Утопленник (СИ) - Рунин Артур

— Ничего не скажешь? — спросил Потап.

— Как-нибудь… потом.

2

Озадаченный Богдан подошёл к своему «мерседесу», на капоте и на крыше зачем-то потрогал металл, словно боялся обжечься, покарябал пальцем стекло и посмотрелся в отражение, задрал лицо к небу и старался разглядеть солнце. Будто отрешённый от реальности, охваченный мрачными мыслями он несколько раз обошёл автомобиль. Остановился возле двери водителя и замер, со стороны казалось, что он раздумывает — садиться или нет.

Автомобили были припаркованы рядом. Потап высунулся из окна заведённого «порше» и крикнул:

— Друг!..

Богдан вздрогнул и выронил бутылку, которую всё это время носил в руке, будто не замечал. Звон разбившегося стекла привлёк внимание Анжелы. Она выглянула из-за головы мужа.

— Ты как в трёх соснах заблудился, — договорил Потап. Он ждал, когда Богдан сядет в автомобиль и поедет первым, будет показывать дорогу к тому месту, про которое рассказывал.

— Он что, водку разбил? — спросила Анжела и недовольно цыкнула. — Ты чего ждёшь его? Нам ещё на рынок за фруктами.

— Чтобы не крутиться. Там одностороннее и дорога узкая. Припарковаться будет негде. — И недовольно буркнул:

— Дома свои фрукты есть.

— Я другие хочу. — Анжелика повернула зеркало заднего обзора к себе, посмотрелась, покрутила лицом, поправила густую копну волос. — Какой-то Богдан сегодня рассеянный. Не считаешь? — Она достала из дамской сумочки сигарету, обернулась на девочек, пожалев их милые носики, смяла и выбросила в окно.

— Ты серьёзно собиралась закурить? — спросил Потап.

Анжелика, не обращая внимания на возглас мужа, достала красную помаду и подкрасила губы. Она кокетливо покрутила щеками перед зеркалом и послала себе воздушный поцелуй, дурачась, вытянула губы насколько это возможно.

— Ты знаешь, я думаю к чёрту эти озёра. Давай поедем на пляжи бассейнов. Там и кафе есть, и ресторан, и маленькая гостиница. И, может, девчонки захотят покататься на водяных горках. Там же аквапарк тем летом поставили.

Потап с подозрением посмотрел на стёкла разбитой бутылки на асфальте, перевёл глаза на Анжелу и тяжело вздохнул, понимая, зачем понадобилось ехать к аквапарку, тронул «порше» за отъезжающим «мерседесом».

Минут двадцать они плелись по забитой машинами дороге. День, словно старался угодить для страждущих искупаться и позагорать, выдался очень жарким, горячий воздух и ослепляющее палящее солнце жгли локоть Потапа, высунутого из окна. Анжела надела солнцезащитные очки «кошачий глаз», откинула затылок на кожаный подголовник и тихим птичьим голоском напевала неизвестные Потапу слова про любовь на английском. Диана и Максим засунули носы в айфоны.

«Мерседес» Богдана тормознул на перекрёстке, собираясь поворачивать налево к рынку. Дёрнулся и снова остановился, наполнил мир тяжёлым длинным сигналом. Богдан высунулся наполовину из окна и закричал:

— Чучело, я сейчас достану бейсбольную биту и снесу тебе башку!

— Что там случилось? — Анжелика приподняла очки на лоб и вопросительно поморгала в глаза Потапу.

— Не знаю, — ответил он и высунулся в окно.

Перед бампером «мерседеса» грязная пьяная женщина лет сорока, а может, пятидесяти или тридцати, расстелила замызганный коврик, выставила на нём бутыли с красным содержимым, установила открытый зеленоватый мешок, Потапу в таких завозят сахар, разложила еду в мятых сальных полиэтиленовых пакетах. На пыльных взъерошенных волосах прямо на макушке болтался розовый бант. Она подняла высоко колени, юбка сильно задралась, высветив чёрные панталоны с болтающимися подтяжками для чулок, которые неряшливо приспущены. С невозмутимым лицом алкоголичка вытащила из дамской сумочки помаду и стала намазывать губы. Красные бананы образовались вокруг её рта. И почему-то в ней Потап увидел Анжелу. Он осторожно, боясь, что прочтут его мысли и опасения, взглянул на жену.

— Ты чего? — улыбнулась Анжела. Очень красивая Анжела.

— Да так, почудилось. — Потап вновь уставился глазами на женщину, не дававшую никому проезда. Ей начали сигналить со всех сторон, но она упорно и довольно пялилась через стекло на Богдана, рассыпаясь в воздушных поцелуях. Её ладонь в кожаной перчатке подняла пластиковый стакан над головой, счастливая улыбка подарила себя Богдану, вторая ладонь без перчатки с землистым оттенком поднесла к губам мундштук с папиросой. Бомжиха выпила содержимое стакана, затянулась и выпустила элегантную струю в сторону «мерседеса». Она поднялась на ноги, сняла с шеи шёлковый шарф и повязала боковое зеркальце автомобиля Богдана.

— Что она там вытворяет, — произнёс Потап. — И Богдан не отвечает. Не кричит. Не выскакивает. Словно притаился.

— Да, на него это не похоже, — ответила Анжелика, внимательно наблюдая за происходящим.

— Эти бомжи уже достали! — взвизгнула Максим. — Я сейчас сама выйду, если некому убрать эту шваль… И голову ей ножом снесу.

Диана бледная забилась в угол сиденья и часто испуганно моргала. Её пальцы нервно поглаживали ладонь сестры.

— Нам надо вернуться домой, — тихо пропищала она.

— Дочь, что с тобой? — Анжелика увидела в каком несчастном паническом настроении Диана и толкнула Потапа в плечо. — Батура, иди, хоть ты разберись. Что за клоунское представление там эта… вытворяет. И Богдан притих, сидит как мышь в норе.

Алкоголичка собрала конусообразные сигнальные столбики и полукругом установила перед «мерседесом». Со спины к ней подошёл полицейский, заставил собрать свои пожитки и повёл в сторону тротуара. Напоследок, когда странная бомжиха ступила на невысокий поребрик, обернулась, что-то прокричала Богдану.

Он не стал выходить и убирать бело-оранжевые конусы. Колёса «мерседеса» выбили из-под себя столбики и покатили пересекать дорогу. Потап повёл «порше» следом.

Они въехали на узкую дорогу, через пятьдесят метров пролегающую параллельно рынку. За первым двухэтажным зданием справа располагалась «Лавка рукоделия», над широким окном возвышался балкончик с коваными перилами, где белели узкие пластиковые кресла, столик и шатался из стороны в сторону дебил, весело закатив глаза к небесной синеве, распустил пузырящиеся слюни по выдвинутому подбородку.

— Лавка рукожопия, — злобно проворчал Потап. Как-то раз он зашёл починить зонт в бушующий ливень, где при входе в стеклянную дверь по башке двинул колокол, а нос продраили запахи застарелого табака, нафталина и старости, будто дед давно умер, но всё ещё жил. Хозяин лавки лет восьмидесяти полысевший по бокам, а по центру имел седой гребень, осмотрел зонт, пообещал починить очень быстро, за считанные минуты. И когда Потап выходил за дверь, чтобы посидеть в маленьком кафе напротив, попить чаю с пирожным, дедок кашлянул и сразу издал скрежет из задницы. Потап засомневался, что «трясущерукий» справится. Справиться — дед, конечно, справился. Только когда отдавал обратно, извинился, что зонт возвращается с дырой, сославшись на то, что ребёнок неудачно поиграл. Деньги за работу он, конечно, не взял. Ребёнок — это тот сорокалетний дурачок, который пляшет с утра до ночи на балкончике и вертит счастливой рожей, обрызгивая прохожих слюной?

Потап посмотрел на тот самый балкончик и весело усмехнулся:

— Да… Как всегда — большой ребёнок вытанцовывает брейк-данс.

— Мм. — Анжела подняла взор по ходу взгляда мужа: седой «большой-бэби» замер, сжимая левой ладонью перила, и повернул лицо в сторону «порше», рассчастливая из рассчастливейших улыбок отразилась в зрачках Анжелики, редкие зубы часто постучали, правая рука протянулась к столу и что-то взяла.

— Кажется, ты ему приглянулась, — тихо хохотнул Потап. — Сейчас он тебе скинет свои поношенные трусы как казак шапку будущей невесте.

— Давайте вернёмся домой, — пролепетала Диана.

Но дебил перевёл взгляд на тихо ползущий «мерседес» Богдана, покачал затылком в стороны и швырнул бутылку в лобовое стекло.

— А! — вскрикнула Анжелика. — Смотри, что он сделал.

— Вижу, — ответил Потап, остановил «порше».