Алан Фостер - Триумф душ

Подбежал Эхомба. Он был взбешен, но гнев его был направлен отнюдь не на великана.

— Ты соображаешь, что делаешь! — заорал он на Симну.

— Спасаю то, что осталось от деревни. Хочу помочь ее обитателям. — Симна посмотрел в глаза пастуху и выкрикнул: — У тебя свои благородные цели, а у меня — свои!

— В бессмысленной смерти нет ничего благородного!

Великан не торопился нанести следующий удар. Казалось, он с интересом прислушивается к их разговору.

— Умирать я не собираюсь, — гордо заявил Симна.

— Никто не собирается, однако сплошь и рядом это случается. — Эхомба повернулся к великану. Прежде чем пустить в ход меч, он должен был выяснить, что происходит. — Приветствую тебя, сильнейший! Зачем ты разрушаешь деревню хориксасов?

Рыжие брови великана, похожие на заросли кустарника, сошлись на переносице.

— Деревня хориксасов? Здесь нет такой деревни. — Огромный орк указал на руины и добавил: — Это самое позорное место на земле называется Фео-Наттоа. — Он гулко ударил себя в грудь. — Это я берсерк Хориксас! — Огромный молот угрожающе поднялся. — Теперь ты знаешь имя того, кто несет тебе смерть!

— Зачем тебе убивать нас? — громко крикнул Эхомба. — И зачем ты рушишь деревню?

Молот чуть-чуть опустился и замер.

— Я — берсерк и делаю то, что должны делать берсерки. — Великан злобно оскалился. — Я горжусь тем, что я берсерк. Мне нравится разрушать и истреблять. Если мне повезет, то до своей славной смерти я разрушу все города и деревни в южной части Карридгианских гор. — Свободной рукой Хориксас смахнул пот с бровей. — Разрушать — тяжелая работа, — признался он.

— Лучше остановись, пока не поздно! — закричал Симна. — Это Этиоль Эхомба из Наумкиба. Знаток магических и колдовских искусств, величайший заклинатель, чародей из чародеев, защитник слабых и гроза бандитов.

— Я не бандит! — решительно возразил берсерк Хориксас. — Я — профессионал. А он, — прищурился великан, указывая на Эхомбу, — не похож на того, кем ты его представляешь.

— Спасайся! — Симна шагнул вперед. — Беги, пока еще можешь, или погибнешь на том самом месте, где стоишь!

— Что ж, — охотно согласился Хориксас, — давай сразимся. А потом я вами позавтракаю.

Симна придвинулся ближе к Эхомбе. Как только пастух обнажил меч из небесного металла, берсерк достал свою огромную колотушку и ощупал боек. Толстая веревка, которой была обвязана кожа, защищающая увесистую головку кувалды, порвалась, и грубая коричневая обшивка слегка сдвинулась. На солнце ясно блеснул обнажившийся металл, и Симна замер с открытым ртом.

Молот Хориксаса был выкован из того же самого небесного металла, что и чудесный меч Эхомбы. Только молот был во много раз больше.

Великан нанес стремительный удар. Симна и пастух едва успели отскочить в разные стороны. Земля задрожала; эта дрожь пронзила ее насквозь и отозвалась на другой стороне, на полях Придона.

У Симны сердце ушло в пятки, однако он не стал спасаться бегством. Пока Хориксас замахивался снова, он вновь обежал его и опять рубанул мечом по ноге. Симна успел ударить несколько раз, но для исполина эти раны были только царапинами.

Со склона Хункапа Аюб и Алита внимательно следили за битвой.

— Хункапа не хочет, чтобы Этиоль умер, — мрачно заявил зверочеловек. — Хункапа пойдет и поможет ему!

— Не лезь туда, куда не просят! — Алита преградил путь Хункапе. — Предоставь все пастуху. Он не раз выпутывался из самых отчаянных ситуаций. Выпутается и теперь.

— А если нет? — Хункапа с сомнением поглядел туда, где разворачивалось сражение.

— Тогда он умрет, и эта болтливая обезьяна тоже. Я постараюсь отыскать путь назад, в родной вельд, а ты — в свои горы. Солнце сядет вечером и взойдет утром, и никто на свете не обратит внимания на их гибель, как, впрочем, и на нашу. Так было, так будет. — Алита философски рыкнул, отчего все местные кролики тут же попрятались в норы. — Уж если Эхомба не сможет справиться с великаном, то ты и подавно.

— Ты тоже можешь помочь, — бесхитростно подсказал Хункапа.

— Действительно, я поклялся оказывать ему поддержку… — В голосе огромного кота послышалось сомнение. — Однако есть время сражаться и время выжидать. Полагаю, сейчас пришел черед ожиданию. Если ты немного пораскинешь мозгами, то сам увидишь, что это так.

Они остались на склоне и продолжали внимательно наблюдать за сражением.

Удар следовал за ударом, молот равномерно поднимался и опускался, рассекая воздух бойком, покрытым витиеватым узором. Пока людям удавалось уворачиваться, но оба понимали, что скоро усталость сделает их беззащитными перед берсерком.

— Сделай же что-нибудь, Этиоль! — с трудом переводя дыхание, закричал Симна ибн Синд. — Швырни его на скалы, обрушь небо ему на голову!

Но на сей раз он сам сообразил, что это невозможно. Если пастух вызовет ветер, то в первую очередь ветер сдует с горы их с Этиолем. А если что-то свалится сверху, то прихлопнет и их вместе с великаном.

Поразительно, что Эхомба делал все, чтобы как можно больше разозлить Хориксаса.

— Братец, что ты задумал? — улучив минуту, возмущенно спросил Симна. — Ты хочешь довести великана до бешенства?

Пастух, казалось, его не услышал. Он продолжал орать исполину:

— Эй ты, неуклюжий дурень, неповоротливый фигляр! Это все, на что ты способен? Я меньше тебя, но куда проворнее. Неудивительно, что ты решил рушить дома: они от тебя не убегут.

Берсерк все быстрее и быстрее размахивал молотом, пока в воздухе не послышался характерный вой, сопутствующий небольшой буре. В отличие от людей, которые издевались над ним, великан не ведал усталости. Наоборот, с каждым ударом он словно становился сильнее и все ловчее управлялся со своим страшным оружием. Боек молота начал издавать жужжание, напомнившее Симне жужжание меча Эхомбы, когда пастух сражался с высокомерными членггуу. Взмахи молота слились в одну сплошную серебристо-серую полосу, и Симна проклял свою опрометчивость. Надо было послушаться Эхомбы. Он выбивался из сил и понимал, что скоро берсерк нанесет удар, от которого он уже не успеет увернуться.

В это время Эхомба отпрыгнул в сторону, спасаясь от гигантского молота, и выхватил меч. Когда боек пошел вверх, вслед за ним взметнулся клинок пастуха. В этот удар Этиоль вложил все свои силы. Получив дополнительный импульс, молот берсерка не остановился в верхней точке, а продолжал подниматься. Хориксас испуганно задрал голову и в следующее мгновение вместе с молотом взмыл в небеса.

Если бы Хориксас сообразил сразу отпустить молот, то лишился бы своего грозного оружия, но сам уцелел. Однако эта простая мысль слишком долго пробиралась в его косматую голову. Пока он раздумывал, молот слишком высоко увлек своего хозяина. Теперь, если бы он отпустил его, то разбился бы насмерть.