Генри Олди - Баллада о кулаке

Перед нами была открытая дверь.

Там, внутри, слабо освещенные пыльным лучом, проникающим откуда-то сверху, сидели маленькие люди.

Недвижно.

Повинуясь неслышному приказу, мы, я и мой мальчик, вошли в комнату и остановились перед вереницей сидящих.

Перед строем мумий.

Да, это были мумии; ссохшиеся, втрое уменьшившиеся тела, каждое в привычной позиции — ноги скрещены, спина прямая, взгляд строго перед собой — и у любого из хозяев этой страшной комнаты была обрита голова.

Монахи.

Я пригляделся.

Нет.

Ни у кого на предплечьях не было выжженных знаков тигра и дракона.

Дальше всех от входа сидел большой, плотный — даже после смерти — человек с ломкой черной бородищей и серьгой в левом ухе.

Свиток с изображением этого человека висел в Зале Закона.

Первым сидел Пути Дамо, Бодхидхарма, Святой-в-одной-сандалии; слава и гордость Шаолиня.

У мумии рядом с ним не хватало руки.

Хуэй-кэ, второй патриарх, по слухам отсекший себе руку в стремлении доказать преданность Учению.

Мы стояли и смотрели друг на друга.

часть пятая

ДОРОГА НА БЭЙЦЗИН

Отвага начинает, сила решает, дух завершает.

Глава девятая

Как обычно, судья не сразу очнулся, с трудом понимая, где он. Но знакомая кровать под балдахином говорила сама за себя, и выездной следователь со вздохом стал выбираться из постели.

Ночь службы в Преисподней закончилась. Начинался день службы в мире Желтой пыли, как выразился бы его друг Лань.

При воспоминании о даосе легкое беспокойство коснулось судьи Бао: чародей-отшельник в очередной раз исчез, никого не предупредив, и если раньше судья при подобном известии лишь пожал бы плечами, то сейчас...

«Поработайте с мое в Преисподней, — нахмурился выездной следователь, — и мигом разучитесь плечами пожимать!»

Уже восемь ночей судья Бао добросовестно исполнял возложенные на него обязанности в аду Фэньду: регулярно обходил местные канцелярии и следил, не появятся ли где злокозненные руки. Поначалу от усердия руки мерещились чуть ли не на каждом стеллаже, и трижды выездной следователь едва не поднял напрасную тревогу. «То-то конфуз бы случился!» — расстроенно думал судья, уже привычно просачиваясь сквозь стены и отвечая на приветствия очередных демонов-канцеляристов.

На вторую ночь судья в самом деле увидел шаловливые конечности — и мигом кликнул ближайшего чиновника. Пропажу свитков предотвратить не удалось, но судья с адским работником — пузатым бесом на тоненьких ножках, заискивающе щерившимся зубастой пастью, — успели записать, какие именно свитки утащили «тигро-драконьи» руки. Вскоре, когда свитки обнаружились на соседней полке, из них были немедленно удалены все изменения, внесенные туда за время отсутствия бумаг.

Судья Бао остался вполне удовлетворен результатом своих обходов, и проклятые руки перестали мерещиться ему за каждой полкой.

Теперь высокоуважаемого сянъигуна узнавали в любой канцелярии. С ним почтительно здоровались даже грозные буланы, в том числе и те, кто был рангом повыше, — судья не раз слышал за спиной шепоток: «Наконец-то! Солнечный чиновник — это вам, господа мои, не цзинь* [Цзинь — мера веса, 0,597 кг.] изюма! Этот порядок наведет! От него не скроешься...»

Разумеется, подобные разговоры льстили самолюбию судьи, но он отнюдь не переоценивал своих заслуг, а потому не почил на розовых лепестках, продолжая методично обходить территорию Фэньду, и через пару дней снова засек зловредные руки.

На этот раз, справедливо решив, что заслужил перерыв, судья Бао позволил себе небольшую пешую прогулку по аду в порядке ознакомления. Первый страх прошел, и на смену ему явилось любопытство, не раз помогавшее судье в работе, но столь же часто доставлявшее немалые неприятности.

И все же Бао решил рискнуть.

Поначалу все шло тихо-мирно, и расхрабрившийся судья не без некоторой дрожи углубился в темный тоннель, ведший в сторону дворца Сэньло. «В случае чего ноги в руки — и мигом окажусь в канцелярии тигроглавого!» — успокаивал себя выездной следователь, то и дело проверяя наличие на поясе спасительной таблички.

Темнота обволокла судью, навалившись со всех сторон, потом, как и в прошлый раз, что-то полыхнуло, высветив слева нишу с корчившимся в ней человеком; прораставшее сквозь него дерево за истекший срок заметно вытянулось, разветвилось, выбросило новые побеги, торчавшие теперь в основном из ушей несчастного, — и судья, невольно передернувшись, поспешил дальше, успев тем не менее отметить, что он на верном пути.

В кроваво-смоляном озере высокоуважаемый сянъигун чуть не увяз и схватился было за табличку, намереваясь вернуться, но тут выяснилось, что табличка обладает еще одним любопытным свойством: едва выездной следователь ощутил под пальцами гладкую слоновую кость, как ноги его двинулись по крови, аки посуху, а на обуви не осталось и следа грязи.

— Это, конечно, неплохо, — вслух пробормотал судья, — но куда теперь идти?

И растерянно посмотрел на развилку тоннеля.

— А куда вам надо? — поинтересовалась плававшая неподалеку отрубленная голова с проломленным теменем.

— Не знаю, — машинально ответил судья.

— Тогда идите направо, — посоветовала голова и нырнула.

Выездной следователь запоздало поблагодарил и последовал совету головы.

Выйдя на дорогу, что змеилась по краю пропасти, он вскоре обнаружил не замеченную ранее лестницу и, недолго думая, принялся спускаться в лязгающую бездну.

Спуск занял чуть ли не целую вечность, выездной следователь старался не смотреть вниз дальше ближайшей скрипучей ступеньки — а потому в первый момент не сразу понял, что всему есть предел, и он стоит на дне пропасти.

Жаркий туман разогнало порывом еще более горячего ветра — и всего в десятке шагов от себя судья увидел подвешенного на дыбе голого человека. Под босыми закопченными пятками страдальца едва тлела небольшая жаровня в виде оскаленной пасти. Впрочем, зрелища пыток перестали волновать судью Бао много лет назад, еще в Академии, и достойный сянъигун спокойно направился к обитателю пропасти.

— Огонь раздуй, — проворчал пытуемый, не оборачиваясь, но явно расслышав шаги следователя.

— Раздуть? — опешил судья.

— Ну да! — раздраженно подтвердил висящий на дыбе и с некоторым усилием повернул голову в сторону судьи. — А, это вы... не имею чести быть знакомым! Вы не могли бы раздуть жаровню?