Невеста стража Тьмы - Лана Ежова
— Ты впервые назвала меня по имени, — произнес он тихо.
А ведь, правда, назвала — и не заметила.
— Блай, — повторила осознанно, смакуя каждую букву короткого имени, и чуть отстранилась, чтобы видеть реакцию.
Глаза моего эмиссара сверкали, сейчас напоминая ночное небо — тьма и мириады звезд в ней.
Широкая ладонь уверенно накрыла мой затылок, а прохладные губы — мой рот. Искушающе-нежное касание, знакомство. Миг на привыкание — и мягкость сменилась пьянящим напором. Настойчиво лаская, мужские губы дурманили, и я полностью растворилась в непривычных, хмельных ощущениях.
Стон. Мой стон… Как лед за шиворот на солнцепеке. У нашего поцелуя ведь есть свидетель! Я напряглась — и Блай отстранился.
Дохлый квакус… я не покраснела от стыда, нет. Я просто заполыхала, как пламя магического костра.
Рука эмиссара скользнула с затылка на скулу, легонько приподнимая мое лицо, не позволяя отвернуться.
— Он ушел, Кайра. Мы одни. — Такой понимающий, проникновенный взгляд, что у меня защемило сердце от невыразимой нежности. — И мы ничего плохого не делали — пусть стыдятся и завидуют те, кто решится подсматривать.
Ох, сначала успокоил, затем опять смутил!
Неловко, но стоило бы обсудить случившееся и вообще нашу ситуацию.
— Блай, я хочу поговорить о…
Он коротко, но безумно нежно поцеловал, не позволяя завершить мысль.
— Потом. Ты ведь хочешь посмотреть, что я принес?
— Грязь?
Мужчина засмеялся:
— Не только. Как и обещал, я достал камень.
Он разжал кулак, демонстрируя черный комок, из которого торчала… золотая цепочка?
Язычки тьмы прошлись по ладони кромешника, пожирая грязь и оставляя сверкающее украшение — кулон чуть больше перепелиного яйца. Багрово-черный камень в форме сердца казался живым — внутри билась алая искорка, напоминая пульс.
Минуточку… В форме сердца? Это что, утерянный артефакт?
— Это Сердце Тьмы? — спросила прямо.
Блай удивленно вскинул брови.
— Слышала о нем?
— Да, от лорда Архана.
— От лорда Трепло, — тихо, с недовольством произнес эмиссар. — Слишком много болтает для кромешника и наставника подрастающего поколения.
Разве я не заслужила доверия? И уж точно я не собиралась передавать услышанное дальше, да и связывающая клятва не позволит.
— Не обижайся, все секреты школы я предпочел бы раскрыть своей невесте лично. — Блай нежно поцеловал меня в висок, невинной лаской вновь сбивая сердечный ритм.
Чудом собравшись с мыслями, с намеком произнесла:
— Еще лорд Архан сказал, что якобы из-за тебя исчез один учебный корпус и почти все артефакты ордена.
Готов раскрыть все секреты? Пускай начинает, с удовольствием послушаю!
— Я спрятал только школьные артефакты, — поправил эмиссар. — Я не мог их оставить — в то время было сложно понять, кому можно доверить столь могущественные предметы.
— Почему? Что вообще тогда произошло?
— Я и сам не все знаю, Кайра, — посерьезнел Блай. — Кто-то подогревал недовольство аристократической части ордена, и одновременно организовывал покушение за покушением на кронпринца. Часть старшекурсников моей школы оказалась тоже замешана в восстании, их отравили идеей, о которой я тебе уже говорил. Идеей вседозволенности: кромешники проливают свою кровь за обычных людей, значит, те должны подчиняться защитникам, терпеть притеснения.
Блай рассказывал с горечью, которую не сгладили годы сна. И я не сумела справиться с эмоциями — выказала сочувствие, погладив его по обнаженному плечу. Не удержалась, хоть и слышала, что мужчин нельзя жалеть — они возмущаются.
Блай перехватил мою руку и коротко, непринужденно поцеловал в запястье. Будто одаривать меня лаской для него — это безусловный рефлекс.
— Я проглядел подлеца, заморочившего юные умы, в моей школе. Понимаешь, Кайра? Не уследил за доверенными мне детьми.
Резковатые черты лица исказились гневом. Желваки заиграли на скулах Блая, но он быстро вернул самообладание, сделав несколько глубоких вдохов.
— Улики указывали на одного важного для меня человека.
Женщину? Лорд Архан говорил, что ссора с побратимами случилась из-за женщины.
Теперь бы и мне не помешала капелька сочувствия — стало дико неприятно, что в жизни Блая до меня была ещё одна важная женщина.
— Чтобы не обвинять беспочвенно, я связался с кронпринцем, и тот назначил встречу в месте, о котором знала только наша пятерка.
Блай замолчал. Легкое движение руки — и его окутала тьма. Заботливо обвила все тело, очищая от тины и на несколько секунд и вовсе укрывая от всего мира.
Плотная пелена истончилась, превращаясь в дымку, а затем и в быстрые тени. Брюки эмиссара высохли, он снова был одет и обут.
Я бросила быстрый взгляд на траву — сложенная в стопку одежда исчезла.
Облаченный в униформу и ледяное спокойствие Блай продолжил рассказ:
— Меня задержали в школе, как сейчас подозреваю, намеренно. Я опоздал всего лишь на пять минут. Пунктуальный кронпринц уже был на месте встречи. Без сознания, в луже крови. Я останавливал ее, когда явился Веркинджеторикс.
Веркин… Кто? Подозреваю, у меня глаз дернулся. Какое неудобное, длинное имя!
— Веркинджеторикс набросился на меня, обвиняя в убийстве его высочества. Я успел схватить тело принца и открыть переход в храм Кромешной, где мы с Джетом снова сцепились, но уже при свидетелях.
Блай замолчал. Его рука скользнула к моим распущенным волосам. Ох, а ведь я и не заметила, когда он успел разворошить мою прическу…
— Дуэли между кромешниками не поощряются. Спонтанные драки, особенно между побратимами, под запретом.
— Почему? — я спросила, не надеясь, что он меня услышит.
Ошибалась.
— В определенные моменты побратимы, как единое целое. И тот, кто атакует собственную руку или ногу, сумасшедший.
— Понятно…
Боги, какой же у Блая странный взгляд! Он здесь и одновременно в прошлом, переживает давние события.
— Оставив принца, мы с Джетом переместились в горы, чтобы прояснить отношения. Он ведь не просто так заглянул в тайное место. Я обвинил его в нападении на принца. Вмешались остальные побратимы, они были предупреждены о моем якобы помешательстве. Решили, что я переступил через последнюю грань и напал на наследника. Такая убежденность означала одно: кто-то из моих друзей перешел на сторону заговорщиков. Только кто? В тот момент выяснить это было невозможно — кронпринц при смерти, часть столичного храма Кромешной разрушена, предгорье пострадало в драке.
Я охнула и тотчас прикрыла рот ладонью, чтобы не отвлекать рассказчика.
— Меня не хотели слушать, времени до появления императора с другими эмиссарами не оставалось. Я принял нелегкое решение: сохранить жизнь невиновных побратимов и вместе с тем обезвредить того, кто напал на кронпринца. Я воззвал к Кромешной о последней милости для всей пятерки. И богиня откликнулась.
Блай вновь замолчал. Как же мучительно любопытство! Я теперь знаю, что это такое. Я даже губу закусила, чтобы не
