек в данную ситуацию, он бы не заметил подвоха. Людям же с навязчивыми мыслями свойственно подмечать любые несовпадения, выпадения из реальности, что в дальнейшем быстро переносились из зрительного ряда в мозг его обладателя в виде незамысловатого списка.

Отсутствие отзвука шагов и следов на пыльной земле, ровно выверенный темп ходьбы, нехарактерно чистая для целителей одежда, не запятнанная ни землёй, ни растительностью, ни кровью. И последнее: абсолютно гладкая одежда в районе сердца.

Каждый в сообществе целителей знал, что базовые инструменты исцеления приходится покупать самостоятельно с дозволения общества Целителей. И ты не можешь носить их, где и как попало. Для всего есть чёткий свод указаний, которых ты должен придерживаться.

И одним из мест для хранения артефактов являлось место напротив самого трудолюбивого и чувствительного органа человека. Полое солнце подобно неизвестному цветку распускалось из сердца и семью маленькими бугорками расцветало сквозь красные тона одеяний. Сами целители давно привыкли к кровавым нарядам и их сопровождающим вещам. И до избрания единой формы одежда магов редко пестрела оттенками, отличными от цвета мрака и смерти. Желание смотреть в пучины себя превышало желание изучать ежедневно меняющихся напарников.

За изменениями облика целителей наблюдать осталось некому, кроме редких любопытных, изредка предававшихся старосказаниям. Чутким людям, кто созерцали метаморфозы человеческие наравне с природными, доверяясь врождённым инстинктам выживания в постоянно меняющемся мире. Рыжая голова медленно повернулась в сторону неизвестных посетителей Ассаада, умоляющими глазами глядя в неизвестность.

Лишь бы они были целителями…

В полуметре шесть фигур застилающей тенью нависли над человеком, чьи худшие опасения оправдались в этом трагическом сценарии.

Они не были людьми, что пришли спасти Ассаад. Но были людьми, пришедшими посмотреть на его падение. А, возможно, и посодействовать этому.

Убийцы.

— Так это были вы, — выцветший голос засохшей краской мазнул по прискорбно собравшимся.

— С ним что-то не так, — вперёд шагнул высокий мужчина с клиновидной бородкой. Выудив из наручей монокль на тонкой серебряной цепочке, линза которого переливалась фиолетового-зелёным светом, узкие серые глаза коротко осмотрели рыжеволосого, после чего он вернулся в строй и, словно не замечая зрителя, продолжил свою мысль. — Хм, редкий образец. Глава, что прикажете делать?

Небольшая компания расступилась перед коренастой женщиной лет пятидесяти. Светлые волосы до плеч, половину которых отвоевала серебристая седина. Гусиные лапки морщин в уголках глаз, чей цвет нельзя было разобрать. Не зелёные, не голубые и не серые. Словно смесь всего и ничего одновременно. Светлые брови и тонкие губы, мимические морщины около рта. Она должно быть много улыбалась и смеялась по жизни, но сейчас, в этот самый миг в ее взгляде не читалось ничего, кроме жалости и самой малости, но вины.

Глава дозволяя всем осмотреть, махнула правой рукой.

— Отправим Профессору. Он любит коллекционировать редкие вещи.

Хрипловатый смешок вырвался из тонких уст. Горькая усмешка заиграла на лице рыжеволосого паренька, сохранившем немного детские, наивные черты. Потерянное выражение сменилось гневным, стоило атаковавшим город явить свои личности.

Покажешь страху свой страх, и он возгордится, заполнит всё свободное пространство, вытесняя последние крохи здравомыслия, и оставит за закрытой дверью со своими мыслями.

— Тогда начнём? — рыжеволосый исподлобья взглянул на собравшихся. «Глядя в лицо безумным вещам, что в клочья разрывают реальность, прими правила новой игры. И играй так, чтобы неведомые ранее правила уже сами подстраивались под тебя», — вспомнилось ему. — Возможности отомстить лучше, чем сейчас, уже не представится.

* * *

— Что делать? От посетителей реанимации люди прознали, что после нас странным образом вымерла сразу вся палата, — сказал один из целителей.

Радиф крепко сжал рукоятку меча, недобрым взглядом косясь на кучку целителей во главе с Лейлой, которая короткими фразами перекидывалась со своими подчинёнными.

— Заварили кашу, теперь сами и расхлёбывайте, — мужская жёсткая рука легла на твёрдую руку Сазон.

Не дрогнув и мускулом, женщина отточенным движением скинула нежеланные оковы и предостерегающе шагнула навстречу мужчине. Словесные нападки не впервые летели в сторону седовласой, но никто ещё не позволял себе распускаться по отношению к ней. Ибо были научены великим знанием: та, кто вернула к жизни, может её и отнять.

— Попрошу вас, верховный главнокомандующий войсками Ассаада, держать в узде свой пылкий нрав. В особенности, когда вы нисколько не осведомлены о своём оппоненте. В дальнейшем можете очень сильно об этом пожалеть. Кто знает, может быть, из-за малой провинности перед этим самым человеком, он и станет вашим последним видением.

В последний раз позволив себе исподлобья испепелить взглядом самовластного целителя, Сальва обернулся в сторону госпиталя. Мёртвые тела неспешно выносили из основного корпуса, изредка просматривая маленькие комнаты в концах немногочисленных коридоров. Бьющий в нос запах этилового спирта более не тревожил постояльцев обшарпанного здания. И уже никогда не потревожит.

* * *

— Благодарю за превосходную трапезу. Всё было изумительно, как и всегда.

Аккуратно сложенные друг на друга тарелки были сдвинуты на край стола, чтобы не занимать место, предназначенное для последнего блюда, чья лёгкая сладость нежно будоражила стенки разгоряченного горла.

— Рада, что тебе понравилось. Схожу за семифредо.

— Не утруждайся, я сам. Ты уже сделала более чем достаточно, — короткий поцелуй в лоб и любящее прикосновение к тусклым волосам, до сих пор хранящим запах терпкого дыма.

Одинокий путь до подвала не занял много времени. Остановившись в спасительной темноте, мужчина обессиленно прислонился слегка нахмуренным лбом к открытому стеллажу, что отозвался успокаивающим холодным прикосновением. Капля за каплей, пыльный пол впитывал в себя невыносимую тоску, сводящие с ума сожаления. В тягостной тишине мужчина выплескивал из себя сидящие в нем эмоции, не смея непозволительной слабостью расстраивать свою любимую ещё сильнее. Не сейчас, когда понемногу приходящие в себя люди отчаянно нуждались в помощи.

Стерев солёные дорожки, пробежавшие по его впалым щекам, мужчина взял с нижней полки полурастаявшее сладкое. Поднявшись наверх, он на секунду выглянул в окно. Печальный ход мыслей перебил хаотичный топот десятка кирзовых сапог. За спиной неслышно появилась насторожённая женщина.

— Что будем делать?

— Видимо, они пришли за оставшимися, — руки сжались в кулаки, — но я этого не позволю. Только не в это раз.

Сделав пару широких шагов в сторону двери и открыв её, мужчина был остановлен прикосновением холодной женской руки. Он обернулся к жене, и в этот момент в воздухе пробил сигнальный набат. Совсем как пару дней назад. Каждая клеточка тела загорелась с новой силой, готовая подняться вновь. В последний раз.